Читать книгу Казаки, взгляд с другой стороны. Неизвестная история - Геннадий Иванович Коваленко, Геннадий Иванович Кривецков - Страница 6

Исаак Масса родился в Гаарлеме, по всей вероятности, в 1587 г.; дата его рождения точно не установлена. Первому издателю его сочинения о Московии в начале XVII в., А. ван дер Линде, не удалось найти никаких известий о его рождении или крещении в архивах гаарлемской общины и церкви. Это дало повод к различным домыслам о его происхождении.

В детстве его готовили к торговле шелком. Для изучения торгового дела родители отправили его в Московию, куда он прибыл в 1601 г. и где пробыл целых восемь лет, став свидетелем и очевидцем многих примечательных событий. Живя в Москве, Масса выучился русскому языку и, по его словам, даже переводил с голландского языка на русский описания побед Морица Нассаусского. В 1609 г., морем через Архангельск, Масса вернулся на родину, оставив Московию «полную воин и бедствий».

Возвратившись на родину, он приступил к составлению своего «Краткого известия о начале и происхождении современных войн и смут в Московии, случившихся до 1610 года». Приложив. к своему сочинению исполненный пером чертеж Москвы, полученный им от одного московита. Масса поднес свой труд принцу Морицу Оранскому, в надежде, что его усердие не будет оставлено без внимания. Подчеркивая свою преданность и рвение «оказать службу отечеству». Никаких известий о том, как принц Мориц принял эту книгу, не сохранилось

Повествование Массы принадлежит едва ли не к самым важным иностранным источникам о крестьянской войне и интервенции, которую дворянско-буржуазная историография обозначала термином Смутное время. Ученый иезуит, известный историк «смутного времени». Как писал один из историков: «По-видимому, в нем весьма рано развилась способность „весьма ловко узнавать секреты других лиц“, как отозвался о Массе в 1639 г. граф Яков Делагарди, и ни недостаток образования, ни весьма юный возраст, ни скромное положение торгового приказчика не помешали ему получить вполне достоверные сведения о многих исторических событиях». Нам же будет интересно его описание донских и запорожских казаков, и их участия в русской смуте.

Казаки переходят к Димитрию и признают его истинным Димитрием.

Вслед за тем полагали употребить все старания к тому, чтобы в других местах склонить на сторону Димитрия казаков на реке Волге и в других местах, что весьма усилило бы его силу и почтение к нему.

Эти казаки различных племен, из Московии, Татарии, Турции, Польши, Литвы, Корелии и Неметчины, по большей части московиты и говорят по большей части по-московски, но сверх того между собой они употребляют особый язык, который они называют «отверница», и это народ – по большей части бежавшие от своих господ холопы, плуты, и воры, и различные бездельники, и поселяются они главным образом в татарских степях, близ реки Волги, также неподалеку от Дона и Борисфена [Днепра] и переходят с место на место и строго соблюдают между собою справедливость и добрый порядок, сами избирают себе начальников, коим беспрекословно повинуются, и называют их атаманами по народу, от которого происходят турки, как о том можно прочесть в истории их происхождения.

Эти казаки служат за деньги почти всем государям, которые их призывают, а также и без денег, ради одного грабежа, но, впрочем, прежде они почти всегда служили московитам, когда на них нападали различные татары, что часто случалось; но как раз в то время по попущению божьему казаки взбунтовались против Московии и начали грабить всех купцов, торговавших в Персии, Армении, Шемахе и по берегам Каспийского моря, и даже убивали многих, не ведая за что.

К ним-то и послал Димитрий из Польши нескольких тайных гондов, чтобы известить их о своем предприятии и заверить клятвою, что он законный наследник Московского государства, и просить их о помощи, ибо его дело правое и нет сомнения окончится удачею, и тогда они все будут возвеличены за их верную службу, которую они ему окажут, и многие иные подобные речи и письма.

