Читать книгу Захват - Геннадий Гусев - Страница 7

До часа дня в доме Клавы царило полное спокойствие. Настя с Денисом находились в комнате на втором этаже. Преступники – Шрам, Ржавый и её сын Степан – разместились на первом. Около двух суток, проведённых на ногах, в течение которых бандиты разрабатывали план, готовили и проводили налёт на автобус, они здорово подустали и теперь крепко спали вразнобой, кто где, громко похрапывая.

Сама хозяйка, накормив и напоив пленников и братву, помыв посуду, тоже ненадолго прилегла в спальне на втором этаже.

– подъёму гостей ей надо было успеть навести порядок в доме, постирать грязное бельё, приготовить еду, нагреть в бойлере воду и не забыть про заложников. А перед тем как лечь отдыхать, женщина помолилась в углу на икону божьей матери, перекрестилась. От этого на душе у неё всегда становилось легче и спокойнее, но только почему-то не в этот раз. Какая-то необъяснимая тоска внезапно сдавила ей грудь. «Не с мужем ли что случилось? – подумала Клава. – Нет, кажется». Не о нём заныло её сердце, а об этих – девчонке и её сыне. На кой их Шрам сюда привёз? Деньги хочет большие выручить? А ведь они могут и боком обернуться. «Вот как он появился здесь на мою голову со своим дружком Ржавым, так всё пошло наперекосяк. Того и гляди менты нагрянут, и поведут тогда тебя, Клавка, по этапу вслед за мужем Гришкой», – от этих мыслей она даже прослезилась. Кто просил муженька на зоне давать бандитам наводку на её дом? Сидел бы там спокойно, срок свой мотал, уж, поди, немного осталось. А она бы его дождалась, в этом сомневаться не надо. Теперь с их приходом дом превратился в воровскую малину. И хорошо ещё, что главарь Шрам порядок и дисциплину держит, иначе было бы вообще тяжело.

Когда братва встала, стол был накрыт. В доме наведена чистота, постиранное бельё вывешено и сохло на улице.

– Хорошо тут у тебя, Клава. Давно я так крепко и спокойно не спал, – сказал хозяйке по пояс обнажённый Шрам, выходя с полотенцем через плечо во двор. – А ну-ка, кто-нибудь, плесните несколько ковшей водицы на спину! – крикнул он своим корешам.

– Давай, Данилович, я, а они пускай отдыхают, – подошла к нему Клава.

– Ладно, лей, иначе от этих лодырей не скоро дождёшься… – миролюбиво ответил Шрам. – На зоне они бы у меня мухой летали, а здесь полнейшая расслабуха…

И он подставил свою неширокую, но крепкую, упругую спину под прохладные струи воды.

– Эх, лепота-то какая!

Умывшись и переодевшись в свежую одежду, бандиты сели за стол. Хозяйка от позднего завтрака, а точнее, если судить по времени, обеда отказалась, сославшись на то, что уже покушала. Она присела рядом с ними на стул, готовая в любую минуту прислужить.

Посреди стола, за которым сидела братва, стояла большая фаянсовая посудина с крышкой, в которой находилась отварная картошка с укропом и сливочным маслом; в длинной селёдочнице – дольки селёдки с лучком; сальце с прожилками мяса и красным перцем тонко нарезано, разложено на тарелке; солёные огурцы и помидоры блестели своими красными и зелёными боками. И главное блюдо – дымящаяся крупная утка с яблоками, только что вытянутая из духовки.

– А хлеб-то где, иль нет в доме? – спросил Шрам, обращаясь к хозяйке, при этом не поворачивая в её сторону головы.

– Как нет, да вот он. Я накрыла его от мух, – вскочила женщина с места и, быстро взяв со столешницы хлебницу с порезанными крупными ломтями белого и чёрного хлеба, поставила её на обеденный стол.

– Клава, а где шнапс? Опохмелиться бы надо, тем более под такую закуску! – спросил Ржавый.

