Читать книгу Небесный спецназ Сталина. Из штрафной эскадрильи в «крылатые снайперы» (сборник) - Георгий Савицкий - Страница 2

Только жене он позволял называть себя «штрафником». Услышав такое от кого-нибудь другого, майор-истребитель просто и без затей бил остряку морду.

С лейтенантом Светланой Григорьевой летчик-штрафник познакомился еще под Сталинградом. Тогда он на истребителе ЛаГГ-3 вылетел в одиночку на воздушную разведку. Его крепко прижали четыре «мессера»-«охотника». И выручили летчика-штрафника как раз летчицы второй эскадрильи 586-го истребительного авиаполка. Лейтенант Светлана Григорьева сбила «Мессершмитт» Bf-109G2, который атаковал Волина. Потом жена шутила: «Спасла своего суженого, потому что замуж очень хотелось!»

– Саша, я чай приготовила, настоящий, не морковный! Там еще картошка есть вареная, тушенка из пайка.

– Хорошо, Светочка, сейчас позавтракаем, и я – на службу, – Александр нежно поцеловал молодую жену. – Как здоровье, тебе все еще нездоровится?

– Да, немножко… И кушать совсем не хочется.

– Все же поешь, солнышко.

Встав из-за стола, майор надел фуражку, поправил портупею с кобурой и планшетом и вышел из их небольшой квартиры.

Простучав вычищенными сапогами по скрипучей деревянной лестнице на первый этаж, майор Волин вышел на улицу. Оглянулся на окно второго этажа, где оставалась жена. Она уже несколько дней была на больничном. А ей тоже так хотелось летать…

Большой двухэтажный бревенчатый дом стоял на самом краю небольшого городка, где располагался запасной истребительный авиаполк. Рядом протекала речка и раскинулся лес. Все здесь дышало покоем и тишиной, даже не верилось, что совсем недалеко отсюда, всего в полутора сотнях верст идет война…

* * *

О ней напоминали гудящие в небе с самого раннего утра и до позднего вечера самолеты. Здесь находился запасной истребительный авиаполк. Молодые летчики из авиационных училищ и пилоты-фронтовики из переформированных авиаполков переучивались на новую авиатехнику.

Александр Волин попал сюда на должность инструктора после ранения.

В одном из воздушных боев на Кубани он с напарником сцепился с парой матерых «экспертов» люфтваффе. Завязался тяжелый бой на виражах. Наши Як-9 были маневреннее, но гитлеровцы выигрывали в скорости. Но все же Волину удалось завалить одного из них, правда, ведомый аса люфтваффе успел прошить кабину «яка» пулеметной очередью. Так что после госпиталя майор Волин учил молодежь и «бомбардировал» начальство рапортами о переводе в боевую часть. Его вообще хотели уволить в запас – левая рука плохо двигалась. Но летчик заупрямился, и всего за месяц с помощью тренировок восстановил подвижность руки. Теперь вот – «взлет – посадка»… Но летчик не унывал.

Основным истребителем в запасном авиаполку была американская «Аэрокобра» Р-39Q. Машина была новой, не совсем обычной, и, прежде чем посылать ее во фронтовые части, необходимо, чтобы летчики ее хорошо освоили.

Аэродром находился километрах в трех от городка, где жили летчики и техники, некоторые – с семьями. Александр Волин быстрым шагом шел по обочине грунтовки. Возле него остановилась «полуторка», из кабины выглянул смуглолицый сержант:

– Здравия желаю, товарищ майор!

– Здравия желаю.

– На аэродром идете?

– Военная тайна, – усмехнулся Волин. Солдата этого он знал – Тимур Бекмамбетов служил в автороте БАО[1].

– Садитесь, подвезу.

Забравшись в кузов грузовика, Волин продолжил путь с бо́льшим комфортом. «Полуторка» подскакивала на ухабах, пахло сочной травой, летом. В низинах оседал утренний туман. «Хорошая погода для полетов. Видимость – «миллион на миллион», – подумал майор-летчик.

Вот и аэродром. Волин хлопнул ладонью по жестяной крыше грузовичка, водитель притормозил. Летчик, придерживая фуражку, лихо перемахнул упругим прыжком деревянный борт кузова.

Аэродромные стоянки эскадрильи «аэрокобр» были прикрыты сверху навесами маскировочных сетей с нашитыми пучками травы и ветками. С воздуха крылатые машины невозможно было разглядеть даже с бреющего полета. У самолетов уже суетились техники: прогревали моторы, заправляли и снаряжали машины всем необходимым, проводили регулировку и настройку сложного оборудования.

