Читать книгу Механизм Жизни - Андрей Валентинов, Генри Лайон Олди - Страница 22

Акт I
Фокусы Антона Гамулецкого
Сцена шестая
И наш дружок-француз в осьмнадцатом ряду…
3

Оглавление

– Шампанского, Степан! – велела в антракте Гагарина.

Бригида ничего не имела против шампанского. На нее вино действовало слабо, а княгиня явно была не промах насчет бокала-другого. Присутствие в зале Шевалье так потрясло баронессу, что весь первый акт Бригида просидела как на иголках. И с опозданием сообразила: ей вовсе незачем подпаивать новую знакомую. Поручение Эминента выполнено, они приглашены к Гагариным.

Можно беседовать о пустяках.

– В субботу, в семь часов, – княгиня словно подслушала ее мысли. – Вы где остановились, милочка? Степан приедет за вами с каретой.

– Большая Миллионная, дом 6.

– Снимаете квартиру?

– Мы сняли весь дом. Он скромный, но очень уютный…

– Ваш покровитель не стеснен в расходах! – Гагарина расхохоталась. Расторопный лакей успел вернуться, и княгиня взяла с подноса бокал «Veuve Clicquot». – Скромный домик на Миллионной! В начале улицы, возле Мраморного дворца! Боюсь, мое шампанское покажется вам дешевой кислятиной. Вы, должно быть, привыкли к напиткам королей…

Улыбнувшись шутке, Бригида тоже взяла бокал. Ей было очень трудно сдерживать себя. Все существо баронессы желало одного: бегом покинуть ложу и броситься искать Огюста. Сейчас она хорошо понимала, что испытывали ее собственные жертвы, исповедуясь перед очаровательной убийцей, ложась в гибельную постель – и позже преследуя свою смерть со страстью влюбленного.

Рядом с молодым французом она чувствовала себя обычной. Такой, как все. И хотела, чтобы это длилось вечно.

Если что и удерживало Бригиду, так это страх перед Эминентом.

– Взгляните, милочка! – Гагарина указала на ложу напротив. – Вот спектакль, какого вам не покажут в других театрах. Знаете, кто это? Дорого бы я дала, чтобы услышать, что же он говорит Натали…

В ложе ссорилась семейная чета. Юная, очень бледная красавица сидела, глядя строго перед собой. Щеки ее пылали, как у чахоточной. Над женщиной стоял смуглый, похожий на эфиопа господин во фраке. Ритмично взмахивая рукой, он выговаривал супруге, раздражен и пылок. Левый мизинец «эфиопа» украшал длинный футляр-наперсток из золота. Казалось, из наперстка вот-вот ударит молния, испепелив дерзкую.

Бригида улыбнулась, стараясь успокоить волнение души.

– Я перескажу вам их разговор, княгиня. У меня очень тонкий слух.

– Это невозможно, милочка! В зале так шумно!

– И все-таки… – она сосредоточилась, отсекая лишние звуки. – Он говорит ей: «Я должен был на тебе жениться, потому что всю жизнь…» Короче, без нее он был бы несчастлив. «Ma famille augmente, mes occupations me retiennent forcément à Pétersbourg… les dépenses vont leur train, et n’ayant pas cru devoir les restreindre la première année de mon mariage, mes dettes ont augmenté aussi…»[16] Но он не должен был…

– Что? Что именно?

– Поступать на службу. И, того хуже, опутывать себя денежными обязательствами. Кто-то смотрит на него как на холопа. Я не расслышала, кто именно. Он не хочет быть шутом ни у кого, кроме как у Господа Бога. Дальше что-то о зависимости, которую он налагает на себя из нужды. Это унижает его… Кто этот человек, княгиня?

Гагарина взяла новую понюшку табака.

«Вы просто клад, дорогая моя, – было написано на лице княгини. – Если я о чем-то и мечтала всю жизнь, так это о подруге с таким чутким слухом. Жаль, что мы не познакомились раньше, когда я еще блистала на сцене…»

– Это Пушкин, милочка. Мой давний и страстный поклонник. Я была в расцвете зрелости, он был юн. Поэт, знаете ли, любимец музы… «Одарена талантом, красотою, чувством живым и верным, она не имела соперниц!» Так он писал обо мне тринадцать лет назад. Теперь я – старуха, а он женат. Я забыта публикой, он – мишень для язвительных насмешек. Любой рогоносец смешон, а рогоносец, лишенный возможности отомстить, – смешон вдвойне.

– Если он знает о своих рогах, – Бригида вгляделась в бледную супругу «эфиопа», немую как могила, – у него всегда есть достойный ответ оскорбителю. Или в России запрещены дуэли?

– Запрещены. Еще при Петре Великом. Ослушников велено карать смертью.

– Значит?