– Сегодня до вечера чтоб никакого бухалова (спиртного)! – стукнул кулаком по столу Шрам, при этом глаза его сверкнули неприятно жёстким огнем. – Дело будем делать. Зря, что ли, девку

с пацаном сюда привезли? Кстати, как они там, Клава?

– Да ничего. Сидят у меня, как птички в клетке. Пока не беспокоят, – ответила хозяйка.

– Однако смелые они, даже не плачут и на волю не просятся, – вставил своё слово Ржавый.

– А может, того, с перепуга в ступор впали? – усмехнулся Степан, сын Клавы.

– Хватит лясы точить, ешьте быстрее да за дело, – прервал дальнейший пустой разговор Шрам. – Ты, Стёпа, как закончишь, достанешь мне портативную видеокамеру с кассетой. Нам же с тобой, Ржавый, надо будет разыграть следующую сцену: ты выступишь в роли плохого дяди и крепко припугнёшь наших золотых птенчиков, а я, наоборот, притворюсь хорошим. Может, даже по роже тебе придётся дать, ты уж на меня за это не серчай. Так надо. Понимаешь, перед тем как приступить к плотной работе с ними, предварительно их надо сделать мягче, сговорчивее. Однако ещё раз предупреждаю тебя, Ржавый, смотри не перестарайся. Они мне нужны нетронутыми, но хорошо запуганными. Оба поняли?!

– Чего там, понятно и так, – недовольно за обоих ответил Ржавый. – Ты только там, ну, когда мне въехать вздумаешь, круто не закладывай. Я знаю твою руку… Сломанный нос или выбитые зубы мне ни к чему.

– Не боись, рихтану как надо, без последствий, – криво улыбнулся Шрам. – Плесни-ка нам чифирьку по чашке, Клава, – сказал он, называя по тюремной привычке крепко заваренный чай.

Подавая к столу горячий, крепкий настой, а с ним выставляя большую тарелку вчерашних пирогов с яблоками, хозяйка поинтересовалась, что Шрам намерен делать с пленниками после того, как получит за них выкуп. На что тот ответил:

– Тебя, Клава, это не касается. Живёшь сейчас как никогда раньше. Деньги, тряпки, золотишко – всё есть. А благодаря кому, не нам ли? Так что дыши спокойно и лишних вопросов не задавай, самой легче будет.

– Данилыч, да ты не серчай за мои глупые бабьи вопросы. Я всем довольна, вот те крест, – при этом она истинно с видимым испугом перекрестилась. – Не в этом суть. Я только боюсь, что после их освобождения не приедет ли сюда милиция? Ведь явно, что они всех нас сразу сдадут…

– И вправду, Шрам, как с ними потом поступим? – спросил Ржавый.

– Всему своё время, – ответил Шрам. – Сейчас делайте то, что

вам сказал.

Пока бандиты отдыхали, планировали свои дальнейшие действия, Настя с Денисом находились всё в той же небольшой комнате на втором этаже дома. Только раз ночью да поздним утром к ним заходила Клава, давая возможность выйти в туалет. И лишь однажды занесла еду: чай с хлебом и маслом да варёные яйца. Мальчик, после того как они остались одни, быстро уснул. Сказались возраст, усталость, испуг. Настя же всё это время практически не сомкнула глаз. Она хотела взять себя в руки, сконцентрировать свои мысли на том, как ей с сыном вести себя, когда преступники серьёзно возьмутся за них, а это произойдёт обязательно.

Кто им с сыном может по-настоящему помочь? Тесть, у которого бандиты будут требовать деньги? Милиция, родители или Николай? Возможно, бывший тесть за своего внука что-то предпримет, опять же, через силовые структуры. А получится ли? Преступники в случае опасности могут от них в любой момент избавиться. Да и вообще, изначально собираются ли они оставлять пленников в живых?

