Читать книгу Отечества славные сыны. Их подвиг бессмертен - Геннадий Мурзин - Страница 12

Наконец-то наши солдаты учатся не тому, как умело обороняться и пятиться назад, а тому, как с максимальной решительностью наступать на все еще очень и очень сильно врага. Враг-то по-прежнему превосходит по мощи, особенно в самолетах, танках и артиллерии. Идет вперед солдат. Идет, поливая обильно подмосковную землю своей кровью. Идет, оставляя за собой тысячи и тысячи погибших. Досаждают вражеские снайперы. Эти устроили настоящую охоту, особенно, за нашими офицерами, особенно, за средним комсоставом. Возникает острейший дефицит в командных кадрах, в том числе и в 30-м отдельном саперном батальоне, где служит Анатолий Гробов. Есть решение: организовать ускоренные курсы по подготовке командиров среднего звена.

Из письма начальника архивохранилища Министерства обороны полковника Симонова:

«В марте 1942 года, как один из лучших сержантов, Гробов был послан на курсы младших лейтенантов инженерных войск Западного фронта, которые дислоцировались в деревне Вороново Московской области.

Обстановка того времени не позволяла длительного пребывания на курсах: фронту нужны были офицерские кадры. Это хорошо понимал и Анатолий Александрович, который в течение нескольких месяцев успешно познал сложное саперное дело, – возьму на себя смелость здесь уточнить: «сложное саперное дело», о котором пишет полковник Симонов, мой ГЕРОЙ освоил несколько раньше; как-никак, а уже три с половиной года служит, причем, прошел проверку в боях, – и в конце июля 1942 года с оценкой «отлично» закончил учебу».

На «отлично»? Но от уральского парня иного никто и не ждал.

И вот на плечах моего героя офицерские погоны. Младший лейтенант Анатолий Гробов едет к месту новой службы. Конечно, ему хотелось вернуться в свою родную 32-ю дивизию, ведь там он оставил многих своих друзей, тех, кто в боях под Москвой выжил. Увы… На фронте не выбирают.

Впрочем, Гробов мало что проиграл: часть, где ему предстоит служить сейчас, не менее прославленная – это первая гвардейская Краснознаменная бригада, переименованная впоследствии в 42-ю гвардейскую стрелковую дивизию. Теперь Анатолий командир взвода. На его плечи ложится непосредственный груз ответственности за жизнь и здоровье солдат.

Солдаты приняли нового командира хорошо. А иного и быть не могло. Ведь перед ними был не желторотый юнец, а, можно сказать, «дед» (ему в то время было двадцать шесть), понюхавший к тому же изрядно пороха. И офицерство батальона отнеслось с пониманием к новичку. Уже через месяц Гробова в части никто не считал чужим.

Анатолий явно счастлив, что служит в столь прославленном боевом соединении, что теперь может именовать себя гвардейцем. Он понимает, что это почетное наименование – для него лично большой аванс. Однако скоро он выплатит этот аванс и лично приумножит славу дивизии.

Сапер – это тебе, брат, не тыловая крыса. Сапер ведь не только строит блиндажи и командные пункты. Сапер еще возводит сооружения-переправы через водные преграды, коих великое множество в центральной части России. Между прочим, по мостам должны пройти первые танки, самоходки, гаубицы, автомобили, соответственно, и пехота. Подчеркиваю: они пройдут лишь после того, как здесь, на передовой, под шквальным огнем противника поработают руками и мозгами саперы. А еще (особенно важно в ходе непрерывного наступления) сапер «зачищает» освобожденную советскую территорию, то есть разминирует. Разминировать после фашистов приходится все: от городов, сел, поселков и до полей, лесов, рек. А каждое такое разминирование – это реальный риск подорваться. Не зря вошло в поговорку: сапер ошибается лишь однажды. Наконец, этого также не надо сбрасывать со счетов, сапер в любую минуту готов вступить в бой с врагом. Сапер не только готов, а и реально вступает в бой, сменив мгновенно миноискатель, саперную лопатку, молоток или топор на автомат. И сапер, как случалось не раз Гробову, автоматом пользуется также умело.

Здесь не делаю никаких открытий. Лишь хочу еще раз обратить внимание на «специфику» этого рода войск… Летчик? Хорошо. Моряк? Тоже хорошо. Танкист? Хорошо. А сапер? Сапер – это сапер… Не приведи Бог!

Из письма-воспоминания сослуживца моего героя Николая Дмитриевича Молчанова:

«В 42-й гвардейской стрелковой дивизии я с начала ее формирования, то есть с 1941-го и по 1944-й.

Гробов А. А. пришел позднее, то есть в 1942 году, из школы подготовки командного состава в звании младшего лейтенанта. Оба мы потом командовали ротами 46-го саперного батальона. Мы вместе прошли долгий путь с боями, выполняя сложные сапёрные задания по разминированию вражеских мин различных видов, переднего края, делая проходы в проволочном заграждении. Гробов А. А. со своими командирами и солдатами задания выполнял в любой обстановке четко и уверенно, за что ценило и уважало командование батальона».

