Читать книгу Китовая пристань. Наследие атамана Пугачёва. На основании записок действительного статского советника по полицейской части Тулина Евграфа Михайловича - Георгий и Ольга Арси - Страница 8

С некоторых пор Евграф Михайлович увлекался китайскими боевыми искусствами. Вот и сейчас, Тулин направился к своему приятелю и учителю одновременно. В определённые дни он принимал уроки науки побед, над противником, без оружия. Уи, по-китайски. Таким словом назывались все боевые науки и искусства в этой далёкой восточной стране. Сыщик решил кое-что узнать по своему расследованию. Тулин подумал, что мастер Чан дома и не обидится, если он появится неожиданно, без приглашения. До вечера, когда должны были прибыть помощники с информацией, было достаточно времени.

Вот уже больше года сыщик занимался у мастера, изучая китайские премудрости. Более того, немного изучил родной язык Чана и традиции этого народа. Китаец появился в Москве не давно, в прошлом году. Знакомство с ним было случайным. Год назад, по делам службы, Евграф отправился в Марьину Рощу, для встречи с агентом из постоянных обитателей этого криминального района Москвы. Надо отметить, что район был особым ещё со времён Божедомских кладбищ при убогих домах. Каждый такой «Божий дом» был приписан к какой-то церкви. Имел, при своих строениях, холодную постройку с ямой для складирования найденных бездомных трупов людей, умерших неправильной смертью. К такому виду смерти народ относил самоубийц, утопленников, замерзших на улице, пропойц, младенцев, убитых родителями и брошенных на улице. Не крещённых и других неправедно умерших, от которых отказались близкие. Два раза в год, в четверг седьмой недели после Пасхи и на Покров, проводились отпевания усопших, после чего их хоронили в общей могиле, на кладбище. Такая божедомка-скудельница имелась до 1771 года и в Марьиной роще, на Лазаревском кладбище. На этом месте был отведён целый большой участок для самоубийц. Со времён Императрицы Екатерины II там собирался отчаянный народ для празднования всяких тёмных праздников. Например, празднества русалок. В простонародье существовало поверье, что девушки-самоубийцы превращаются, по какой-то непонятной причине, именно в них. Неизвестно, верила ли публика всерьёз или нет, только эта округа стала со временем излюбленным местом всяких шумных пьяных компаний и всяких шалопаев, решивших бравировать своей смелостью. Хватало здесь и доходных домов, и «убогих домов». Имелись и ночлежки для нищих, бродяг и всякого криминального населения империи. Не брезговали этим местом и цыгане, беглые каторжные, проститутки и всякие пропавшие, для общества, люди.

Проведя встречу с агентом и узнав всё, что было нужно, сыщик уже собрался уходить к экипажу, в котором сидел трясущийся от страха кучер, ни за какие деньги вначале не соглашавшийся вести сыщика в эту опасную часть Москвы. Только служебный документ полицейского, двойной тариф и обещание барина, то есть Евграфа, находиться в видимости кучера, удерживало того, что бы не рвануть немедленно с этого шального места. Вдруг сыщик увидел интересную картину. Из глубины тёмной улицы быстро бежал низкорослый, сухощавый человек в приличной европейской одежде. К нему, с разных сторон, бросились несколько местных обитателей, с явными намерениями не только вытрясти из него деньги, но и по меньшей мере, позабавиться избиением несчастного. Нападавшие перекрыли все пути отхода. Поняв, что убежать не удастся, этот маленький человечек остановился, скинул верхнюю одежду в виде пальто. Аккуратно положил пальто на землю. Взял трость и начал очень быстро крутить тростью вокруг своего тела. Евграф решил остаться и с интересом стал наблюдать, из-за угла покосившегося нежилого дома, за развивающимися перед ним событиями. Преследователям, видимо, забава понравилась. Восемь босяков, с хохотом и криками, окружили несчастного. Первые двое бросились немедля, со звериным рыком людей, опустившихся до бесчеловечности. Однако этот маленький и сухощавый человек не испугался, а сделал несколько непонятных движений руками и ногами, подпрыгивая и подскакивая. После его ударов и подножек, нападающие оказались на земле с недоумёнными выражениями лиц. Это только раззадорило остальных. Трое бродяг, разразившись матом, в котором они отразили всё свое отношение к роду человеческому, бросились к нему. Однако опять, применяя свою трость, подскоки и удары, неизвестный, смог уложить их на марьинскую весёлую землю, нанеся им нешуточные удары тростью по голове и телу. Видимо, привлечённое интересным зрелищем, к нападавшим прибыло пополнение в лицах ещё десятка бродяг разного возраста, от мала до велика. Что сейчас произойдёт, Евграфу было понятно. Бродяги будут прибывать и прибывать, не давая чужаку уйти, пока не успокоятся, убив его. Пока не насладятся его предсмертной агонией. И не важно, сколько их, местных, останется умирающими на земле, главное победить этот мир в лице непонятного человека, рискнувшего тягаться со знаменитой Марьиной рощей. Этим людям было наплевать на то, чем жило сытое общество, как равно сытому обществу было наплевать на то, как умирали от голода и болезней они.