– Ничего это не значит, дорогая моя. Запрет никто не соблюдает. Стреляются, как везде. А смертную казнь победителю легко заменяют Кавказом или Сибирью. Либо вовсе откладывают наказание на неопределенный срок. Здесь иные запреты… Наши российские дуэли – рабы «Табели о рангах». К примеру, мой муж – действительный тайный советник. Значит, губернский секретарь, коллежский асессор или статский советник, захоти они стреляться с Иваном Алексеевичем, могут лишь скрежетать зубами от бессилия. Низший разряд лишен права вызвать к барьеру высший. А если обидчик так высок, что выше его только Господь… Вы догадываетесь, о чем я?

Бригида кивнула.

– У бедняги Пушкина было единственное средство уберечь жену. Но в мае Натали родила девочку, оправилась после родов и теперь беззащитна. Пока она ходила в тягости, государь не раз выговаривал Пушкину при всех. Дескать, он рассчитывал, что Натали будет блистать на балах, а не сидеть взаперти! Как это – брюхата?! Зря, что ли, государь заплатил долги поэта? Дал допуск в архивы? Пожаловал камер-юнкером?[17] У нас говорят, милочка: долг платежом красен…

– Теперь я понимаю, княгиня…

– Что?

– Чьим шутом он не хочет быть.

– Все понимают, дорогая моя. И он сам прекрасно понимает. Да уж коли выпала судьба ходить в шутах… Я это знаю лучше многих. С младых ногтей на сцене…

Бригида ждала, что Гагарина помянет и свое «холопское» происхождение. Нет, на это откровенности княгини не хватило.

Ревнивец-поэт тем временем угомонился. Золотой мизинец прекратил блистать, пылкость речей угасла. Болезненный румянец исчез со щек красавицы, не сказавшей по сей час ни слова. В ложе супруги были наедине; точно так же, как и княгиня Гагарина с баронессой Вальдек-Эрмоли, если не считать лакея Степана.

По обычаю, заведенному Николаем I, дамы высшего света сидели в ложах одни, без мужчин. Их спутники занимали первые ряды кресел в партере. Но для супружеских пар, по понятным причинам, делались исключения. Если муж желал изъявить жене свои претензии – лучше театра места было не найти.

В оркестровой яме заиграли вступление ко второму акту. Занавес открылся, явив взорам багдадскую улицу. Повелитель правоверных – он был в маске – пел комические куплеты, обращаясь к молчаливому палачу. По замыслу постановщика, это усиливало юмор ситуации. Когда калиф замолчал, палач внезапно вышел на авансцену.

Оркестр умолк. Похоже, выступление палача не подразумевало музыкального сопровождения. Калиф замер в недоумении. Он протянул руку, словно намереваясь силой вернуть наглеца на место, но опомнился и не стал ничего предпринимать.

– И я хочу сказать дозволенные речи:

Любовию кипя, влюбленный жаждет встречи…


Дребезжащий тенорок палача вызвал смешки в зале. Одна Бригида не смеялась. Она была убеждена, что палач смотрит прямо на нее – не отрываясь, гримасничая, как если бы хотел сказать что-то, понятное лишь им двоим.

– И наш дружок-француз в осьмнадцатом ряду

Охвачен страстью весь, пылает как в бреду,

И если не узрит предмета воздыханий,

То, жизнь прервав свою, утопится в лохани…


Смех усилился. Машинально Бригида глянула в сторону райка. Привстав с места, ей махал рукой Огюст Шевалье. Кто-то сзади дернул его за одежду, призывая сесть. Не желая затевать скандал, молодой человек послушался, но взора от ложи с баронессой не отрывал. Губы его шевелились.

«После спектакля, – скорее почувствовала, чем прочла Бригида. – Мы должны… встретиться…»

На сцену выскочила толпа придворных в ярких одеждах. На руках они несли спящего башмачника, которому по пробуждении намеревались втолковать, что калиф – это он и никто иной. О своих намерениях придворные громким хором уведомляли весь Багдад. Палач убрался в кулисы, внимание зала сосредоточилось на пляске вокруг башмачника.

– Это ваш покровитель, милочка? На галерке? Не думаю, что ему по карману аренда особняка на Миллионной…

Улыбаясь, княгиня Гагарина указывала табакеркой на француза.

16

Семья моя увеличивается, мои занятия вынуждают меня жить в Петербурге… расходы идут своим чередом, и так как я не считал возможным ограничить их в первый год своей женитьбы, долги также увеличились… (франц.)

17

Придворное звание камер-юнкера соответствовало чину статского советника (V класс), что подчеркивало расположение государя к Пушкину, на тот момент всего лишь титулярному советнику (IX класс). Это звание, пожалованное императором, обещало быструю карьеру. По военной табели фактически капитану дали бригадирскую должность (выше полковника, ниже генерала-майора).

Механизм Жизни

Подняться наверх