Чуть поодаль замерла на старте дежурная пара «аэрокобр». Хоть до линии фронта расстояние приличное, однако вполне могли нагрянуть тяжелые «хейнкели-111» со смертоносным бомбовым грузом или пройти стороной высотные разведчики.

Волин откозырял двум офицерам-инструкторам и направился на КП эскадрильи. В штабном блиндаже собрались на ежеутреннюю постановку учебно-боевой задачи молодые летчики.

Командир эскадрильи майор Волин распределил вылеты на упражнения согласно плановой таблице, провел необходимый инструктаж по поведению в воздухе. Даже на учебно-тренировочные задания летчики уходили с полным боекомплектом. Мало ли что, вдруг немецкие «охотники» нагрянут – эти стервятники были не прочь поживиться неопытным молодым летчиком.

Потом зачитали метеосводку на сегодня: нижняя граница облачности две тысячи метров, легкий юго-восточный ветер, ясно.

После предполетного инструктажа летчики вышли покурить, это был своеобразный ритуал. А крылатый народ зело суеверен…

Александр Волин сам не курил, однако традицию поддерживал.

– Товарищ майор, разрешите обратиться?

– Обращайтесь, товарищ лейтенант.

– А говорят, что «мессер» страшнее «фоккера». «Фокке-Вульф-190», он же ведь не такой маневренный, да и броней перегружен, вооружением…

– Отставить, лейтенант Сергеев! Говорят, что в Москве кур доят. Слушайте внимательно, хлопцы: баловать с «фрицем» – это рыть себе могилу. «Мессершмитт-109Г» действительно маневреннее на горизонталях и восходящих фигурах. Однако «Фокке-Вульф-190» последних модификаций защищен довольно сильной броней, ну а вес секундного залпа у него более чем в два, а то и в три раза превосходит таковой показатель лучших наших истребителей – Як-9 и Ла-5ФН. – Молодые летчики притихли, а майор Александр Волин продолжал лекцию по тактике воздушного боя: – Ни в коем случае не подставляйтесь под огонь «Фокке-Вульфа-190»! Перелетать, переманеврировать его можно, однако нужно еще уметь точно и расчетливо стрелять. И попадать в уязвимые места фашистского стервятника. Запомните пока одно: ни в коем случае не продолжать атаку, если видите, что немец готовится атаковать вас! Попадете под его пушки… Лейтенант Пантелеев, сколько пушек у «фоккера-190»?

– Истребитель «Фокке-Вульф» FW-190 несет четыре пушки: две в корневой части крыла и еще пару в консолях.

– Калибр авиапушек?

– Калибр разный…

– Отставить! Учи матчасть.

– Есть учить матчасть!

– Так вот, орелики, сразу уходите от этого гада. Лучше повторить попытку, чем втягиваться в бой с более опытным противником. И никаких лобовых атак «Фокке-Вульфа-190»! Его на испуг не возьмешь! Более того, немецкие летчики сами будут пытаться навязать вам лобовые атаки – на такие провокации не поддавайтесь. Помните о весе секундного залпа.

Я с «Фокке-Вульфом-190» встретился еще под Сталинградом. Трижды эту гадину в прицел ловил – и стрелял! Так нет же, живучий оказался, сволочь.

– Но как же этих гадов бить, товарищ майор?! Виноват, товарищ майор. Ничего, лейтенант Погорелов, вопрос вы задали дельный. Запомните, орелики, есть один способ атаки FW-190!

Если до этого молодые авиаторы слушали инструктора затаив дыхание, то сейчас тишина стала настолько плотной, что, казалось, ее можно резать ножом.

– Немец на «Фокке-Вульфе-190» любит уходить из-под атаки переворотом с пикированием. «Сто девяностый» гораздо тяжелее, чем наши «ястребки», и пикирует, соответственно, лучше. Однако в таком положении летчик подставляет незащищенные бензобаки и себя под огонь атакующего самолета. Несколько FW-190 были сбиты именно в тот момент, когда они, делая переворот, становились в положение вверх колесами. Но запомните, орелики, чтобы воспользоваться этим преимуществом, необходимо своевременно использовать этот момент. Тут нужны стальные нервы и точный расчет.

Кроме того, слабо прикрыт броней летчик при атаках сбоку даже при небольших ракурсах. Также совершенно открыты бензобаки, расположенные под полом кабины.

Уязвимой является передняя часть капота мотора, где расположены маслобак и маслорадиатор. В передней же части кольца NAKA работает на очень больших оборотах вентилятор, подающий воздух для принудительного охлаждения мотора. Вывод из строя маслосистемы или вентилятора неизбежно приводит к сгоранию или заклинению мотора. Но это – только в теории. Помните, что «Фокке-Вульф-190» встретит вас в лобовую огнем из шести «точек». Так что в такие маневры не суйтесь – уходите.

