Читать книгу Султан и его гарем - Георг Борн - Страница 22

Европейские посланники с наступлением летней жары оставили свои отели в Перу и отправились со своими семействами в Буюк-Дере, где большая часть из них имела свои летние резиденции. Буюк-Дере – одно из живописнейших мест на берегу Босфора – получил свое название от большой долины, которая тянется в глубь страны на протяжении почти полутора миль от берега.

Селение Буюк-Дере состоит из нижней, лежащей у моря, половины, где живут богатые греки, армяне и некоторые турки, и из верхней, расположенной на холмах. Именно здесь разместились дворцы и прелестные сады посланников.

Освежающий прохладный морской ветерок смягчает здесь солнечный зной, который тяжело переносится в городе.

Сюда убегают от удушливой жары и зловония улиц Константинополя владельцы этих великолепных летних дворцов. Здесь, в старых тенистых и искусно распланированных садах, проводят они свой отдых.

Английский посол, имевший здесь в своем распоряжении дворец и великолепный парк, каждый летний сезон устраивал летний праздник, на который он рассылал многочисленные приглашения ко всей знати турецкой столицы.

В этом году также должен был состояться праздник, и его ждали с радостью, так как он принадлежал к самым приятным и прелестным развлечениям жаркого времени года.

Как и в прежние годы, знатные турецкие дамы тоже принимали участие в этом празднике, конечно, под обычным покрывалом (ячмаком). Присутствие двора до сих пор обыкновенно ограничивалось только принцами. Сам султан никогда не присутствовал. В этом же году, должно быть, были важные политические причины, султан принял лично для себя приглашение и обещал приехать.

Между тем принцессы, через принцессу Рошану, дали понять супруге посланника, что они также хотели бы посетить летний праздник, и сейчас же были сделаны соответственные этому желанию распоряжения.

Внимание к придворным дамам доходило до того, что им предоставлено было право привезти на праздник свою свиту, статс-дам и, наконец, всех, кого они только пожелают.

В число турецких офицеров, получивших приглашение на этот праздник, попал, к его величайшему удивлению, и Сади-бей, новый офицер башибузуков.

Получив пригласительный билет, он с удивлением покачал головой. Как удостоился он такой необыкновенной чести, такого отличия, когда ему до сих пор не приходилось входить ни в малейшие отношения с английским посольством? Он не делал визитов в тех кругах, не заводил знакомства ни с одним из офицеров или членом посольства!

Ошибки никак не могло произойти, так как его имя и звание были отчетливо обозначены на билете! Что теперь было делать?

Сади отправился к товарищу своему Зора-бею, у которого он застал Гассана, адъютанта принца Юсуфа-Изеддина.

Друзья радушно поздоровались.

– Я пришел к тебе с вопросом, – начал Сади, обращаясь к Зоре, – я не знаю, каким образом я удостоился чести быть приглашенным и что мне тут делать? – При этом он достал приглашение из кармана.

Зора-бей улыбнулся.

– Что там у тебя такое? – спросил он.

– Гм, довольно загадочная история, мой друг! – продолжал Сади. – Приглашение на летний праздник английского посланника.

– И ты также? – заметил Зора-бей со смехом.

– И ты? Что это значит? Чему вы так смеетесь? – спросил Сади обоих товарищей.

– Тому, что мы получили такие же приглашения, – отвечал Зора-бей и показал билет. – Сейчас только пришел ко мне Гассан с тем же вопросом, как и ты, и я был намерен предложить вам тот же вопрос!

– Значит, и ты тоже? – спросил удивленный Сади.

– Ну что же? – заметил Гассан.

– Очень просто, мы отправимся, – отвечал Зора-бей.

– Я думаю, что мы этим приглашением обязаны никому другому, как тебе, Гассан, или, скорее, твоему званию – адъютанта принца, – сказал Сади. – Это мне кажется единственным объяснением!

– Нет, нет! Мне сдается нечто совсем другое! – воскликнул вдруг Гассан, погрозив, смеясь, своему товарищу Зоре. – Помнишь ли ты еще прекрасную англичанку, которую ты видел недавно вечером?

– Какую англичанку? – спросил Зора.

– Что за дурную память имеет этот Зора? – продолжал Гассан. – Или, может быть, это одно только притворство?