Настя думала и о родителях. Как скажется похищение на здоровье стариков? Вынесут ли? Ведь у матери слабое сердце. А Николай, чем он может помочь? Разве только тем, что будет каким-то образом подгонять следствие? А если сам ввяжется в это рискованное дело? Нет, она не хочет его подвергать опасности. Хватит и с них. Однако Настя внутренне понимала, что он всё равно не оставит их в беде. Николай – бывший офицер и никогда не прогнётся под трудностями, опасностями, какие бы они ни были. Обязательно будет принимать участие в изволении их из плена. При воспоминании об Иванове молодая женщина сердцем почувствовала прилив тепла. «А ведь не зря говорят: сердце сердцу весть подаёт», – грустно своим мыслям улыбнулась она. Да, но каким образом известить Николая, что их взяли в заложники и будут требовать за освобождение большой денежный выкуп? Как передать, где их прячут, если она сама не знает этого? Обеспокоенная подобными мыслями, Настя нахмурила брови. Может, всё-таки удастся ей как-то достать телефон и позвонить? Эх, если бы только на минутку он оказался в её руках!

Однако при всём при этом преступники не должны догадываться о её намерениях.

Пусть думают, что они напуганы и готовы беспрекословно выполнять их требования, лишь бы не трогали. Время надо как можно дольше затянуть, для того чтобы дать возможность милиции или Николаю найти и освободить их. Вот только как это всё перенесёт Денис? Она боится, что бандиты после невыполнения их требований возьмут и прибегнут к физическому воздействию. Это могут быть побои, пытки. И кто его знает, что они ещё готовы придумать. Она сама многое может вынести, но вот сын… Как уберечь его от этих негодяев? Пока он молодец, ведёт себя как настоящий мужчина. Не ноет и не плачет, однако это всё только начало.

– В коридоре послышались шаги, не женские, мужские. Настя это сразу почувствовала. Кто-то подошёл к двери, зазвенели ключи.

– За нами пришли, – тихо сказала Настя, будя сына. – Дениска, вставай. Не пугайся и ничего лишнего не говори. На все вопросы буду отвечать только я. Договорились?

– Хорошо, мама, я буду молчать, – просыпаясь, ответил сын. Нас ведь с тобой всё равно найдут и освободят, правда?

– Конечно, освободят, надо только немного потерпеть. Вспомни, как в сказках, которые мы читали, сначала злые силы путём коварства и обмана берут верх над хорошими, добрыми людьми. Даже бывает, что своих пленников они подвергают мучениям, заколдовывают, но вот приходит герой и наказывает злодеев. Вновь в мире торжествует свобода и справедливость. Нам с тобой главное – выдержать и дождаться своих героев-освободителей, – успела сказать Настя Денису, перед тем как дверь открылась и на пороге предстала неприятная фигура Ржавого.

– Ну что, отдохнули? Теперь надо немного поработать. Просто так вас здесь никто кормить не будет. Если вы понятливые, то обещаю, трогать вас не стану. А если попытаетесь права качать или дурку гнать, тогда я вам не завидую. Сразу переведём из этих хором в подвал и в разные помещения, на хлеб-воду посадим. Если и этого будет мало, то придётся, шкет, твою мамку отдать нашим пацанам позабавиться, а твои пальчики будем по одному посылочкой отсылать любимому дедушке-прокурору. Понятно я говорю?! – сказал бандит громким, жёстким голосом. – А сейчас твоя мамка пойдёт со мной, ты же останешься здесь. И чтоб сидел тихо, – закончил Ржавый.

– Мама, не оставляй меня, – схватил за её руку Денис, слёзы ненависти к преступнику и детского испуга блеснули в его глазах.

– Сынок, – стараясь сдержаться, не поддаться чувствам беспомощности и страха, Настя прижала его к себе, успокаивая и говоря ему: – Ты помнишь, о чём мы с тобой только что говорили? Будь мужчиной, наберись терпения. Я скоро вернусь. Ничего с нами они не сделают.

После этого женщина гордо встала, бросив презрительный взгляд в сторону бандита, и вышла из комнаты. Дверь закрылась. Щёлкнул замок. Раздались удаляющиеся по коридору шаги. Денис остался один.

