Читать книгу Агентура. Сборник шпионских повестей - Геннадий Мурзин - Страница 3

Из воспоминаний полковника милиции Плотника:1

«1951-й год. Свердловск (и еще тринадцать других городов Союза) принадлежал к так называемым городам особого списка. И потому милиция входила в систему Министерства государственной безопасности (МГБ), а не в систему Министерства внутренних дел (МВД). Следовательно, мы отличались не только по форме (в буквальном смысле этого слова), а и по содержанию работы. Разумеется, мы знали гораздо больше, чем другие… Это так, кстати, для ясности».

…Хотя самый первый июльский день и клонился уже к закату, но в воздухе по-прежнему чувствовалось знойное дыхание середины короткого уральского лета – жара под тридцать градусов. Начальник УМГБ по Свердловской области Чернышев грузно поднялся из-за массивного, сохранившегося еще с царских времен, стола и подошел к открытому настежь окну своего кабинета, выходящему на проспект Ленина. Он, глядя на лениво шелестящую листву тополя, слегка обвисшую и поблекшую от недостатка влаги в почве (дождей-то, считай, уже с полмесяца нет), сказал, обращаясь, но не оборачиваясь, к только что вошедшему Некрасову.

– Ну, что, капитан, по домам, а? Гляди, духотища-то – страшенная, дышать нечем… Скорее – под прохладный душ!

– Товарищ генерал, я – не против, но…

– Какие еще могут быть «но», капитан? Вечер уже. И мы с тобой заслужили отдых… Или не так?

– Так, конечно, так, товарищ генерал, но…

Чернышев насторожился. По-прежнему не оборачиваясь, спросил:

– Что-то случилось, капитан? С очередной неприятностью пришел?

– И да, и нет, товарищ генерал…

– Не ответ, а настоящий кроссворд. Как прикажешь понимать, капитан? – Чернышев обернулся и увидел в руках дежурного помощника какой-то грязно-серый лист бумаги.

Капитан приблизился к генералу и подал лист.

– Вот… шифровка из Москвы.

Генерал взял бумагу и пошел к столу, опиравшемуся на резные ножки, похожие (как две капли воды) на мощные лапы льва, ворча при этом вслух:

– Так и знал, капитан… С добром тебя не жди…

– Виноват, товарищ генерал.

– Виноват? Если бы чувствовал вину, не пришел бы с этим, – он тряхнул бумажкой. – Виноват, виноват… Пожалел бы начальника… Кому, как не тебе пожалеть и пощадить, а, капитан?

– Я не мог, товарищ генерал…

– Если не ты, то кто должен щадить шефа?

– Не могу знать, товарищ генерал.

– Вот… так всегда… А еще помощником называется…

Чернышев тяжело опустился на стул, и тот издал жалобный стон.

– Постарел, бедняга.

– Вы о ком, товарищ генерал? Если…

– Ну, уж, нет, только не о себе. Я еще о-го-го! Только вот, – он начал шарить в столе и нашел-таки то, что искал, – старомодные в железной оправе очки и надел на нос, – с глазами, кажется, не того.

– Все-таки, товарищ генерал, вы о ком?

– Да о стуле, капитан. Тяжко ему приходится: сколько лет испытывает на себе такие перегрузки. Видишь, жалуется. А что я могу поделать, если такой вес набрал. Подо мной – хоть кто запищит.

– Вы, товарищ генерал, о стуле, как о чем-то живом…

– Посиди с мое да протри несколько пар галифе – сам запоешь то же самое.

– Ну, да, – засомневался капитан.

Чернышев взял в руки шифровку, начал читать, но что-то вспомнил, поднял глаза на стоявшего капитана и посмотрел на него поверх очков.

– Ты, капитан, при случае, скажи начальнику ХАЗО, чтобы заменил на стул более надежный.

– Слушаюсь, товарищ генерал.

Глаза генерала быстро-быстро побежали по тексту. И чем дальше читал, тем больше хмурился. Прочитав, недовольно стукнул кулаком по толстенной дубовой столешнице.

– Черт! Кажется, капитан, не до душа…

– Так точно, товарищ генерал.

– Ты, как вижу, даже рад.

– Никак нет, товарищ генерал!

Из воспоминаний полковника милиции Плотника:

«Меня, как, наверное, многих других, в тот июльский вечер нашли дома, приказав срочно прибыть в известное для всех свердловчан учреждение на Вайнера, 4.

Прибыл, не мешкая. Кроме меня, было, видимо, человек сорок. В основном, опытные работники. Из молодых оперов УгРо я был, кажется, один.

Нам сообщили: на Западной Украине, где все еще полно националистов, выброшен десант из двух парашютистов. Один из них после приземления, решив сразу же обзавестись транспортным средством, украл велосипед. На этом и погорел. Задержали. Второму парашютисту удалось скрыться.

Зачитали шифровку, поступившую в УМГБ из Москвы. В ней, как сейчас помню, сообщалось, что оба парашютиста – бывшие граждане СССР. В годы войны оказались в плену. Находились в концлагере. Освобождены войсками генерала Эйзенхауэра. Завербованы американской спецслужбой. Несколько лет пробыли в разведшколе…»