– Так точно, товарищ майор.

Александр Волин посмотрел на своих подопечных: все они были молодыми лейтенантами, только что пришедшими из летных училищ. Застенчивый Константин Овечкин, сосредоточенный Олег Погорелов, решительный и задиристый Андрей Малышев и еще десяток летчиков, почти мальчишек. Все они рвались на фронт с первых дней войны, а Олег даже сбежал в сорок первом году и успел повоевать с немцами в одной из пехотных рот. И теперь они обрели крылья. В запасном авиаполку эти ребята учились не только летать, но и побеждать. А Волин и другие командиры учили их, передавали им свой боевой опыт – бесценный опыт, крупица за крупицей.

– Все, лекция окончена. По машинам!

– Есть по машинам!

Остроносые «кобры» ждали летчиков на опушке леса. Внешне самолет Р-39 почти не отличался от других одномоторных истребителей, однако под обшивкой самолета было много необычного. Непривычным прежде всего было расположение двигателя – не в носовой части фюзеляжа, а за кабиной летчика, недалеко от центра тяжести. Винт же приводился во вращение посредством вала длиной около трех метров, который проходил под сиденьем летчика.

Необычная компоновка истребителя Р-39 позволила также решить еще одну непростую задачу – обеспечить хороший обзор, необходимый летчику для успешного ведения воздушного боя. Отсутствие двигателя в носовой части самолета позволило несколько выдвинуть кабину летчика вперед и одновременно улучшить аэродинамику носовой части фюзеляжа, придав ей более заостренный вид по сравнению с самолетом обычной компоновки.

Всасывающий патрубок карбюратора был расположен вверху за фонарем кабины летчика и на самолетах первых серий имел управляемую из кабины заслонку. Она закрывалась при запуске двигателя в мороз, при полете в дождь и на стоянке.

Освободившееся таким образом пространство в носовой части фюзеляжа было использовано для размещения мощного вооружения.

Необычным было и применение двух боковых дверей автомобильного типа для доступа в кабину летчика и трехопорного шасси с носовым колесом.

Возле машин суетились техники, крайний[2] как раз проверял самолеты перед вылетом.

Сначала «Аэрокобры» появились на второстепенных участках советско-германского фронта: на Крайнем Севере и крайнем юге. В самых «горячих» местах Восточного фронта американские истребители Р-39 стали появляться только после того, как доказали в бою свою эффективность. Отношение к новому самолету тоже было весьма неоднозначным. Если на Западе «Аэрокобру» не уставали критиковать, то в Советском Союзе на Р-39 завершали войну лучшие асы ВВС РККА.

Но к 1943 году в Военно-воздушных силах РККА появилось достаточное количество для перевооружения целых полков «киттихауков» и «Аэрокобр». Истребители Р-39 считались более престижными, ими вооружали полки, пользовавшиеся особым вниманием командования. Тренировка летчиков и перевооружение истребительных авиационных полков самолетами Р-39 начались в апреле 1942 года. В конце июня 1942 года на «кобры» переучились летчики 153-го и 185-го истребительных авиаполков. Чуть позже «Аэрокобры» получил 19-й гвардейский полк. В апреле часть вывели из боев и перебросили на аэродром Африканда для получения новой техники. В данном случае упакованные в ящики самолеты прибывали прямо в боевой полк, минуя запасную авиационную часть. Инженерно-технический состав собирал истребители своими силами, опять же полагаясь больше на здравый смысл и смекалку, чем на техническую документацию. Первый в полку полет на «Аэрокобре» выполнил 19 апреля 1942 года командир 1-й эскадрильи капитан Павел Кутахов – будущий Главнокомандующий ВВС Советского Союза и летчик, который возродил штурмовую авиацию.

На первых порах советские летчики с недоверием относились к необычному для того времени шасси с носовой опорой, однако очень быстро они оценили преимущества такой схемы шасси перед традиционной с хвостовой опорой: значительно лучший обзор и более простое управление самолетом на рулежке. Поведение истребителя в воздухе также понравилось летчикам. По максимальной скорости и скороподъемности «Аэрокобра» превосходила любой из истребителей, состоявших на вооружении полка ранее.

Новый истребитель отличался и очень хорошей аэродинамикой. Водяной и масляный радиаторы были установлены внутри крыла, а не в выступающих обтекателях. Охлаждающий же воздух поступал к ним через отверстия, расположенные в носке крыла. В результате внешние формы самолета получились очень плавными.

Значительный внутренний объем кабины делал полет и маневры значительно комфортнее.

Но главное – на всех «кобрах» стояли мощные рации. Большинство советских истребителей того периода вообще не имели радиостанций, а их кабины были слишком тесными. Даже на новейших «мигах», «лаггах» и «яках» приемо-передающие радиостанции ставились в лучшем случае только на самолеты командиров звеньев.