Ржавый с Настей спустились на первый этаж в гостиную. Там в это время никого не было. Клава уехала с сыном по хозяйственным делам в центр посёлка, а Шрам отдыхал после позднего завтрака, лёжа в садовом гамаке.

Бандит посадил Настю по центру зала на деревянный стул, сам же остался стоять, время от времени прохаживаясь мимо неё.

– Так что, красотка, ты готова для работы или как? – спросил он с издёвкой.

Страх холодным змием вполз в тело Насти. От этого подлого человека можно было ожидать чего угодно. Он мог внезапно ударить её, совершить насилие, и никто ей здесь не поможет. А потом возьмутся за сына! Она только сейчас по-настоящему это поняла и испугалась.

– Скажите, что я должна сделать? – дрогнувшим голосом спросила она.

– Да успокойся, немногое, – сказал, наклонился и посмотрел прямо в её глаза бандит. – Скоро сюда привезут аппаратуру, и мы отснимем небольшой сюжетец, а проще сказать, послание твоему дорогому свёкру-прокурору. Вот и всё. Как ты к этому относишься?

– Но вы ошибаетесь, – ответила Настя, – Богдан Степанович мне не свёкор. Я год как развелась с его сыном, и у нас теперь нет никаких родственных отношений.

– Может быть, это у тебя нет, а вот к своему внуку эта семейка, я уверен, по-другому относится. Ведь всем известно, старики внуков любят больше своих детей. К тому же в твоём телефоне имеется личный номер прокурора Первушина. С какой стати ты его оставила, если между вами нет никаких родственных отношений? Короче, хватит на эту тему базар разводить. Напишешь и прочтёшь текст на камеру и всё, – закончил бандит. – Садись к столу. Возьми бумагу, ручку. Сейчас набросаем с тобой примерный текст обращения, – сказал он.

И она под диктовку Ржавого вынуждена была написать обращение к бывшему тестю. Закончив, прочла его вслух. Суть требований, изложенных в нём, сводился к получению денежных средств от прокурора Богдана Степановича Первушина в количестве пятисот тысяч долларов за освобождение заложников – его внука

– бывшей невестки. Указывался срок сбора денег – два дня. Затем по звонку на его личный номер будет указано конкретное время и место, в которое должна быть доставлена данная сумма. При этом обращалось внимание, чтобы не было никакого контроля, слежки со стороны силовых структур. А через полчаса после передачи указанной суммы бандиты гарантировали сообщить место или адрес, где находятся заложники. Также говорилось, что в случае обмана, попытки силового освобождения или затягивания времени цена вопроса возрастает, а к пленникам будут применяться жёсткие методы воздействия. И тогда за состояние здоровья и жизнь заложников ответственность они с себя снимают.

– Тебе всё понятно, красотка? – спросил Ржавый.

– Чего тут неясного?! Вы просто настоящие подлецы! На женщину с ребёнком руку подняли! Вы никогда не задумывались над тем, что мы с вами всё-таки люди, а не звери, в одной стране живём? Ведь у каждого из вас были и есть родители? Как бы они отнеслись, если с вами вот так же?.. Задумайтесь, кто вы после этого? – не сдержалась Настя.

Хлёсткий, жёсткий удар тяжёлой рукой пришёлся по щеке молодой женщины. От неожиданности она вскрикнула. Мгновенно Ржавый грубо схватил её за шею, поднял и с силой несколько раз встряхнул.

– Ты фильтруй базар, подруга! С тобой пока спокойно толкуют! А можно ведь и по-плохому. С кого начнём: с тебя или с твоего отпрыска?! – крикнул бандит.

– Не посмеешь! – смело, даже, можно сказать, дерзко сумела сказать, глядя в глаза преступнику, Настя.

– Что тут происходит? – тихо, незаметно вошёл в комнату Шрам.