– Но что же было с этой прекрасной англичанкой, о которой ты говоришь? – спросил Сади.

– Я тебе сейчас расскажу, может быть, это напомнит Зоре его любовное похождение, – отвечал Гассан, бросив таинственный взгляд на своего дипломатически улыбающегося товарища. – Мы возвращались с последним пароходом из Тимирагана. На пароходе в числе иностранцев находилась также поразительно прекрасная англичанка. При ней были лакей и горничная; она казалась знатного рода! Когда мы с другой стороны приблизились к пристани, у моста, мы заметили перед выходом, что дамой и ее служанкой овладело большое беспокойство, и скоро услышали, что в дороге у нее затерялась дорожная сумка с некоторыми драгоценностями!

Как светский кавалер, Зора-бей, сидевший вблизи прекрасной англичанки, счел долгом предложить свои услуги иностранной беспомощной даме, предварительно представившись ей. Она приняла это очень любезно, сказала, что она приехала из Англии в гости к английскому посланнику, и назвала себя мисс Сарой Страдфорд!

– Однако же у тебя хорошая память, Гассан, – сказал Зора.

– Офицерский мундир возбудил в ней доверие, – продолжал Гассан, – и она нам сообщила с улыбкой, что у нее, должно быть, в дороге украли сумку, хотя горничная и стерегла вещи!

В сумке заключались ценные вещи, однако, казалось, потеря эта не была особенно для нее чувствительна, но как только она вспомнила, что в сумке этой находились некоторые бумаги, она побледнела и сильно встревожилась.

– Я должен вам признаться, что считаю эту мисс Страдфорд за дипломатического агента, которая прислана сюда для секретных дел!

– Гассан сочинил целый роман, – заметил Зора, улыбаясь.

– Полно, пожалуйста, друг мой. Хотя Гассан и может ошибаться, однако нередко глаз его очень верен, – отвечал Гассан.

– Ну, что же случилось дальше? – спросил Сади.

– Мисс Сара Страдфорд обратилась к Зоре с просьбой помочь отыскать ей дорожную сумку, и тот отправился тотчас же к капитану. В это время пароход уже подошел и приставал к берегу. Капитан приказал задержать пассажиров и произвести обыск всего судна. Это привело к желаемому результату! Сумка была найдена в углу одной из кают в целости, и прекрасная англичанка получила ее из рук Зоры. Она благодарила его и позволила нам проводить ее с парохода. Напрасно искал ее слуга у пристани карету английского посланника, которая должна была отвезти ее в его отель в Перу. Кареты не было! Из этого нового затруднения выручил ее опять Зора! Он предложил ей свою прелестную коляску, а мисс Страдфорд приняла опять эту рыцарскую услугу нашего светского товарища! Она дала кучеру несколько золотых монет – и с этих пор мы ее уже больше не видели!

– Когда же это было? – спросил Сади.

– Около восьми дней тому назад, ты отправился тогда в Скутари, чтобы отыскать след твоей Реции!

– Англичанка знала только вас двоих, но меня же нет; приглашение должно иметь другое основание, – сказал Сади.

– Будь что будет! – воскликнул Зора-бей. – Мы же последуем приглашению! Представляться предварительно посольству в данном случае нет нужды; по моему мнению, здесь дело идет только о списке приглашений новых офицеров; и если бы все вздумали осаждать семейство посланника своими визитами, бедняга был бы достоин сожаления! Мы сегодня отдадим наши визитные карточки здесь, в городе, в здании посольства в Перу, этого достаточно и означает принятие приглашения.

Гассан и Сади согласились и сделали так, как им советовал Зора.

Наконец настал день, когда должен был состояться летний праздник в Буюк-Дере.

Во дворце и парке все было готово к принятию многочисленных гостей. Посланник приказал устроить все с величайшей пышностью, чего бы это ни стоило.

В прохладных покоях дворца били фонтаны, выбрасывающие душистую воду. Эти покои предназначались для принятия принцесс и принцев, если бы им вздумалось уединиться от наплыва гостей; в отдельных комнатах, возле парка, был устроен буфет; точно так же в разных местах парка располагались киоски и павильоны, которые были открыты с нескольких сторон, где в золотых кружках и дорогих сосудах подавались всевозможные напитки и прохладительное, кушанья и лакомства. В самом парке все было приготовлено для того, чтобы сделать этот ночной пир истинно царским.