Казаки, услышав о том, собрали сход, на который пришло свыше восьми тысяч со своими атаманами, и зрело рассудили об этом деле, и, наконец, порешили также послать от себя несколько гонцов в Польшу, дабы разузнать обо всем и так ли все на самом деле, как им передали, и ежели они найдут, что он истинный Димитрий, то помогут ему вступить на царство, а ежели нет, то пойдут против него. И так как восемь тысяч казаков не могли долго ожидать на одном месте, ибо должны были искать себе пропитание в поле, то они не думали долго стоять и назначили гонцам срок, и когда к уреченному времени они не воротятся, то каждый пойдет своею дорогою, но до того времени все должны были оставаться на месте; и выбрали гонцов по жребию, и они отъехали.

Прибыв в Польшу, они увидели, что они не смогут так скоро воротиться к своим товарищам, чтобы поспеть к уреченному времени, и отправили к ним несколько человек с известием для своих товарищей и с просьбою прибавить к тому положенному сроку еще четырнадцать дней, полагая, что тогда они смогут прибыть с самыми полными сведениями, что они и исполнили.

Первое вступление Димитрия в Московию В Польше, невзирая на самые прилежные розыски, они не сумели узнать ничего другого, кроме того, что то был истинный Димитрий, сын Ивана Васильевича, коего считали убиенным в Угличе, и видя, что некоторые паны, а также при дворе Сандомирского уже делают великие приготовления к войне, они казаки признали Димитрия своим государем, предложили ему свою службу и тотчас стали величать его царем и великим князем московским, и так отъехали к своим товарищам и объявили им обо всем, и тогда все пристали к нему, Димитрию, и двинулись всем войском к московской границе, к Чернигову, на который они прежде всего напали и овладели им и связали воеводу по рукам и по ногам, крича по всей стране: «Да хранит бог здравым царя нашего Димитрия Ивановича всея Руси». Это было началом войны, приблизительно в октябре месяце 1604 г…

Овладев также тамошним большим монастырем и всеми окрестными местами, казаки тотчас двинулись на Путивль, город весьма населенный и ведший торговлю в той области; этот город тотчас покорился Димитрию; и повсюду шумели и кричали и провозглашали его царем; там почти всю зиму была его резиденция, а также весь его военный совет, все его военные и съестные припасы; сюда же приводили изменников и перебежчиков, и там были право и суд и всё управление Димитрия…

Борис, царь Московский, получавший все известия об этом Димитрии, как о том довольно было рассказано, не знал покоя в еще большей степени, нежели прежде, до появления известий о Димитрии, и воображение, каким он мучал самого себя, происходило от беспокойной совести, однако, он не помышлял, что так скоро придется сражаться, полагая, что для начала и приведения в исполнение такого предприятия понадобится еще некоторое время, также полагал, что по крайности польский король как-нибудь упредит его; но так не случилось, что весьма удивило его и повергло в великий страх, и он повелел пустить в народ доносчиков, как о том раньше было рассказано, не только не оставив сего, но и весьма усилил, и когда находили кого, кто произнес имя Димитрия, того предавали жалкой смерти вместе со всеми его родственниками, женой и детьми.

Весь народ в Московии уже хорошо знал причину этой войны и что причиной ее были казаки, но все по всей стране, а также в московском войске звали Димитрия расстригой, что значит расстрижен, ибо говорили, что он, будучи монахом, сам сбросил с себя монашескую рясу и расстригся, и говорили, что он изменник и что он должно быть чародей, продавший себя дьяволу. Одним словом, давали ему еще много подобных прозваний, как-то проставлено во многих грамотах, как услышим о том, и звали его не иначе, как расстригою.

Битва при Добрыничах, в которой Димитрий потерпел поражение.

После этой победы главный воевода Мстиславский повелел всех пленных, которые были казаками из Московии, рубить саблями, вешать на деревьях, расстреливать и некоторых спускать под лед, но поляков вместе с отбитыми знаменами, трубами и барабанами отправили в Москву, также и копье Димитрия, найденное на том месте, где была убита его лошадь, и это копье было позолочено и снабжено тремя белыми перьями и было довольно тяжело. С пленными послали к царю молодого дворянина, с просьбой к царю наградить этого дворянина, ибо в одном сражении с приверженцами Димитрия он спас от смерти воеводу; и я видел, как все это было привезено в Москву 8 февраля…

Димитрий с войском снова выступает в поход. Димитрий, снова выступивший в поход с большим войском, преследовал московское войско, дабы вновь напасть на него, с большей осторожностью, нежели у Добрынич.