…Дивизия упорно продвигается вперед, туда, где скоро предстоит крупнейшее в истории человечества сражение.

Из письма начальника архивохранилища Министерства обороны полковника Симонова:

«22 августа 1942 года комсомолец Гробов Анатолий Александрович подал заявление о приеме его в партию…»

Вот заявление, написанное собственноручно (низко кланяюсь полковнику Симонову за предоставление в мое распоряжение копии этого исторического документа):

«Прошу принять меня кандидатом в члены ВКП (б) … Находясь в рядах гвардейцев, я хочу быть также в рядах большевистской партии, чтобы еще успешнее бить врагов нашей Родины – немецких варваров.

Я в любую минуту готов выполнить любой приказ… по разгрому врага и не пожалею сил, жизни во имя этого святого дела».

Из характеристики-рекомендации коммуниста Петра Семеновича Назарова (этот документ той грозной поры также хранится в военном архиве), сослуживца:

«При выполнении боевого задания по строительству переправы через реку Яуза (в районе Махотино) для пропуска танков на передовую линию под сильным минометным огнем противника т. Гробов мужественно, по-гвардейски руководил своим взводом… не отходил от подразделения до полного окончания строительства переправы».

Партийная организация батальона 31 августа 1942 года удовлетворила просьбу, приняв А. А. Гробова кандидатом в члены ВКП (б). Через три месяца (для фронтовиков, учитывая особые условия, кандидатский стаж был сокращен до трех месяцев), то есть 3 января 1943 года, он был принят в члены ВКП (б).

…Фашист постреливает. Скорее, по привычке, чем по необходимости. Близится осень. Но пока солнце светит вовсю. Тепло. Приволье такое, что особенно жить хочется. Легкий ветерок чуть-чуть шелестит ивовыми листьями.

Однополчане давно заметили, что Анатолий слишком часто пишет письма. Пользуется любым благоприятным моментом. Попробовали было пошутить: мол, не много ли любовниц завел, коли без устали пишешь. Анатолий шутки не понял, а потому не принял. Он сердито и только раз посмотрел в сторону шутника, а тот и навсегда позабыл про остроты.

И все-таки он старается быть наедине, когда пишет письмо. Только что прибыла свежая почта, где была и ему весточка. И сейчас… Он отошел к реке, сел на бережку и на колене стал писать.

«Здравствуй, дорогая мама!

Шлю вам свой горячий привет и наилучшие пожелания в вашей жизни. Сегодня получил от вас письмо, на которое спешу ответить.

Живу хорошо. Наше дело по разгрому фашистской нечисти идет хорошо, а поэтому писать много некогда.

После твоего письма, мама, я написал директору леспромхоза и секретарю парткома… Раздраконил их за бездушность, – очевидно, мать пожаловалась, что руководители не откликаются на ее просьбы хоть чем-то помочь семье фронтовика. – Надо их чаще теребить, а то они… засиделись за нашими спинами.

Высылаю по 600 рублей каждый месяц. Скоро вы деньги должны получить, – откуда знать-то моему герою, что на Урале этих денег хватит разве что на буханку хлеба, если покупать у спекулянтов, а так… все по норме, все по карточкам и лишнего ни за какие деньги не купишь; впрочем, это все равно подмога. – Как растет моя дочь Галочка? Поцелуйте её и скажите: фрицам скоро капут; и папа приедет домой.

О наших делах, наверное, читаете в газетах. Дел много. Мы справляемся по-гвардейски…

Шлю всем по привету. До свидания. Жду ответа.

Ваш сын, муж и отец – А. Гробов».

Наши войска уж который месяц топчутся на месте: не удается выбить фашистов с занятой ими территории.

Глубокая осень. Какой-то уж больно резкий переход из тепла в стужу. Но уральцу все нипочем: он видал и не такое. К тому же землянка в три наката (не в переносном, а прямом значении) и в ней тепло, горит коптилка. Пока нет рядом никого, Анатолий опять садится за письмо.

«Здравствуйте, мои родные!

Из газет вы, наверное, уже знаете, что части Красной Армии перешли к наступательным действиям, – это письмо датировано двадцать седьмым ноября 1942 года. Особенно успешные операции развернулись под Сталинградом (началась Сталинградская битва, в ходе которой будет пленено 330 тысяч вражеских солдат и офицеров, в том числе и их командующий фельдмаршал Паулюс. – Так вот: чтобы помочь товарищам, мы также перешли к активным действиям. Кончился для нас период ожидания. И пришел тот час, когда снова можно показать наш русский размах, русскую удаль. Соответственно, изменился образ жизни. Перешли к кочевому образу жизни. На дворе метель, стужа. Ни зги не видать. Но одеты мы хорошо, а больше в наших условиях для хорошей жизни ничего не надо.

С приветом – Анатолий Гробов».

Его подразделение только что вернулось с нейтральной зоны, где саперы в кромешной темноте закончили разминирование узкого «коридора», чтобы могла безопасно пройти к фрицам наша разведгруппа. Будто бы, разведчики идут на задание, которое им определил сам командующий фронтом. Все прошло удачно. Фрицы, кажется, не заметили некоторого «шевеления» с нашей стороны. Правда, пару раз все-таки пульнули из ракетниц. Но это так… от скуки, наверное.