На стенах дворца развевались флаги Англии и Турции, а в отдельных местах были устроены с большим вкусом декорации из флагов, куда входили цвета всех европейских государств. Сам сад был убран приглашенным французским садовником совершенно во вкусе знаменитого версальского дворцового сада.

Огромные стены из подстриженной зелени, величественные бассейны с мраморными статуями и фонтанами, наполовину скрытыми в тени деревьев, террасы с оранжереями были выполнены с большим вкусом.

С наступлением вечера, в ожидании начала праздника, сад вдруг осветился морем разноцветных огоньков, что придало всему невыразимо волшебный вид. Огненные цветы окаймляли куртины; большие, отливающие всевозможными огнями триумфальные арки возвышались в аллеях; змейки гирлянд вились вокруг столетних деревьев до самых вершин, фонтаны выбрасывали отливающие всевозможными цветами огненные столбы, а беседки и киоски украсились разноцветными фонарями.

Неотразимо было действие этого волшебного освещения, и когда султан в сопровождении великого визиря и остальных министров показался в саду, он был восхищен этим зрелищем и попросил провести себя по всему обширному парку.

После того как посланник принял у себя султана, его видели в обществе одной дамы. Прекрасная англичанка желала быть представленной султану, и Абдул-Азис дал свое согласие, и английская дама была ему представлена. Она была поразительно красива, хотя, вглядевшись в нее пристальнее, можно было заметить, что она уже не первой молодости.

Мисс Сара Страдфорд обладала станом Юноны. Фигура ее была в высшей степени изящна. К тому же она умела одеваться с той простотой, как умеют одеваться только настоящие аристократки. Ее платье и украшения имели немалую цену, но в то же время не бросались в глаза. Кроме того, во всем ее облике и обращении было такое очарование, которым она отлично умела пользоваться.

В аллеях обширного сада у киосков толпились гости. Сверкали блестящие мундиры, рядом с черными фраками виднелись орденские звезды, слышался шорох дорогих платьев, сверкали драгоценные украшения.

Английские и турецкие офицеры прохаживались, оживленно разговаривая; дипломаты обменивались отрывочными фразами. Жена посланника и ее дочь встретили турецких принцесс и супругу великого визиря и старались развлечь их и показать им парк. Везде царило оживление. Этот летний праздник не имел того обременительно-строгого этикета, как зимние собрания в залах дворцов. Здесь можно было, не будучи замеченным, скрыться в аллеях сада и болтать с кем угодно. Уже одно то обстоятельство, что здесь можно было, безмятежно прогуливаясь, незаметно подойти к дамам и вступить с ними в разговор, делало эти летние праздники любимейшими.

Турецкие дамы, быть может, больше других радовались этим летним увеселениям, так как тут они могли сбросить с себя часть того гнета, который в домашней жизни так давит турецких женщин.

Ныне турчанки, все более знакомясь с обычаями Западной Европы, мечтают о такой же свободе, какую имеют европейские женщины, и поэтому пользуются всяким случаем, чтобы воспользоваться непривычной для них свободой; при этом они имеют и важное преимущество – они могут являться под покрывалами, чтобы остаться неузнанными, в то время как сами могут отлично разглядеть того, с кем говорят и с кем встречаются.

Два еще довольно молодых господина в черных сюртуках, темно-красная чалма на голове которых только и обнаруживала их турецкое происхождение, стояли, тихо разговаривая между собой.

– И здесь следят за каждым нашим шагом, Гамид, – сказал старший из них глухим голосом.

– Я давным-давно знал это, Мурад. Где только нас не сторожат и не следят за нами? Я уже давно не обращаю на это внимания и не забочусь об этом!

– Мне же это не дает покоя! – отвечал мрачно Мурад. – Я более нигде не чувствую себя вне опасности!

– Нужно стараться отвлечь себя, – сказал казавшийся флегматичным худощавый Гамид. – Однако кто эта иностранка, которая приближается к нам?

– Это англичанка, которая гостит у посланника; она недавно разговаривала с дядей султаном, – отвечал Мурад, племянник султана Абдул-Азиса, своему брату, принцу Абдул-Гамиду.

