Читать книгу «Восход Черного Солнца» и другие галактические одиссеи - Генри Каттнер - Страница 8

Обитая звездами дверь распахнулась с грохотом, отдавшимся многократным эхом в стенах комнаты Танкреда. Взвихрился розовый дым, и дверной проем заполнила массивная фигура Гийома. Он раскатисто хохотал, и Бойсу почудилось, будто от этого хохота содрогается сама магия, заполнившая Керак.

В полутьме сверкнул огромный меч, чью рукоять сжимал покрытый шрамами кулак. На лице Гийома не было ни малейшего веселья, – казалось, смеется только рот. Глаза были затянуты такой же поволокой, как и у Танкреда. Это надменное, упрямое лицо, окаменевшее в жестокой гримасе, внушало ужас.

– Танкред! – прорычал Гийом голосом, который мог бы разбудить в замке любого спящего. – Танкред, пришел час твоей смерти!

Гийом сделал вперед шаг, от которого сотряслась вся комната, и двуручный меч взлетел над головой мага.

Каким-то отдаленным закоулком разума Бойс вдруг со всей ясностью понял, что это не настоящий Гийом. Вражда между ними была кровной, подобной родственной связи, которую никто из них не в силах был разорвать сам.

Гийом, который ушел из Керака, обязательно заметил бы Бойса, стоявшего рядом с мечом в руке, вместо того чтобы выкрикивать угрозы спящему Танкреду. Нет, этот Гийом – не тот же самый человек, который покинул замок.

Меч Бойса взмыл, описав сверкающую дугу – и как раз вовремя. Клинок Гийома уже опускался, и в следующее мгновение голова мага покатилась бы по раскрашенному столу.

Раздался лязг, словно столкнулись в воздухе две молнии. От удара стали о сталь во все стороны полетели искры. Гийом проревел ругательство на языке, которого Бойс никогда прежде не слышал (может, на таком говорят в Городе Колдунов, мелькнула у того дикая мысль), и громадный меч вновь вознесся, рассекая клубы цветного дыма над головой Танкреда.

Это был странный бой. В эпоху крестоносцев жили железные люди. Мечи, которыми они сражались, были столь тяжелы, что современный человек с трудом мог бы поднять меч обеими руками. Лишь магия позволяла Бойсу парировать сокрушительные удары, которые обрушивал на него Гийом. Магия и быстрота меча, который сражался по собственной волшебной воле, – и тот факт, что Гийом ни разу по-настоящему не обратил свой гнев против самого Бойса.

Гийом, чьи черты лица были полускрыты тенью, пришел в Керак с одной-единственной целью. Он пришел убить мага Танкреда. Все удары его меча были нацелены на спящего. Задачей же Бойса было держать с помощью магического клинка стальной заслон между Гийомом и магом. Ему не нужно было защищать себя, но защита Танкреда давалась исключительно тяжко.

В комнате вспыхивала молния каждый раз, когда сталь ударялась о сталь. Гийом не был человеком – он был порождением колдовства, и ему подчинялись громы и молнии. Но он сражался так же, как и шел, – вслепую, и это надменное затененное лицо принадлежало не Гийому.

Конец наступил внезапно. Бойс знал, что от него исход поединка никак не зависит. Он почувствовал, как меч в его руке подпрыгнул, будто вдруг исполнившись радости, метнулся вперед, проскользнул под мечом Гийома и со всей силы обрушился на жилистую шею крестоносца.

Столь меткий и сильный удар должен был наверняка снести Гийому голову с плеч. Но этого не произошло. Во все стороны полетели искры, словно клинок встретил на своем пути сталь, а не мышцы и плоть. Сверкнула вспышка, раздался звон, как будто грянул гигантский гонг, и Гийом воскликнул задыхающимся голосом: «Dieu le veut! Dieu…» – словно именно об этом ударе и молил бога.

Перед глазами Бойса все необъяснимым образом изменилось. Комнату, где только что гремел гром и сверкали молнии в битве волшебных клинков, внезапно заполнила тишина.

Гийом медленно падал. Двуручный меч вывалился из его руки и зазвенел на каменном полу. Колени подогнулись, и крестоносец, словно плывя вперед, ничком опустился на пол. Бойс услышал громкий вздох, и тело Гийома обмякло.