«Надо спасать, а то забьют насмерть!» – подумал Евграф и достал револьверы.

В такие криминальные места он обязательно брал два. Первый, Смита и Вессона, шестизарядный с укороченным стволом, так называемый, Вессон для полиции. Этот револьвер сыщик предпочитал применять в местах, где было много обывателей и публики, а значит мало маневра для действий при задержании. Благодаря укороченному стволу возрастала возможность применения револьвера и уменьшалась возможность поражения невинного человека. Второй – французский револьвер системы Шарль-Франсуа Галана: «Tue Tuе». В переводе – «убить-убить». Он остался у него еще с войны на Кавказе.

Сыщик вышел из тени и произвёл выстрел вверх. Это образумило нападавших. Потом Евграф крикнул неизвестному, что бы тот немедля бежал к нему, а сам нацелился в толпу из обоих револьверов. Человек хотел подхватил пальто, но его уже не оказалось на месте. Кто-то позаимствовал, без гарантии возврата. Поняв, что его вещь украли, он махнул рукой, и бросился бегом к неожиданному защитнику. В сопровождении толпы оборванцев, держащихся на некотором отдалении, Евграф и неизвестный человек быстрым шагом дошли до экипажа, прыгнули в него и немедля укатили. Так он познакомился с китайцем по имени Чан. Как он оказался в таком криминальном месте, китаец говорить отказался, несмотря на любопытство сыщика. Он очень долго благодарил его за спасение и предложил свои услуги, которые Тулин принял. Со следующего дня китаец Чан начал обучать сыщика искусству китайского боя без оружия. Чан долгое время прожил в Приамурье и достаточно сносно разговаривал на русском. Каждый год господин Чан платил пошлину один рубль тридцать копеек государству, и имел полное право целый год жить в России. Китаец снял помещение у одного московского мещанина за небольшую плату и открыл школу китайского языка. Кроме этого, он начал преподавать науку побед над противником без оружия, по-ихнему – Уи, а также лечить массажем и травами. За целый год учитель Чан учеников больше так и не нашёл. Евграф Михайлович являлся им в единственном числе. Сыщику, впрочем, показалось, что мастер Чан и не стремится к поиску учеников, так как совсем не прилагал к этому усилий. Тулин решил, что китайцу был просто нужен напарник для тренировок. Благодаря судьбе, Евграф помог китайцу, а тот в свою очередь, в благодарность, обучал сыщика совершенно бесплатно. В своём деле китаец был признанным мастером. Новый знакомый посвящал сыщика в историю своей родной страны и истоки зарождения военных искусств. Так, например, китаец рассказал ему, что первые ниндзя появился не в Японии, а в Китае. Назывались они Лин Куэй, в переводе – лесные призраки и Мошух Нанрен, то есть рыцари тьмы. Кроме того, он поделился, что сам является учеником мастера, долгое время тренировавшего охрану Императрицы Китая – Цыси. Китаец рассказывал, что давным-давно в древности, в лесах Китая жили свободные воины, которые нанимались к императорам как телохранители и наёмные убийцы. Имели хорошую сноровку, опыт в военном деле и многие способности, недоступные простому человеку. Так вот, эти лесные отшельники при смене правящей власти устраняли всех, кто был неугоден новому правителю, а также выполняли многие другие поручения. Для чего новый друг приехал в Москву, сыщик со временем выяснил. В верховьях Амура, в районе реки Желтуги, по-китайски Мохэ, имелись золотые прииски. Именно там русские и китайские бродяги и всякие искатели приключений организовали Желтугинскую республику. С выборной властью и собственными начальниками, назначенными на общем сходе. Население было небольшим, человек двести, но золота добывали достаточно. Это золото полузаконно продавалось скупщикам как с российской, так и с китайской стороны. Продажа золотишка на территории России, с одной стороны, возможно и была незаконной, но в то же время находилась под контролем высокого уровня чиновников. Поэтому полиция в эти дела свой нос не совала. Чан был представителем этого прииска в Москве. Регулярно получал партии этого золота и занимался их реализацией. Этого он не скрывал, видимо, покровители были близки к самой верхушке власти империи. Благодаря своей коммерческой деятельности, китаец был прекрасно осведомлён обо всех ювелирах города и движениях драгоценного металла. Знал всех основных скупщиков, которыми и являлись, в основном, сами ювелиры. Сыщик собирался его хорошенько порасспросить о братьях Финагеновых и черном рынке торговли золотом.