Увидев растрёпанные волосы и красную от удара щеку у женщины, он мгновенно схватил Ржавого за грудки и, ничего не говоря, влепил ему мощную оплеуху, от которой последний, не устояв на ногах, отлетел в сторону и рухнул на пол.

– Ты чего, Шрам? – недовольно, медленно поднимаясь на ноги, спросил Ржавый.

– Я тебе что сказал? – жёстко посмотрел на него главарь. – Мирно поговорить с девушкой. Ведь у меня лично к ней и её сыну претензий нет, – сказал Шрам, грозно посмотрев на Ржавого. – Несколько дней небольшого неудобства, и вы будете на свободе. Я же не виноват, что только таким образом могу получить свой долг от прокурора Первушина, уж извините. Вы уже составили послание к нему? Вижу, хорошо, – посмотрел он на написанный рукой Насти текст. – Осталось немного подождать. Скоро привезут аппаратуру, мы его запишем, вот пока и всё, – сказал Шрам.

– Она отказывалась писать… – в своё оправдание сказал Ржавый, но Шрам резко остановил его:

– Уйди с моих глаз, баклан (унизительное слово)! – главарь бросил жёсткий, сокрушающий взгляд на бандита.

Ржавый тут же покинул помещение гостиной, выйдя на улицу.

– Вот видите, с каким контингентом приходится работать, – сказал Шрам, обращаясь к Насте. – Оставь вас с ними одних на несколько часов, неизвестно что может случиться, – делая озабоченный вид, он покачал головой. – Вам понятен текст? Вопросы есть?

– Да, понятен. Только я хотела бы сюда добавить отдельное короткое послание своим родителям, чтобы не волновались. Они у меня в возрасте, здоровье слабое. К ним же у вас нет претензий. Можно?

– Хорошо, – сказал Шрам, – пишите, я посмотрю

Настя, немного подумав, сделала следующую приписку:

«Дорогие родители, не переживайте. Жаль, что мы опоздали на поезд всего на час, иначе ничего бы этого не произошло. Поезжайте в посёлок на природу. Там в доме спокойно и хорошо. А пока нас нет, пусть сосед Николай отремонтирует наш красивый забор. Ваши Настя и Денис».

– Всё, – сказала она, передавая записку бандиту.

– Поглядим, нет ли чего здесь лишнего, – сказал Шрам, читая текст. – К чему эти слова: «…опоздали на поезд», «…отремонтирует наш красивый забор», нельзя ли как-то проще? – спросил Шрам, ткнув пальцем в написанное.

– Послушайте, я знаю, как успокоить своих родителей. Они должны прежде всего быть уверены в том, что мы живы, не искали никого виновных в том, что мы поехали автобусом, а не поездом. Пусть, пока нас нет, сами отправятся на дачу, там им в собственном домике будет значительно лучше. И хорошо если бы чем-нибудь занялись, например, отремонтировали забор. В этом отцу может помочь сосед Николай. Вот и всё. Вы же понимаете, с моих родителей всё равно ничего не возьмёте. Они простые люди, пенсионеры, к тому же больные.

Шрам с недоверием посмотрел в глаза Насти. Однако она смогла выдержать его тяжёлый взгляд и, чтобы он окончательно поверил ей, добавила:

– Вы же не грабите и не убиваете беспомощных стариков. На вашем лице это не написано. Пожалейте их. Пусть успокоятся. Они привыкли меня слушаться. Возраст, понимаете.

– Хорошо, пойдёт, – сделав непродолжительную паузу, сказал Шрам. – Сейчас вернётесь к сыну, а как привезут аппаратуру, будьте готовы к записи. Этот листок возьмите с собой и хорошо выучите текст, чтобы, глядя в камеру, без эмоций с одного раза сказать, без дублей. Кстати, вас Клава кормила?

– Один раз, – сказала Настя.

– Так вот, как только запишем послание, велю дальше нормально кормить, правда, при условии соблюдения всех моих требований. Эй, Ржавый! – громко сказал Шрам. – Отведи женщину к её сыну!