С Бойса тотчас спало оцепенение. И замок Керак ожил.

Лежавший на столе Танкред вздохнул и приподнял голову. По всему замку слышались удивленные голоса проснувшихся. Воздух больше не вздрагивал при каждом движении Гийома. Крестоносец снова стал обычным человеком, обладающим только человеческими возможностями. Взглянув на него, Бойс удивился, хотя и не слишком, заметив сломанный ошейник.

Тот был сделан из стекла.

Танкред поднялся на ноги. Бойс, повернувшись, увидел, что маг тяжело дышит, словно это он, а не Бойс сражался заколдованным мечом. На лбу над густыми бровями выступил пот, широкая грудь тяжело вздымалась.

– Это сделал ты, – тихо сказал Бойс, протягивая меч.

Танкред кивнул. Ему еще не хватало дыхания, чтобы говорить. Взяв оружие из руки Бойса, он провел пальцем вдоль клинка, и Бойс увидел, как нечто яркое, живое загорается вслед за пальцем и сразу меркнет, исчезает.

– Да, – сказал Танкред. – Но без тебя ничего бы не вышло. Благодарю, дю Бойс. – Он убрал меч в ножны и бросил его на стол. – Что же касается его, – кивнул он в сторону лежащего Гийома, – то мне очень интересно…

Опустившись на колено, он осторожно коснулся стеклянного ошейника, остановившего смертоносный удар. Стоило это сделать, как послышался звон, будто разбился бокал. Ошейник подпрыгнул, рассыпался сверкающей пылью и исчез.

Гийом пошевелился и застонал.

Танкред осторожно перевернул крестоносца на спину. У того голова откинулась назад, горло конвульсивно дернулось.

– Я… Это не я, Танкред… Они послали… – прошептал он.

– Я знаю, Гийом. Сейчас это не важно. Тебе ничто не угрожает.

Гийом нахмурился и с видимым усилием покачал головой.

– Нет… Годфри… Я должен вернуться…

Танкред закрыл рот крестоносца рукой в перстнях.

– Тихо, Гийом. Ты был во власти чужой магии. У тебя нет сил даже для того, чтобы рассказать нам о случившемся. Подожди.

Он устало поднялся. Бойс только теперь понял, сколь странно выглядит эта комната в башне. До сих пор он был слишком занят происходящим, чтобы обращать внимание на детали. Но теперь видел магические предметы.

Здесь действительно был бассейн, о котором сказала Бойсу женщина. Он находился в небольшой нише в дальнем конце комнаты, круглый, выложенный яркой плиткой, и из его центра медленно расходились кругами волны. И над бассейном висела магия – Бойс ощущал ее каким-то необъяснимым образом.

Вдоль стен тянулись стеллажи, заставленные предметами, для которых у Бойса не находилось названия. Он видел книги на многих языках, наверняка в том числе и неземных. На одной из стен висела арфа, струны подрагивали, словно их касались невидимые пальцы, извлекая едва слышную музыку. А в углу, в ящике с дырочками, он заметил движение, – наверное, внутри сидело маленькое существо.

Танкред взял с полки хрустальный кубок. Тот был пуст, но, пока маг поворачивался и склонялся над Гийомом, сосуд успел наполовину наполниться красной жидкостью с резким запахом.

– Выпей, – сказал Танкред, приподнимая голову Гийома.

Крестоносец подчинился. Он выглядел слишком изнуренным, чтобы самостоятельно двигаться или хотя бы возражать. Усталость эта была настолько неестественной, что напоминала абсолютную холодность Пифии.

Однако, выпив, Гийом начал оживать. С трудом приподнявшись на локте, он впился взглядом в Танкреда и заговорил слабым шепотом:

– Годфри… в плену… в Городе. Помоги мне, Танкред. Я должен за ним вернуться.

– У тебя очень мало сил, Гийом, – ответил Танкред. – Скоро ты придешь в себя, а пока расскажи нам, что случилось.