Войско Борисово то здесь, то там становилось, ничего не предпринимая ни в открытом поле, ни против городов, взятых Димитрием, и 14 марта оно остановилось на равнине, окруженной большими болотами, в то время промерзшими, и там была гора, на которой расположена деревянная крепость, называемая Кромы, внутри которой было несколько домов; и к этим Кромам на гору вела летом только одна тропа, и то весьма узкая, ибо крутом стояли болота. В эту крепость прибыл один ротмистр из числа немецких военачальников, живших в городе Туле, по большей части ливонцев, пленных немцев и курляндцев, и его звали Лас Вейго, и он водрузил на крепости знамя и занял ее своим отрядом. Главный воевода князь Федор Иванович Мстиславский повелел ему оставить крепость, сжечь ее и возвратиться к войску; и никому не ведомо, какая была к тому причина.

Отвага казаков. Итак, войско Димитрия шло вслед за московским, и впереди шло две тысячи казаков, все пешие, у каждого была большая длинная пищаль, и, завидев издали московский лагерь, тотчас отрядили гонца к Димитрию с известием и, заметив, что Кромы горят [Взятие Кром в присутствии московитов] и что московиты оставляют крепость и возвращаются к своему войску, полагали, что необходимо и полезно занять это место, ибо отлично знали, что оно по природе своей летом неприступно, и с великим проворством и быстротою заняли Кромы, ибо у них было множество саней, нагруженных съестными припасами, кроме того еще сани, полные сена, весьма плотно сложенного, и пустили вперед эти сани, подобные четырехугольной камере, но только открытой, и посадили в нее примерно половину отряда, а самые доблестные смельчаки бежали по сторонам с заряженными пищалями; казаки поднялись на гору и так стремительным маршем вошли в Кромы, и московиты не причинили им никакого вреда ни стрельбою, ни чем другим, и казаки, заняв гору, тотчас вырыли у крепости землянки и вокруг нее ров, так что засели в земле и никого не боялись; предводителем этих казаков был Корела, шелудивый маленький человек, покрытый рубцами, родом из Курляндии, и за свою великую храбрость Корела еще в степи был избран этой партией казаков в атаманы, и он так вел себя в Кромах, что всякий, как мы еще увидим, страшился его имени.

Этот Корела, находясь в Кромах, помышлял о том, чтобы при этих счастливых обстоятельствах удержать крепость, и послал известить обо всех обстоятельствах Димитрия и просил прислать людей и припасов, что часто исполняли с великой отвагой и проворством, и они, казаки, полагали, что московское войско, постояв так всю зиму или до весны, само расстроится и погибнет; а Димитрий меж тем отлично устроил и укрепил со всех сторон лучшие города и каждодневно посылал распоряжения из тех мест, где находился, чтобы снабжали осажденных в Кромах всем необходимым, и изыскивал со своими друзьями средства, как расположить к себе сердце московитов, и часто писал письма, посылая их к народу в Москве с гонцами; то были смельчаки, которые не вернулись обратно, ибо Борис на всех перекрестках поставил людей, которые подстерегали их и тотчас же вешали. Также много писал писем Димитрий к московскому войску и к воеводам, Мстиславскому и другим. Но не к Годуновым, принадлежавшим к дому Бориса, и Димитрий называл их изменниками и губителями отечества…