Тут же на зов своего хозяина появился обиженный бандит. Он отвёл Настю на второй этаж.

Как только дверь в комнату открылась, Денис со слезами бросился навстречу матери.

– Мама, мне так было плохо без тебя, – обнимая её, говорил он. – Никогда не бросай меня.

– Что ты, сынок, я тебя никогда по своей воле не брошу. Но, пока здесь закон и сила не на нашей стороне, придётся нам с тобой терпеть. Однако ты всегда думай только о хорошем, так самому легче и время быстрее идёт. Нас могут ещё неоднократно разлучать, но это всё временно, – говорила она ему, целуя и гладя по голове.

– Всё, ничего вам не надо? – грубо спросил стоявший в коридоре Ржавый. – Знайте, до приезда Клавы я больше подниматься сюда не буду.

– Подождите, дайте нам с сыном посетить туалетную комнату, – сказала Настя.

– Давайте, только быстро, – разрешил бандит.

После того как Настя с сыном вновь остались одни, она сказала Денису, что их обещали хорошо накормить.

– Уголовникам, конечно, нельзя верить, но, пока они заинтересованы в том, чтобы получить за нас деньги, они вынуждены будут удовлетворять наши элементарные человеческие потребности.

Главное – им не сопротивляться, не выводить их из себя, а терпеливо ждать своего освобождения, – говорила Настя Денису.

Успокоив сына, она промолчала, не стала ему говорить о том, что в послании родителям ей удалось зашифровать сообщение, которое, возможно, поможет следственным органам их поиску.

– А вот догадаются ли они об этом, трудно сказать. Однако в этом вопросе она прежде всего надеялась на Николая, так как однажды во время его приезда в Волгоград они вместе с Денисом играли в подобную игру.

Часа через два вернулись Клава с сыном. Они привезли полный багажник продуктов, спиртного. Степан помог матери занести всё в дом, затем снова нырнул в салон автомобиля и вытянул оттуда новенькую портативную видеокамеру Panasonic VP-W80 в чехле.

– А ну, дай посмотрю, – сказал вышедший во двор Шрам. – За неё, небось, неплохие бабки отдал? Учти, они из твоего кармана.

– Да нет, я у одного знакомого пацана взял на время, а кассету купил, – ответил Степан.

– И правильно сделал, – одобрил Шрам. – Теперь давай поглядим, как она работает. Да и Ржавому скажи, пусть место подготовит. Чтобы ничего лишнего на плёнке не оказалось.

Через полчаса к съёмке всё было готово: в зале установлен стул, за ним на стене натянута белая простыня. Упором камеры служила спинка другого стула, на котором сидел Степан.

– Всё готово? Тогда ведите сюда подругу, – сказал Шрам.

Парень, оставив аппаратуру, быстро сбегал за ней.

Настя спустилась в зал на первый этаж. Ей показали, где сесть, дали в руки листок с текстом. Степан навёл камеру так, чтобы женщину было видно на фоне белой простыни по пояс. По взмаху руки в полной тишине съёмка обращения началась.

Понадобилось минуты полторы-две, чтобы озвучить весь текст. В самом конце она произнесла написанное ею обращение к родителям.

– Вот и хорошо, – сказал Шрам. – Сейчас, как я и обещал, вас хорошо накормят. А дальше посмотрим. Клава! – окликнул он женщину. Тут же на его зов появилась хозяйка дома. – Не будь такой скупой, дай нормальной еды нашим постояльцам!

– Пойдём за мной, – обратилась она к Насте.

Сначала они прошли на кухню, там Клава выдала пленникам еду, затем обе женщины поднялись в комнату, где оставался взаперти Денис. Хозяйка ключом открыла дверь. Настя первая с полным подносом вошла в помещение. На обед им дали по тарелке борща со сметаной, на второе – гречку с курицей и по стакану компота с пирогом. Для них, к этому времени хорошо проголодавшихся, такое меню было просто шикарным.

– Смотрите, ничего не испачкайте. Через час я заберу посуду, —

уходя, сказала Клава.