– Кажется, у нее есть к нам поручение или хочет предостеречь нас, так как она, по-видимому, скрывается в тени! Но ты знаешь мое отвращение к иностранцам, – сказал тихо Гамид. – Я удаляюсь, так как терпеть не могу иностранок!

Между тем мисс Сара Страдфорд, озираясь по сторонам, приближалась к принцу Мураду, адъютант которого стоял невдалеке и разговаривал с чиновником сераля, который, казалось, шпионил за принцем.

Принц Мурад сделал несколько шагов навстречу даме, но мисс Сара Страдфорд вместо того, чтобы прямо вступить в разговор с принцем Мурадом, сделала ему знак рукой, прося не подходить к ней.

– Одно только слово, принц. За вами наблюдают, и поэтому я могу только шепнуть вам одно: маленький принц Саладин жив, но он в опасности! Вы найдете средства отыскать его! Прощайте, принц.

– Благодарю вас, за ваше участие и известие, мисс Страдфорд, – едва успел тихо ответить ей принц Мурад, но прелестная англичанка пронеслась уже далее.

Казалось, никто не заметил этого короткого разговора, по крайней мере, так думал принц, однако встречу эту видели двое стоящих в небольшом отдалении офицеров: Сади и Гассан!

Три друга встретились на летнем празднике после того, как они были с большой предупредительностью приняты посланником.

Потом Зора поспешно удалился от них, и Гассан, проходя с Сади по освещенной аллее, высказал ему свое предположение, что Зора пошел отыскивать свою прекрасную незнакомку, встретившуюся с ним на пароходе.

Вдруг Гассан слегка толкнул своего товарища и показал ему на тропинку, отделенную от них невысокими кустарниками.

– Видишь ли ты? – прошептал он.

– Ты был прав, мой дорогой Гассан-бей. Зора и иностранка, – тихо отвечал ему Сади.

Молодой офицер шел по парку, оживленно разговаривая с англичанкой, не замечая своих товарищей. Она улыбалась ему, и, казалось, деликатность его светского обращения и утонченная любезность нравились ей.

– А вы видели принца Мурада? – спросила его мисс Сара Страдфорд.

– Принц Мурад стоит в той стороне, близ киоска, с принцем Гамидом, – отвечал Зора-бей.

– Пожалуйста, подождите меня здесь, – тихо попросила его англичанка, – я тотчас же возвращусь сюда! Вы должны простить мне этот короткий перерыв в нашем разговоре.

При этом она засмеялась тихо, почти дружески, и, не дождавшись ответа Зоры, отошла от него, прячась в тени деревьев.

Гассан и Сади заметили, что она сказала несколько слов принцу и так же быстро вернулась к Зора-бею.

– Видишь ли ты там молодого мушира[9] Изета? – спросил тихо Гассан. – Он, без сомнения, заметил эту встречу, как коротка она ни была!

– Он наблюдал за принцем, не правда ли? – спросил Сади.

– Конечно! Принц Мурад, кажется, это знает и послал своего адъютанта занять Изета, но от этого мушира ничего не скроется!

Англичанка и Зора возвращались снова по соседней аллее.

– Принц Юсуф не явился на летний праздник? – спросил Сади.

– Он не совсем здоров, но он пожелал, чтобы я пошел сюда. Я боюсь, однако, что бедный молодой принц серьезно болен! Он такой слабенький и такого нежного сложения!

– Кажется, он стал близок тебе, Гассан?

– Это верно, – отвечал адъютант, – я с каждым днем все более люблю принца, и он теперь относится ко мне с большим доверием.

– Ты, значит, доволен своим перемещением?

– Вполне! Однако не думал, что от этого я не исполню данного тебе обещания. Я его не забыл! Когда ты позовешь меня, чтобы отыскать твою Рецию и маленького принца Саладина, я не пощажу ни кулаков, ни жизни.

Гассан был высок и силен и так возмужал за последнее время, что своим видом он мог внушить уважение каждому.

В эту минуту разговор их был прерван подошедшим к ним офицером, который воспитывался в военном училище вместе с Гассаном и теперь очень обрадовался, встретив его снова.