Казаки – искусные стрелки. И все это время стояли под Кромами, где было не более четырех тысяч человек, и московское войско насчитывало добрых триста тысяч человек, ибо к нему каждодневно прибывала подмога; и каждый божий день двести или триста пеших казаков с длинными пищалями делали вылазки из Кром, выманивали из лагеря некоторых охотников добыть себе чести, полагавших, что они верхами настигнут казаков, но казаки, столь искусны в стрельбе из мушкетов и длинных пищалей, что не давали промаха и всегда подстреливали всадника или лошадь и так каждодневно клали мертвыми тридцать, пятьдесят, шестьдесят воинов из московского войска, среди коих было много молодых, красивых дворян и были люди, искавшие себе чести; и пока Корела, атаман, был здоров, московиты не знали покоя: то внезапно нападали на них, то обстреливали, то глумились над ними или обманывали. Да и на гору часто выходила потаскуха в чем мать родила, которая пела поносные песни о московских воеводах, и совершалось много другого, о чем непристойно рассказывать; и войско московитов к стыду своему должно было все это сносить, и стреляли они всегда из своих тяжелых пушек попусту, ибо не причиняли и не могли причинить кому-нибудь вреда; в Кромах между тем беспрестанно трубили в трубы, пили и бражничали, одним словом, всюду была измена, и в московском лагере дела шли не чисто, ибо воеводы не только не отправляли должности, по сверх того было заметно, что они сносились с Димитрием, хотя еще и не отважились на измену, ибо в темные ночи часто находили между турами мешки с порохом, которые уносили лазутчики из Кром в присутствии часовых, и много других подобных дел.

В Кромы из московского лагеря также часто летали стрелы с привязанными к ним письмами, в которых сообщалось обо всем, что происходит в Москве и в лагере, так что приверженцы Димитрия знали все, что делалось в Москве, как обстоят дела с Борисом, и что он предпринимал и учинял, и в каком находился страхе, и о том, как роптал народ в Москве, где многие начали верить, что то истинный Димитрий; так что, получая эти известия, Димитрий был уверен в том, что завладеет этой страной; того ради он не тревожил лагерь под. Кромами. Храброе сопротивление в Кромах И те, что сидели в Кромах, одно время держали себя тихо и только изредка отражали несильные нападения, ибо Корела был тяжело ранен, и без него не могли измыслить средств причинить вред московитам, и когда он выздоровел, все пошло по-прежнему.

Дмитрий Распускает войско. Он отпустил алебардщиков и многих других воинов, вознаградив их за службу, и отправил их в Польшу; также некоторые начальники были не весьма довольны, в том числе Адам Вишневецкий, вельможа из Белоруссии, разгласивший, что он один издержал на него Димитрия несколько тысяч гульденов своих собственных денег, и его не вознаградили и не возместили ему [издержек], однако не упоминал о причине, быть может, он то заслужил, что с ним так поступили, но нам незачем обо всем этом говорить.

Также все казаки были щедро одарены и распущены, но некоторые также роптали, ибо каждый из них весьма охотно сам стал бы царем.

Он оставил в Москве атамана Корелу с частью казаков и хотел его возвысить, но Корела невысоко чтил мирские почести, сокровища и деньги, вел беспечную жизнь, каждодневно бражничал и не хотел быть вельможею по причине принимаемых на себя трудов.

Болотников принимает начальство над мятежниками. Также находился в войске мятежников некий человек, коего звали Иван Исаевич Болотников; он был в Москве крепостным человеком боярина Андрея Телятевского, но бежал от своего господина, сперва отправился в степь к казакам, а также служил в Венгрии и Турции, и пришел с казаками числом до десяти тысяч на помощь к этим мятежникам, и он был детина рослый и дюжий, родом из Московии, удалец, отважен и храбр на войне, и [мятежники] выбрали его главным атаманом или предводителем своего войска. Меж тем Петр Федорович оставался в городе Туле, осажденном московитами; и этот Болотников пошел со всем своим войском на Серпухов, лежащий в восемнадцати милях от Москвы, и сразу занял его, а также Коломну, город при реке Москве неподалеку от Оки, и стал станом против московского войска в двенадцати милях от Москвы.

Письма Исаака Массы из Архангельска к Генеральным Штатам, 1614 год.