Организация двустороннего радиообмена в воздухе позволила значительно улучшить тактическое использование истребителей Р-39. Теперь любой летчик, а не только командир мог или сам предупредить товарища об опасности, или его могли вовремя предостеречь. И это тоже стало важным тактическим приобретением.

Однако справедливости ради стоит отметить, что и «Аэрокобра» не была лишена существенных недостатков. И многие из них были связаны именно с конструкцией и расположением мотора позади кабины летчика.

Крутящий момент от двигателя передавался на винт через вал, проходящий сквозь кабину летчика и всю носовую часть фюзеляжа. При проектировании вала главной задачей было обеспечение его безотказной работы на всех режимах полета и особенно при маневрировании с большими перегрузками. Так, расчет деформаций показал, что при выходе из пикирования изгиб носовой части фюзеляжа мог достигать 38 миллиметров! В результате совместных усилий фирмы «Белл» с моторостроителями все вопросы, связанные с работоспособностью вала, были решены.

Также на первых порах было много проблем с двигателем «Аллисон» V-1710, который часто перегревался, отказывал на посадке и даже в бою. Масло не было рассчитано на русские морозы, поэтому в холода смазка густела. Отмечались случаи поломок на морозе приводного вала, соединявшего двигатель и воздушный винт. Нередко сломанный вал протыкал маслобак и перебивал проводку системы управления. Часть проблем с двигателем удалось решить путем модернизации мотора, проведенной фирмой «Аллисон» по рекомендациям советских инженеров.

Необходимо отметить, что американские конструкторы, инженеры и рабочие с пониманием отнеслись к предложениям Советских ВВС по улучшению конструкции самолета. Специалисты фирмы «Белл», приезжая в Советский Союз, бывали в воинских частях, на месте изучали причины и обстоятельства аварий. Советские инженеры и пилоты, в свою очередь, были командированы в США, где они помогали фирме «Белл» проводить работы по совершенствованию истребителя Р-39. К доработке «Аэрокобры» был подключен и крупнейший центр советской авиационной науки – Центральный аэрогидродинамический институт имени Жуковского – ЦАГИ. Как оказалось, у истребителя Р-39 во время резкого маневрирования возникали необратимые деформации обшивки на хвостовой части фюзеляжа и оперении. Случались даже поломки лонжеронов стабилизатора, что приводило к авариям и катастрофам. В результате оперативно проведенных статических испытаний было установлено, что американские нормы прочности оказались несколько заниженными. На основании проведенных в ЦАГИ исследований специалисты Центральной научно-экспериментальной базы ВВС срочно разработали мероприятия по усилению конструкции поставляемых самолетов. Позднее, также совместно с ЦАГИ, были проведены работы по изучению плоского штопора – наиболее опасного из всех видов неуправляемого вращения, которому были особенно подвержены самолеты Р-39.

В итоге общими усилиями и американской и советской стороны «Аэрокобра», можно сказать, «рождалась заново» в горниле Великой Отечественной войны. И именно на Восточном фронте истребитель «Белл» Р-39 проявил все свои самые лучшие качества.

Майор Волин подошел к своей «Аэрокобре». На «автомобильной» дверце кабины справа был изображен скалящийся леопард, лапой в прыжке перебивающий хребет «Мессершмитту». Картина была отчеркнута стремительным красным зигзагом молнии с надписью «За Родину!»

Когда-то под Сталинградом в штрафной истребительной эскадрилье такой же рисунок изобразил на борту Як-1 бортмеханик Федор Иванович Ткачев. Он попал в штрафную эскадрилью из-за аварии вверенного ему самолета. Учебно-тренировочный Як-7УТИ, потерпел аварию из-за ошибки пилотирования, но вину удобнее всего было свалить на «стрелочника» – техника самолета. Приговор был тем более несправедливым, потому что Федор Иванович вверенную машину холил и лелеял.

Но зато теперь самолет командира эскадрильи попал в золотые руки техника, который к своей работе относился скрупулезно, проверяя и перепроверяя каждый винтик. Более того, техник Ткачев оказался бывшим преподавателем в художественной школе. Подарок от «художника-штрафника» пришелся по душе летчику.

Правда, за подобные «художества» тогда взъелся замполит штрафной эскадрильи – трусоватый и недалекий тип. Как говорили воздушные бойцы: «Курица – не птица, замполит – не летчик!»

Точку в споре поставил командир штрафной эскадрильи, опытный пилот майор Деркач: «Рисунок правильный, нужно этим стервятникам хребты ломать! А что до кошки пятнистой, так Александра у нас иначе как «Леопард» не кличут, и позывной у него такой. Рисунок – идеологически верный, опять же девиз «За Родину!». Красная молния – символ несокрушимого удара!»