Хотя Гассан и представил ему Сади, однако последний счел лучшим оставить их вдвоем и немножко пройтись одному по саду.

Вдруг вблизи его раздался голос.

Сади радостно обернулся.

– Так вот где надо было искать тебя! Видно, у тебя есть очень важные дела, – говорила закрытая покрывалом дама, в которой он узнал принцессу Рошану.

– Я чувствую, что ты считаешь меня неблагодарным, светлейшая принцесса, – сказал Сади, преклоняясь перед Рошаной. – Однако не думай, что я не показывался в твой дворец оттого, что я забыл твою доброту; единственная причина та, что я боялся показаться тебе навязчивым.

Рошана посмотрела на него пытливо и недоверчиво.

– Ты правду говоришь или тебя удерживало что-нибудь другое? – пытливо спросила она, но при взгляде на красивого молодого офицера она разом переменила тон. – Ты не хотел принять от меня поздравления с повышением, я это знаю. У тебя странные взгляды на подобные вещи. Но вот я встречаю тебя здесь! Скажи, как тебе нравятся твои новые обязанности? Не манят ли они тебя выше? Ты еще на первой ступени, Сади, и у тебя еще много возможностей заслужить почести и славу! Проведи меня по этой аллее! – прибавила она.

Сади исполнил приказание и пошел рядом с принцессой.

– Очень бы мне хотелось вскоре видеть тебя пашой, – продолжала она, и ее сверкающие глаза были устремлены на Сади. – Тогда только начнется для тебя истинное наслаждение жизнью! Теперь ты довольствуешься небольшим жалованьем, позже станешь богатым и сможешь исполнить любое свое желание!

Рошана казалась ему в эту минуту, в волшебном освещении праздничной ночи, обольстительной царицей, волшебницей, которая рисовала ему все прелести этого мира, чтобы завлечь в свои сети. Ее роскошная фигура, заставлявшая подозревать обольстительное личико и чудные формы, произвела свое действие на Сади, который, как опьяненный, глядел пылающими любовью глазами на обольстительную женщину: ее роскошная одежда с шумящим шлейфом, ее дорогое покрывало и цепь из больших матовых жемчужин, украшавшая ее шею, – все манило его: ведь шедшая с ним рядом была принцесса, она принадлежала к самым знатным дамам в империи, и она отличила Сади! Он чувствовал, что она его любит, что она обещает ему все блаженство, чтобы только показать ему свое могущество.

– Хорошо принадлежать к высшим сановникам при султанском дворе, – продолжала она, идя возле Сади по аллее. – Хорошо возвыситься над всеми, оставив их далеко за собою: все это открыто для тебя, Сади, все это лежит перед тобой, все отдаю тебе, ибо моя власть безгранична! Говори, гордый бей, будешь ли ты по-прежнему избегать меня?

– О принцесса, оставь при себе твои богатства, твои почести и титулы, дай мне только розу с твоей груди! – воскликнул Сади, восхищенный обольстительной красотой и любовью принцессы, и опустился перед ней на колени, в упоении глядя на нее, покрытую покрывалом. – Ничего мне не надо, только этот величайший знак твоей милости! Дай мне поцеловать розу, которая покоилась на твоей груди!

Рошана вздрогнула. Сади был побежден, увлечен, предан ей!

Безмолвно сняла она розу с груди и подала ее упоенному восторгом Сади.

Последний страстно прижал ее к своим устам – принцесса любила его! Он упоен был блестящими мечтами и образами, забыта была бедная Реция и ее пламенная, верная любовь – перед ним стояла окруженная ореолом величия женщина, которая отличала его между всеми остальными, ее чудная фигура была от него так близка, что он касался ее одежды. Охваченный страстным желанием назвать своим это обольстительное существо, он протянул к ней руки.

В эту минуту они услышали приближающиеся шаги и голоса.

– Сюда идут, – прошептала принцесса, – до свидания!

Сади быстро встал, все еще держа розу в своей дрожащей руке.

– Ты любишь меня, прелестнейшая из женщин! – воскликнул он глухим голосом; затем он поспешно удалился в полутемную аллею.

Принцесса прижала рукой свое бьющееся сердце.

– Теперь ты мой! – шептала она. – Совершенно мой, и клянусь божественным пророком, ты в этом не раскаешься!