Москва теперь уже не та, что была до разорения. Я не знаю в настоящее время государства, которое было бы в большей опасности. Царь, правда, избран войском, и происходит от настоящего потомства прежних царей, т. е. от Ивана Васильевича (Очевидно, здесь разумеется Иван Васильевич Грозный.). Ему около двадцати лет от роду. А что в этом?! Он подобен солнцу, которого часть покрыта мрачными облаками, так что земля Московская до сих пор не может от него получить ни теплоты, ни света; все князья его кровные, имеют мало власти; он вполне не образован и до такой степени, что мне неизвестно, может ли он даже читать письма. Мать его – монахиня. Господин Отец его, после того, как царя Шуйского выдали Польше, был отправлен в Польшу с посольством, где и удерживается до сих пор, в противность слову и чести, а потому от него ему помощи ожидать нельзя. Кроме сего, поляки, шведы, крымские татары со стороны Астрахани, но всего более туземная необузданная, дикая и вооруженная толпа, называемая казаками, делают беспрестанные набеги, все жгут, грабят, режут. Недавно еще, вскоре после Пасхи, крымский хан из-под Москвы внезапно увел более 25,000 человек в плен. Всю прошедшую весну казаки делали набеги, опустошали, жгли остальные уцелевшие области, вместо того, чтоб идти под Новгород против шведов; все это происходит от разорения и нужды. На польской границе, настоящею весной, казаки одержали славную победу. Благодаря Всевышнему, здесь получены и хорошие вести из Астрахани, что Заруцкий, бывший прежде полководцем польским, потом русским, а затем снова взбунтовавшийся, осажден с частью мятежного войска в Астраханском остроге тамошними жителями. Заруцкий имел при себе бывшую царевну с сыном ее от умершего царя Дмитрия (монаха); она же дочь воеводы Сендомирского в Польше, как о том вы, Милостивые Господа, знаете из книги, содержащей описание «Московских смут» и представленной его княжескому превосходительству (Т. е. Морицу, принцу Оранскому, штатгальтеру Голландии.). Во время управления князя Дмитрия Пожарского, когда народ требовал царя, а Пожарский шел в Москву, чтоб содействовать отнятию ее от поляков, Заруцкий поссорился с Пожарским и пустился с частью войска грабить и разорять неприятельски всю страну. Он дошел до Астрахани, что на Каспийском море, заключил союз против Mocковии с ногайскими татарами, говоря, что при нем находятся сын настоящего царя Дмитрия и сама царица. Он поднял астраханцев против Московии и укрепил за собою это царство. Для большей верности, он послал просить помощи у короля персидского, но сей последний не поверил ему и отказал в помощи. Заруцкий, в страхе, послал просить всех казаков, стоявших в эту зиму под Новгородом и Смоленском. Находившиеся под Новгородом, по-видимому, согласились соединиться с ним и обещались весною идти к нему на встречу, даже если бы для исполнения своего намерения им пришлось употребить силу; они обещали идти водою по Волге или сухим путем. Он не довольствовался и этим, а послал еще к туркам, обещая отдать им царство Астраханское, если они прикажут крымским татарам помочь ему завоевать царство Казанское, а потом Московское, от имени государя его, юного царя Ивана Дмитриевича. Между тем, нынешний царь, происходящий от прямого царского рода, укрепился в Москве, и вместе со всеми князьями государства употребил все усилия, чтоб устранить эту грозу и потушить пламя, которого все государство опасалось более, нежели всех прочих своих неприятелей. Отсюда отправлено было лучшее набранное войско и Казань, затем пустили вниз по Волге более 1000 лодок с войском для занятия всех городов вплоть до Самары, маленького города на границе диких лугов Татарии. Вместе с сим посланы были отряды и против других неприятелей, так что неудивительно, если вследствие этих затруднительных обстоятельств правительство совершенно обеднело. Как выше сказано, теперь пришло известие, что астраханцы покинули Заруцкого за то, что он намеревался отдать туркам царство Астраханское. Они его тесно осаждают в остроге, так что ему придется сдаться. Я твердо уверен, что ранее двух месяцев будет ему конец. Кроме того, все ногайские татары присягнули в верности Москве, а мятежные казаки, видя, что им на Заруцкого надеяться нельзя, пустились снова все под Новгород, грабя дорогою. Все почти войско, отправленное в Казань, теперь будет отозвано назад и отправлено под Смоленск и Новгород.