Гийом на мгновение закрыл глаза, потом заговорил:

– Мы отправились в Город… как и собирались. Там я встретил моих… моих знакомых. Они были готовы купить предложенные мною секреты. Мы договорились о цене. Я… знал, что один из них близок к советникам короля Города Колдунов. Я ждал его… слишком долго. Я никогда не видел его лица, но его зовут Джамай… Он очень злой.

Гийом немного подождал, собираясь с силами, а потом продолжил еще тише:

– В Городе… есть разные группировки. Король… не намерен расправиться со всеми нами сразу. Он ненавидит нас, Танкред, но по какой-то странной причине хочет убить нас одного за другим, а не разрушить Керак, всех похоронив под обломками. Джамай – его главный чародей. Он тоже нас ненавидит и не испытывает никаких угрызений совести.

Знаешь ли ты, Танкред, что между Кераком и Городом есть связь? Некая связь, не дающая Городу уплыть дальше? Да, земля действительно перемещается и Город движется своим курсом, словно корабль. Джамая этот курс чем-то не устраивает, и колдун мечтает разорвать связь, которая удерживает их здесь, – что бы она собой ни представляла.

– Кажется, я догадываюсь, – кивнул Танкред.

– Он… пытается уничтожить Керак, – продолжал Гийом. – Все это… дело его рук. Король… ни о чем не догадывается. Я ошибался насчет Джамая. Я пытался договориться… тайно. Он захватил нас обоих, меня и Годфри. Я должен вернуться за Годфри.

Гийом немного помолчал, его глаза затуманились, словно он смотрел в прошлое.

– Он заложник, – сказал крестоносец. – Я должен освободить его, Танкред. Он сидит в… очень странной тюрьме. Я даже не возьмусь ее описать.

– В чем суть этой магии? – спросил Танкред. – Ты знаешь?

Гийом слабо кивнул.

– Ошейник, – сказал он. – Мне пришлось поклясться в немыслимом – в том, что я буду носить ошейник хозяина. И я носил. А заклинание… было простым. Когда я приближался к замку, впереди меня двигался сон. Танкред, это был не я… Думаю, Джамай – или его разум – ехал на мне верхом, как человек едет на лошади. Он видел моими глазами. Пока ошейник не разбился, это был не я. – Он попытался сесть. – Я должен вернуться, – сказал он. – Годфри…

Танкред положил руку ему на плечо.

– За Годфри пойдет другой, – сказал он. – Пойдет, не сомневайся. И спасет его, если это вообще в силах смертных.

Гийома не так-то просто было убедить. Он снова лег, подчинившись нажиму Танкреда, но в глазах застыл немой вопрос.

– Кто? – едва слышно выдохнул он.

Взгляд Танкреда встретился со взглядом Бойса.

– Решение твоих проблем, дю Бойс, находится не в Кераке, – сказал маг. – Я уже давно это понял. Ты готов искать его в Городе?

Бойс удивленно посмотрел на Гийома. С надменного лица, столь похожего на его лицо, в ответ смотрели такие же, как у него, глаза.

– Ты способен оказать услугу себе и нам, – продолжал Танкред. – Ибо пойти можешь только ты – под видом Гийома. Якобы для того, чтобы продолжить начатое им.

Бойс медленно шел по песчаной равнине, и голубой туман клубился у его колен. Он плотнее запахнул синий плащ – воздух был сырым и холодным. Под плащом были рубаха и штаны из кладовой Керака, а грудь украшал красный крест.

Этот символ взяли себе люди, отправившиеся в Иерусалим шесть веков назад. Никто в Кераке не носил крест на спине в знак завершения паломничества, хотя все, кроме Танкреда, лелеяли надежду, что это когда-нибудь произойдет. Для них время все еще пребывало таким, каким они его оставили, вступив в туманную страну забвения, где солнце никогда не вставало и не садилось.

Бойс в сотый раз дотронулся до своего лица. Он не мог понять, каким образом Танкреду удалось придать его чертам надменность, которая выделяла среди других Гийома – и полностью отсутствовала у него самого. Висячие усы крестоносца – все, что осталось от золотистой бороды, выросшей за дни, а может, за недели или месяцы лечения. Внешне теперь его невозможно было отличить от Гийома.