С тех пор пятнистый леопард как талисман сопровождал Александра Волина от самолета к самолету, на которых летал бывший штрафник. Кроме того, «Леопард» был его позывным, да и сам рано поседевший майор напоминал этого хищника: еще в начале войны он горел в самолете, с тех пор лицо его покрывали пигментные пятна от ожогов.

А вот следы «художника-штрафника» затерялись. На Кубани он попал под бомбежку, авиамеханика еле спасли, а после госпиталя комиссовали по ранению…

Теперь новый истребитель обслуживал молодой сержант, только из училища.

– Товарищ майор, разрешите доложить. Истребитель к полету готов! Баки заправлены полностью, боекомплект к пушке и пулеметам загружен, все системы проверены, работают нормально. Докладывает сержант Горобченко.

– Вольно, Витя. Помоги одеться.

Истребитель отбуксировали на исполнительный старт. Для этого трос зацепили за специальное ушко. А для облегчения разворота самолета на земле в полую ось передней стойки шасси вставляли лом и поворачивали колесо на шестьдесят градусов в любую сторону. Эта интересная конструктивная особенность существенно облегчала эксплуатацию американского истребителя на грунтовых аэродромах.

Волин взял лежащий на крыле парашют, накинул лямки, клацнул замками. Техник самолета помог подтянуть ремни подвесной системы парашюта.

Летчик залез в кабину, закрыл и законтрил «автомобильную» дверцу. Кабина «Аэрокобры» была довольно просторной и комфортабельной даже по западным стандартам, с отличным обзором во все стороны. Кабина также имела подогрев. Это было весьма кстати при полете на больших высотах, а особенно – суровой русской зимой.

Майору Волину досталась модификация истребителя, в кабине которого над коллиматорным прицелом было расположено зеркало обзора задней полусферы. Так что летчик мог, не поворачивая головы, обозревать пространство в радиусе почти что двухсот семидесяти градусов.

Пристегивая ремни, майор Волин глядел, как техник самолета вместе с еще одним солдатом раскручивают ручку запуска двигателя. Вообще-то запуск выполнялся электростартером от бортового аккумулятора или наземного источника – розетка питания находилась в носовой части фюзеляжа слева или в зализе левого крыла. Но также была предусмотрена и возможность ручного запуска от пусковой рукоятки. Для этого два человека с помощью этой самой рукоятки в течение трех-пяти минут должны были раскручивать маховик стартера до высоких оборотов, после чего осуществлялось сцепление вала стартера с валом двигателя.

За это рукоятка получила у техников меткое название «ручка дружбы».

Но вот со скрежетом вал стартера сцепился с валом двигателя, с характерным воющим свистом Alison V-1710-63 заработал, набирая свою «тысячу триста пегасов». Некоторое время летчик газовал, прожигая свечи.

Чуть позади и справа прокрутил винт истребитель ведомого. Александр Волин поправил летные очки на кожаном шлеме и запросил взлет.

Сейчас ему предстоял обычный тренировочный полет в паре с молодым лейтенантом. Это на его вопрос майор ответил, рассказывая, как нужно действовать в бою с «фокке-вульфами-190».

Перед вылетом он еще раз напомнил ведомому:

– Олег, твоя задача – удержаться за мой хвост. Щадить я тебя не буду, пилотаж – с критическими перегрузками, именно так и летают в бою. Верти головой на триста шестьдесят градусов и ни на что больше не отвлекайся. Пусть тут сам Геринг пролетит верхом на Гитлере – нам до него дела нет! Вопросы?

Вопросов не последовало.

– Леопард-1, я Роща-12, прием. Вам взлет разрешаю.

– Вас понял, Роща-12, иду на взлет. Я Леопард-1, конец связи.

Волин передвинул вперед рычаг сектора газа – мотор взвыл, раскручивая трехлопастный винт. Летчик отпустил гашетку колесных тормозов. «Аэрокобра» побежала по взлетному полю, чуть заметно покачиваясь на неровностях. Но вот толчки и потряхивание исчезли – истребитель вернулся в родную стихию.

Майор переключил кран выпуска шасси в положение «убрано», на приборной доске загорелись три красные лампочки. Шасси убиралось синхронно – с помощью электромотора. Командир чуть повернул голову, контролируя положение ведомого. Тот немного отстал, его самолет покачивался в воздушных потоках в полусотне метров за хвостом ведущей «Аэрокобры».

– Я Леопард-1, взлет произвел, работаю задание.

– Я Роща-12, вас понял, Леопард, задание подтверждаю. Конец связи.