Из письма-воспоминания сослуживца моего героя Николая Дмитриевича Молчанова:

«Мне с Анатолием Александровичем много раз пришлось выполнять боевые задания, так сказать, рука об руку. Помню, как на одном из участков переднего края наши полки готовились к наступлению. Вражеская оборона была опутана колючей спирально-петлевой проволокой в несколько рядов. Междурядья же были сплошь заминированы противопехотными минами. За ночь, то есть до рассвета, должны были сделать несколько проходов, по которым потом пойдет пехота. Проходы были сделаны и наши войска пошли в наступление. Замечу: лично Гробовым, то есть его руками, было разминировано немало мин».

Спят его саперы. Устали. Днем-то разминирование не такое уж легкое дело, а ночью, когда хоть в глаз коли? На ощупь да на профессиональное чутье только и надежда.

Нет сна только их командиру. Он пишет письмо с фронта.

«Здравствуйте, дорогие родственники!

Пять лет службы в армии не прошли для меня даром. Эти годы заставили меня сильно поработать над собой и своим характером. За годы службы, особенно за время Отечественной войны, я вырос. И теперь вырос до командира среднего офицерского состава, до командира подразделения.

По письмам матери, братьев и сестер я ревниво наблюдал за твоим ростом, Зина. И с каждым разом проникался всё большим и большим к тебе уважением. Даже не могу понять, откуда моя маленькая Зинушка берет столько моральных и физических сил?

Кроме того, наша дочь, наша Галинка кровной цепью связывает нас воедино. Зина, я тебе скажу одно: едва ли я тебя любил так сильно, как сейчас, в дни нашей молодости. Моя любовь в эти суровые дни не гаснет, а крепнет и крепнет день ото дня. Я думаю, что наше счастье лежит еще впереди, мы еще до него не дошли. Близок день, когда моя маленькая Зинушка поймет, как любит и уважает её Анатолий.

Сегодня же желаю одного: не склоняй головы в эти тяжелые дни. Выше голову, мой друг! Мы выйдем победителями! Помни: я всегда и везде с твоим именем на устах; ты для меня самое дорогое в жизни.

Береги, Зина, наше сокровище, нашу дочку Галочку. Моя любовь к ней никогда не остынет, а будет, наоборот, все расти и расти.

Обо мне не беспокойся. Нет еще у Гитлера той пули, которая может покорить нас. Я уверен в себе и надеюсь, что мы заживем еще на славу.

Живу пока хорошо. Дела по службе идут успешно. Передавай, Зина, привет всем родным и близким.

До свидания. Анатолий Гробов. 20 января 1943 г.».

Да, велик наш воин, если в столь тяжких испытаниях, в суровых условиях войны, когда жизнь его каждую секунду висит на волоске, он находит в себе силы, чтобы поддержать и подбодрить своих родных, находящихся в глубоком тылу. Такого воина, в самом деле, победить невозможно.

«Привет с фронта! Здравствуй, Зина!

Сегодня праздную свой праздник – 25-ю годовщину Рабоче-крестьянской Красной Армии…

Дела идут хорошо. Об этом можете судить по сообщениям газет. Правда, мы не проводим таких крупных операций, как на юге, но мы ежедневно, ежечасно все же уничтожаем паршивых фрицев, чем также приближаем час нашей победы.

Зина, прошу тебя, вышли мне свое фото. С Галочкой, конечно. Интересно, какие вы сейчас? Я бы с удовольствием послал свою фотку, но фотографироваться негде… Даже партбилет без фото…

Действующая армия. Ваш Анатолий Гробов. 23 февраля 1943 г.».

Закончились январь и февраль. Март пришел. Весна в разгаре. Идет наш солдат вперед. Шагает он твердо, уверенно по вязкому и противному месиву из чернозема и мокрого снега. Идет все дальше на запад.

По вечерам солнце так пригревает, что в землянку и не хочется. Он, прислонившись к борту машины, пользуясь минутой затишья, вынимает из полевой сумки бумагу и карандаш. Он снова пишет родным.

«Здравствуйте, мама, Зина, Галочка!

Шлю я вам горячий привет с пожеланиями всего наилучшего в вашей жизни. Получил ваши письма, за которые благодарю. Очень я им рад!

О себе скажу немного. Наступаем. Идем со своими орлами на запад. Я рад и горд, когда мне первым удается ворваться в населенный пункт и видеть счастливые лица освобожденных наших братьев и сестер. Трудно передать, какой кошмар пережили наши люди при власти фашистов! Слушаешь рассказы, и сердце кровью обливается. Начинаешь пылать великой ненавистью к врагу!

Погода здесь сейчас прекрасная. Природа оживает.

Как живете вы? Пишите обо всем. Передавайте привет всем нашим.

Пока. До свидания. Ваш Гробов А. А. 27 марта 1943 г.».

Очередная водная преграда. Саперы возводят переправу.

Страница письма сослуживца Молчанова.

Вторая страница письма полковника Симонова.