В то время как пленники приступили к обеду, Шрам отдавал новые указания своим подручным.

– Итак, запись мы сделали. Теперь её надо передать ментам, Всё равно дедушка-прокурор, с которого я хочу получить бабки, обратится к ним, – начал он. – В реальности нас легавые (сыщики) давно уже ищут, работа у них такая. И в случае если возьмут, то это дело лишь приплюсуют к остальным. Следовательно, действуем дальше так. Ты, Стёпа, готовь машину и езжай в Ростов. Там вначале позвонишь по личному номеру Богдана Первушина

– Волгоград и сообщишь наши требования. На вопросы не отвечай. Затем где-нибудь найдёшь почту и аккуратно, чтобы никто не видел, бросишь конверт с кассетой в почтовый ящик. Отпечатки с неё предварительно сотри, а лучше работай в перчатках. На конверте фломастером напишешь «Срочно передать в милицию!». Утром почтальон ящик вскроет и сообщит куда надо. А ты в это время будешь уже дома. Понял?

– Всё будет исполнено в лучшем виде! – весело ответил Степан.

– Тогда я тебя не задерживаю, можешь идти, – сказал Шрам парню и ещё добавил: – Да, и заруби там у себя, мне сейчас проблемы не нужны, особенно тёрки с ментами.

– Хорошо, – озорно блеснул глазами Степан и, сорвавшись с места, побежал к своей машине.

– Тебе, Ржавый, такая задача, – посмотрел на него Шрам. – Вечером приедут ребята на шашлык и привезут с собой мест-ного участкового. Он давно с нами повязан. Сам понимаешь, обстановку надо держать под контролем. Так что за организацию мероприятия ты в ответе. Кроме этого, истопишь баньку.

– Ты что, Шрам, – возмутился было Ржавый. – Да я же вор,

– натуре! Мне мусору баню топить, шашлык готовить?! Да век воли не ведать! Это ж не по понятиям!

– Что-о-о? – Шрам медленно поднялся со стула, в глазах его загорелись жёлтые волчьи огоньки. – Ты, фраерок, быковать никак вздумал или рамсы попутал (нарушил субординацию)? – его сухой, зловещий голос устрашающе повис в воздухе. – Может, мне стоит напомнить, кто тебя, баклан, в зоне из-под пресса (физического психологического издевательства) спас, а потом в дело взял?!

Ну-ка, иди сюда! Куда пятишься?! Сейчас мозги твои куриные враз на место поставлю!

– Прости, пахан, бес попутал, – испуганно шарахнулся от него в сторону Ржавый. – Всё сделаю, как надо!

– Смотри, не выводи меня из себя, иначе твою шкуру поганую первую на лоскуты порву! Помни, ты держишь ответ передо мной не только за себя, но и за остальных. А насчёт бани и всего про-чего Клава тебе поможет, – чуть мягче сказал Шрам.

После этого разговора всё пришло в движение. Степан быстро проверил и заправил топливом машину, затем, взяв с собой упакованную в конверт видеокассету с Настиной записью, выехал в Ростов.

Ржавый довольно умело растопил печь в бане, затем принялся за подготовку шашлычного мяса и мангала. Клава помогала ему, но в основном занималась столом и приготовлением различных блюд. Гостей ожидалось не так уж и много, но она знала, как едят и пьют эти. «Прости господи, настоящие козлы, – так мысленно она думала о Шраме и его банде. – Как всегда, до утра будут пить и орать. Превратят весь дом в свинарник. А мне потом их рассолом отпаивать, в чувство приводить да побитое и запоганенное выгребать. Эх, Гришка, муженёк, сделал ты мне очередной подарочек! Надолго я тебе это запомню! Вот вернёшься из тюрьмы, все твои космы седые повырываю! А может, у него и волос-то уже нет или вовсе не вернётся…» – от этих последних мыслей ей стало худо. Необъяснимая, безысходная женская тоска сдавила немолодую грудь.