– Вас понял, конец связи. Ведомый, Леопард-2, подтянись. Прием.

– Понял вас, прием.

– Выходим в пилотажную зону, набираем две тысячи. Прием.

– Вас понял, прием.

Мерно гудели двигатели двух краснозвездных стремительных истребителей. Александру Волину нравился этот самолет. До переучивания на «Аэрокобру» он летал на Як-1 и его модификациях. А начинал войну вообще на «ишачке»[3].

Истребитель молодого и талантливого конструктора Александра Яковлева он полюбил сразу, как и многие пилоты. Як отличался простотой в управлении, не чета норовистому «ишаку». Кроме того, по совокупности боевых качеств, скорости, маневренности, вооружению советский «ястребок» мог на равных тягаться с «мессершмиттами-109». Модификацию Bf-109E он превосходил практически по всем параметрам, а Bf-109F если и уступал, то весьма незначительно. Потом появились модификации Як-1Б, учебно-тренировочный истребитель Як-7А, боевой, с усиленным вооружением Як-7Б, а вершиной стал «самолет-солдат» Як-9. На нем Александр Волин сражался против хваленых асов люфтваффе на Кубани. В величайшем воздушном сражении взошла звезда великого воздушного бойца, истребителя Александра Покрышкина. Волин неоднократно встречался со своим знаменитым тезкой, они обменивались тактическими приемами воздушного боя против стервятников Геринга. Бывшему летчику-штрафнику было что рассказать известному тактику воздушного боя. Да и сам Покрышкин пережил немало. Два Александра даже сдружились.

А сейчас Волин осваивал новую технику. Американская «Кобра» была норовистой и не совсем обычной для среднего летчика, однако ее маневренные и скоростные качества, а также мощное вооружение компенсировали многие недостатки. Александру новый истребитель нравился, опытный воздушный боец успел по достоинству оценить преимущества «Аэрокобры» и теперь старался раскрыть потенциал этого самолета перед молодыми пилотами.

Интересным было и происхождение названия американского истребителя. Этим самолет P-39 был обязан экспорту. Уже в самом начале Второй мировой войны Франция выразила желание приобрести двести американских истребителей Р-39, однако из-за быстрого поражения в войне эти самолеты ей не понадобились. В апреле 1940 года и от правительства Великобритании также поступил заказ на поставку для английских ВВС 675 самолетов экспортного варианта Р-39. В связи с тем, что в английских ВВС все самолеты обозначались не индексами, а имели собственные названия, самолет Р-39 получил наименование «Аэрокобра» – «Белл. Модель 14А». В отличие от американских самолетов Р-39, на английских «аэрокобрах» устанавливали экспортный вариант двигателя V-1710-35 «Аллисон», получивший обозначение V-1710-Е4, английское оборудование и крыльевые пулеметы калибра 7,7 миллиметра. Правда, в Англию попали не все изготовленные «аэрокобры». Когда Америка сама вступила в войну в 1941 году, эти самолеты потребовались для вооружения армейской авиации. В результате чего большая часть «аэрокобр» осталась в США. Все эти самолеты получили обозначение Р-39D.

В Великобританию первые «аэрокобры» начали поступать с июля 1941 года. Надо сказать, что новый армейский самолет разочаровал английских пилотов. Таким образом, истребители Р-39 в Англии оказались не у дел и уже в декабре 1941 года были сняты с вооружения ВВС Метрополии. Часть английских «аэрокобр» предложили Советскому Союзу. А вот в СССР «аэрокобры» полностью проявили весь потенциал маневренности, скорости и огневой мощи.

Пара остроносых краснозвездных «аэрокобр» чертили в небе замысловатые узоры боевого пилотажа. Ревели двигатели, перегрузки туманили глаза, срывались с кончиков плоскостей белые следы инверсии при особо крутых маневрах.

Внезапно ожила наземная станция ВНОС[4]:

– Прием, прием! Всем самолетам, находящимся в квадрате 23–17, обнаружен неизвестный самолет, предположительно – высотный разведчик. Идет курсом двести тридцать градусов на трех тысячах. Всем – боевая тревога! Разведчик противника – уничтожить.

– Командир, это ведь наш квадрат! – раздался возбужденный голос ведомого.

– Леопард-2, это Первый, отставить, прием. Как слышите меня, прием?

– Леопард-1, прием, слышу вас нормально. Есть отставить.

Волин усмехнулся: нелегко, видимо, дались молодому летчику эти слова. Что ж, на то и запасной авиаполк – чтобы научить таких вот запальчивых мальчишек азам тактики воздушного боя, осмотрительности в воздухе, сдержанности и правильному расчету сил и средств. Слава богу, прошли те времена, когда необстрелянную молодежь посылали в первый же бой, как это было под Сталинградом… Но тогда выхода не было. А сейчас людей нужно беречь и понапрасну не рисковать.