И Бойс осознанно шел (словно глупец, думал он) в ту же самую ловушку, куда угодил Гийом. Зачем вообще он рискует ради этих людей? Ведь они для него никто, если не считать того обстоятельства, что они родились в том же мире, что и он. Да, эти люди дали ему приют, и, конечно же, долг платежом красен. Но впереди ждет опасность столь чудовищная, что ей даже нет названия. Вспомнив Хью де Мандуа, Бойс содрогнулся. Оказаться во власти чешуйчатого демона, как этот несчастный юноша, – и быть сброшенным, словно одежда, когда демон решит нанести удар…

Нет, никакой долг перед крестоносцами не заставил бы Бойса пойти на подобный риск. Он рисковал по своей собственной воле. Из благодарности? Из чувства родства? Он знал, что это неправда. Он пошел бы, даже если бы Керак никогда не стоял на здешних утесах, если бы Годфри и Гийом давно обратились в прах в своем родном мире.

Да, он знал, что все равно пошел бы – из-за женщины, чье лицо никогда не видел. Из-за женщины, которая на мгновение обернулась к нему в обрывке воспоминаний и улыбнулась из-под железной короны.

Она живет в городе, который перед ним. Это все, что мог сказать о ней Танкред. И еще маг поведал о том, что связывало Керак и Город.

– Ты интересовался Пифией, дю Бойс, – говорил Танкред час назад, сидя в кресле с высокой спинкой в своей комнате и вертя в унизанных перстнями пальцах бокал с вином. – Прежде чем уйдешь, думаю, тебе стоит услышать все, что я о ней знаю. Она… – Он поколебался, глядя на вино, и наконец договорил: – Она дочь моей единственной дочери.

Бойс выпрямился в кресле, подавив удивленное восклицание.

– Так она живая? – спросил он. – Я думал…

– Живая? – Танкред вздохнул. – Не знаю. Я изучил многие магические науки с тех пор, как мы пришли на эту землю, и я видел в моих зеркалах немало тайн Города. Мне известно, что произошла какая-то ужасная ошибка, и пока она не будет исправлена, между Кераком и Городом будет существовать связь. Если только не окажется повержен в прах либо тот, либо другой… – Он отхлебнул вина и посоветовал Бойсу: – Пей. Тебе потребуются силы для путешествия. На землях между нами и Городом царит холод, а туман похож на плавающий дождь. Пей вино и слушай. Город был гораздо дальше от нас, когда моя дочь, приехавшая к нам из Нормандии, чтобы принять участие в крестовом походе, однажды ушла и заблудилась в тумане. Минуло немало времени с тех пор, как мы видели ее в последний раз.

Его лицо помрачнело, густые брови хмуро сошлись над черными глазами.

– Девушку забрали люди из Города, – помолчав, продолжил он. – А поскольку она была очень красива, король Города Колдунов взял ее к себе во дворец. У него было много рабов. Нужно отдать ему должное – он обращался с ней достойно. Она родила ему ребенка, девочку. А потом умерла. Я так и не узнал от чего. Возможно, в тюрьме от голода. Возможно, ее задушили или убили каким-то таинственным способом. А может, она умерла от болезни. Я видел ее перед смертью лишь однажды – очень недолго, за стенами Города.

Все очень странно… – Танкред покачал головой, под тюрбаном блеснули изумруды. – Здесь и там время идет по-разному. Думаю, в Городе оно течет как обычно. Я знаю лишь, что там, во дворце ее отца, моя внучка выросла, в то время как здесь, в Кераке, время не движется вообще. Наши юные пажи были юными пажами до рождения девочки, а теперь… теперь она стоит в своей огненной клетке, взрослая женщина.

Он налил еще вина.

– Я не знаю, что случилось в Городе. Она была любимицей отца, но, вероятно, между ними произошла какая-то ссора и в наказание он сделал ее такой, какая она сейчас.

К нам пришел призрак, пришла мраморная женщина с закрытыми глазами и сложенными на груди руками, белая как снег и столь же молчаливая. Похоже, некий инстинкт привел ее к соплеменникам, когда она не могла больше вынести жизни там, где родилась.

В тот день мы пытались за ней ухаживать, но она просила лишь о комнате, где могла бы спокойно жить. Ей выделили комнату, которую ты видел. А когда мы пришли к ней утром, она стояла так же, как и сейчас, в клетке из поющего огня. Из нее разговаривала с нами голосом Пифии.