Между тем Александр, положив истребитель в мелкий вираж, внимательно осматривал воздушное пространство. Немецкий самолет-разведчик действительно мог находиться в их квадрате… Ага! Мелькнули за облаками черные кресты!

В радиоэфире послышались голоса поднятых по тревоге перехватчиков:

– Я Рубин-5, прием, идем на перехват цели. Сообщите курс.

– Я Наземная, курс цели – двести тридцать градусов.

– Вас понял, сейчас каюк «фрицу» будет.

Развернувшись, Волин наблюдал за разворачивающимся у него на глазах воздушным боем. Он узнал характерные ширококрылые силуэты «Харрикейнов», эти истребители принадлежали полку ПВО, расквартированному на соседнем перевалочном аэродроме.

Британский истребитель Хаукер «Харрикейн» успел устареть к началу Второй мировой войны. Он поставлялся в Советский Союз по ленд-лизу, однако, мягко говоря, восторга у наших летчиков он не вызвал. Неуклюжий истребитель с широкими толстыми крыльями и относительно маломощным мотором не мог состязаться в скорости и маневренности с «мессершмиттами». Как вспоминал один из наших летчиков: «Полет на «Харрикейне» был сравним с полетом на птеродактиле». Прямо в точку!

Двигатель «харри» хоть и обеспечивал высокую скорость, обороты набирал медленно и неохотно. В то же время Як-1 «ходил за газом», разгоняясь практически мгновенно. К тому же карбюраторный двигатель захлебывался при отрицательных перегрузках и мог заглохнуть прямо посреди «собачьей свалки»[5]. Зимой замерзала вода в радиаторе, при капотировании ломался деревянный трехлопастной винт.

Вооружение британского истребителя тоже оставляло желать лучшего: шесть пулеметов калибра 7,7 миллиметра в крыльях. К началу войны англичане увеличили огневую мощь своей неудачной машины, установив… еще пару таких пулеметов в крылья!

Но в Советском Союзе конструкторы существенно усилили огневую мощь «иностранца». Вместо маломощных пулеметов винтовочного калибра на плоскости установили пару 20-миллиметровых пушек ШВАК, а под крылья – от четырех и до восьми реактивных снарядов РС-82. Однако высокомерные сыны туманного Альбиона возопили по поводу «несанкционированной переделки» их «замечательных истребителей». На что мудрый Дядюшка Джо[6] лишь усмехнулся в седые усы.

С появлением на фронте более современных отечественных и поставляемых по ленд-лизу истребителей «харрикейны» переводили в запасные полки и части ПВО.

Вот сейчас как раз пара «харрикейнов» полка противовоздушной обороны заходила на цель. Ею оказался тяжелый бомбардировщик-разведчик «Хейнкель» He-111H-3.

Тяжелый и неуклюжий, похожий на кита, двухмоторный бомбовоз отстреливался из турельных пулеметов. Сверху, снизу и с боков стегали небо светящиеся плети трассеров. Но тщетно – в таких случаях воздушный бой не длится более пары минут.

В прозрачной кабине «Хейнкеля» He-111H-3 пилот в панике выкрутил штурвал, заваливая тяжеловесный бомбовоз. Надрывно ревели оба двигателя Jumo-211.

– Achtung! Achtung! Die russische Jager! – Внимание! Внимание! Русские истребители!

У стрелков наверху и в хвосте суета еще большая. Maschinengewehr заливают пространство раскаленным свинцом, мелькают в кольцах прицела ширококрылые силуэты краснозвездных истребителей. Это раньше «харрикейны» были вынуждены подходить вплотную к стервятникам Геринга, подставляясь под пулеметы бортстрелков с «пулеметными машинами».

Эта модификация «Хейнкеля» обладала дополнительной бронезащитой, пулеметами и дополнительными топливными баками. Под крыльями также располагались два дополнительных бомбодержателя, сейчас пустых. Но что значили сейчас все эти технические новшества перед автоматическими пушками истребителей? Даже порядком устаревшие «харрикейны» с модернизированным советским оружием превосходили оборонительный потенциал «бомбера»-разведчика.

С первого же захода ведущий «Харрикейн» поджег правый двигатель немецкого бомбардировщика, а его ведомый меткой очередью своих пушек разнес вдребезги хвостовое оперение противника. Раскручивая смертельную спираль, стервятник Геринга устремился вниз, оставляя за собой черный хвост дыма.

– Молодцы, ребята, – похвалил истребителей майор Волин.

– Да скучно здесь! Вот, «фрица» завалили. Вы хоть на фронт улетите с пополнением, а нам тут куковать…

– Ну, хороши, черти! «Со скуки» сбили разведчика! Ведомый, прием, продолжаем пилотаж.

– Вас понял, прием.

Пара остроносых легкокрылых «аэрокобр» продолжали вычерчивать сложный узор высшего пилотажа. Американцы считали, что их истребитель P-39 мог делать только «медленные, долгие круги». А вот русские летчики так не считали. На «аэрокобрах» летали такие асы, как Александр Покрышкин, Григорий Речкалов, Борис и Дмитрий Глинка. Они считали, что «Аэрокобра» по маневренности, скороподъемности и скорости вполне сопоставима с самыми новыми модификациями «Мессершмитта» Bf-109G2 и «Фокке-Вульфа» Fw-190F-2. Мощный двигатель, хорошая аэродинамика и сильное вооружение делало «Кобру» опасным противником.

– Я Леопард-1, ведомый, прием. Заканчиваем пилотаж, возвращаемся на аэродром. Как понял меня, прием?

– Вас понял, идем домой, командир.

Заложив вираж, пара истребителей пошла на аэродром. Майор Волин выпустил шасси: на приборной доске красные лампочки сменились зелеными. Дополнительно он проконтролировал выпуск шасси визуально. При выпущенном положении из-под обшивки крыла и носовой части фюзеляжа справа поднимались механические указатели-«солдатики», окрашенные в ярко-желтый цвет и имеющие фосфорные вставки. Благодаря этому они были хорошо видны и днем, и ночью.

Когда истребители зарулили на стоянку и заглушили двигатели, майор Волин подошел к своему ведомому.

– Что, Олег, трудно было не ввязаться в бой?

– Так точно, товарищ командир.

– Будешь моим ведомым.

– Есть, товарищ майор! – просиял молодой летчик.

– Но особо не расслабляйся. На виражах слабоват и держи дистанцию, не отрывайся от хвоста ведущего.

– Так точно.

Полеты продолжались. Майор Волин гонял молодых летчиков, отрабатывая с ними различные тактические приемы воздушного боя. Под началом командира эскадрильи находились четверо опытных пилотов-инструкторов. Все они прошли горнило фронтового неба. Два капитана и один старший лейтенант, так же как и он, сражались над Кубанью под началом командира гвардейского истребительного авиакорпуса генерала Евгения Савицкого.

Моторы истребителей гудели до самых сумерек. Ночных полетов сегодня не планировалось, и Александр Волин после вечернего совещания в штабе полка на попутке поехал в город. Он торопился к жене, зная, что вскоре придется расстаться с ней. Его эскадрилью в полном составе передавали из запасного авиаполка в действующую авиационную часть на фронт.

Зайдя в комнату, Александр Волин обнял жену.

– Здравствуй, Света, как дела, как здоровье?

– Саш, я… Я беременна. Сегодня ходила в госпиталь, и там мне врач сказала.

Александр Волин просиял белозубой улыбкой. Он подхватил жену на руки и закружил по небольшой их комнатке.

– Любимая! Я просто счастлив! Только… Как же ты теперь, Света?

– Уеду к родным в Тулу.

– Да, вот незадача… Ты – в одну сторону, а я – в другую.

– «Дан приказ ему на запад, ей – в другую сторону…»

На летном поле рядом с истребителями был построен весь личный состав эскадрильи. На ветру колыхалось красное знамя. Двенадцать летчиков и технический состав эскадрильи.

– Смирно! Равнение на знамя!

– Клянемся сражаться до последней капли крови. Клянемся сбивать фашистских стервятников! А если нарушим слова этой священной клятвы, то пусть наши братья по оружию поразят нас и предадут забвению! Клянемся!

После торжественного митинга наступила пора прощаться. У многих летчиков здесь оставались семьи, близкие.

Александр Волин крепко и нежно обнял жену.

– Береги себя, Света. Себя и ребенка. Когда уходит твой эшелон?

– Послезавтра.

– Я слышал, что эвакопоезд будут прикрывать наши летчики из полка ПВО. Сегодня пара их «харрикейнов» завалила «Хейнкель»-разведчик. Это хорошие бойцы, и у них неплохие самолеты. Не переживай, Светик.

– И ты тоже, не волнуйся, Саша, – успокаивающе улыбнулась жена.

– Напиши мне… номер моей полевой почты у тебя есть. Напиши, как только приедешь.

– Конечно, милый. Не переживай – сражайся спокойно.

Вскоре все двенадцать «аэрокобр» взлетели, собравшись на кругу над аэродромом, взяли курс на запад. Туда, где безжалостный свинец и сталь полосовали огненное небо.