В ней очень много силы. Эти закрытые глаза заглядывают в человеческую душу. Она преисполнена мудрости, но мудрость эта скрыта за ее молчанием.

Она не постоянно находится в клетке. Иногда огонь угасает, и тогда она на какое-то время уходит из замка в туман. Не могу с уверенностью сказать, но мне кажется, что она встречается с кем-то на равнине. А потом возвращается в свою комнату, и вокруг нее снова возникает огненная клетка.

Как мне кажется, пока она здесь, связь между ней и ее отцом, королем Города Колдунов, будет соединять нас, словно якорь с кораблем. И если Гийом говорит правду, то король не уничтожит весь Керак, пока в замке его дочь. Он с радостью убил бы нас всех – но не ее.

Вот почему я думаю, что твоя миссия в Городе может завершиться удачей. Если бы Джамай, министр короля, сам был королем, то мне не на что было бы надеяться. Большего я тебе сказать не могу. Я буду наблюдать за тобой, пока это в моих силах. Возможно, сумею помочь. Но думаю, сюда ты пришел неспроста. Тебя вела неизвестная мне магия, и я уверен, что разгадка твоего появления находится в Городе.

Он осушил бокал.

– Сделай все, что можешь, дю Бойс. Помни и о том, что связывает тебя с нами, с Кераком. Твое сходство с Гийомом не случайно.

Из задумчивости Бойса вывела доносившаяся из тумана тихая музыка. Он поднял взгляд. Над ним нависали высокие стены – те самые, которые он впервые увидел, пройдя через каменные врата в этот мир. Он слышал, как дрожат крыши шатров на ветру. Туман ярко сиял в тех местах, где на него падал свет.

Бойс двинулся влево вдоль стены. Где-то там должны быть маленькие ворота, отмеченные кольцом синих огней. По словам Гийома, это ворота для паломников. Маг объяснил, что для многих на этой неустойчивой земле Город – святыня, где находятся алтари богов со странно звучащими именами. Иногда сюда приходят паломники с далеких равнин, малыми группами и целыми караванами, а иногда в одиночку.

Гийом также объяснил, как Бойсу проникнуть в Город.

– Скажи, что пришел поклониться Наину, – сказал он. – Одного этого имени хватит. Многие паломники не знают языка, на котором говорят в Городе, так что и тебе не обязательно его знать. Там говорят на языке, в котором много наших слов.

Очевидно, подумал тогда Бойс, Керак и Город и впрямь давно связаны друг с другом, если старофранцузский стал частью языка горожан.

– На улицах спрашивай дорогу к храму Наина, – продолжал Гийом. – Там тебя встретят. А потом… – Он пожал плечами. – Dieu lo vult.

Справа от Бойса появились ворота в стене. Они оказались на запоре. На них было изображено лицо, пристально глядевшее в туман желтыми глазами. Бойс прошел мимо, пытаясь избавиться от ощущения, что глаза смотрят ему в спину.

Следующие ворота были открыты, и на их створках был изображен стоящий дракон, чем-то напомнивший Бойсу чудовище, которое в теле Хью де Мандуа проникло в Кераке. Со страхом подумав о том, что может находиться за этими воротами – и о том, не через них ли вошел Хью, – Бойс поспешил пройти мимо.

Третьи ворота были закрыты. На них сияло кольцо из синих огней. Бойс остановился и глубоко вздохнул.

Через эту арку он должен войти в заколдованный Город и получить ответ на вопросы, которые завели его столь далеко в пространстве и времени.

Опустив руку в мешочек на поясе, он коснулся единственной вещи, которую принес с собой из внешнего мира, – маленького холодного кристалла, в свое время отбросившего на стену светящуюся паутину и открывшего окно, через которое Бойс попал сюда. Это единственная связь с ней – безымянной и безликой – и с потерянным годом, который он так давно ищет.

Он несильно постучал в ворота. Какое-то время ничего не происходило, потом скрипнули петли, и освещенная синим створка открылась.

Из-за нее доносилась музыка и отдаленный смех.

Бойс расправил плечи и шагнул вперед.