Читать книгу Война в воздухе - Герберт Уэллс, Герберт Джордж Уэллс - Страница 3

Здесь следует пояснить, что Берт относился к прогрессивному крылу семейства Смоллуэйс.

Ничто не говорит о беспощадном напоре и всеохватности прогресса красноречивее, чем то, насколько глубоко он проник в плоть и кровь семейства Смоллуэйс. Впрочем, в характере юного Смоллуэйса было нечто прогрессивное и предприимчивое еще до того, как он вырос из коротких штанишек. В пятилетнем возрасте Берт потерялся на целый день, а когда ему не было еще семи, чуть не утонул в водохранилище нового гидроузла. В десять лет настоящий полицейский отобрал у него настоящий пистолет. Мальчик рано научился курить, причем не трубку, набитую оберточной бумагой, и не тростник, как Том в детстве, а настоящие американские сигареты, продававшиеся в мелкой расфасовке. К двенадцати годам он шокировал отца нецензурными выражениями. В этом же возрасте нанимался донести поклажу со станции и продавал еженедельник «Бан-Хилл экспресс», тратя свои доходы – три с лишним шиллинга в неделю – на чипсы, комиксы, сигареты и прочие удовольствия и развлечения, считавшиеся атрибутами приятной жизни. Такое поведение не мешало его увлечению литературой, позволившему парнишке закончить седьмой класс школы в чрезвычайно юном возрасте. Я все это рассказываю для того, чтобы природные задатки Берта не вызывали у вас сомнений.

Юноша был на шесть лет моложе Тома, и одно время, когда Том в возрасте двадцати одного года женился на тридцатилетней Джессике и скопил немного денег, молодожены попытались привлечь его к работе в лавке зеленщика. Однако подчинение чужим планам не входило в расчеты Берта. Он терпеть не мог копаться в земле, а когда ему поручали доставку корзины с продуктами, в нем просыпался неодолимый инстинкт кочевника, корзина превращалась в дорожную поклажу, Берт переставал замечать ее вес и был готов нести ее куда угодно, только не по нужному адресу. Мир был полон волшебного блеска, и мальчишку неудержимо тянуло к нему, хоть с корзиной, хоть без. В итоге Том начал сам разносить заказы, а Берту подыскивал работодателей, не подозревавших о романтической жилке в характере парня. Берт перепробовал целый ряд занятий: был разносчиком у мануфактурщика, мальчиком на побегушках у аптекаря, посыльным при участковом враче, младшим помощником слесаря-газовика, штамповал адреса на конвертах, толкал тележку молочника, носил за игроками клюшки для гольфа и, наконец, устроился в магазин велосипедов. Там-то он и обнаружил веяния прогресса, которых жаждала его натура. Хозяин магазина, молодой человек с душой пирата по имени Грабб, днем с черным от мазута лицом, а по вечерам питавший слабость к мюзик-холлам, мечтал изобрести необыкновенную рычажную цепную передачу. Берту он казался идеалом высокодуховного существа. Грабб сдавал в прокат самые грязные и разболтанные велосипеды во всей Южной Англии и умел с поразительной наглостью отбрехиваться в ответ на последующие упреки. Они быстро нашли общий язык. Берт жил в магазине и научился лихо водить велосипед. Он мог подолгу носиться на велосипеде, который под вами или мной немедленно бы развалился, приобрел привычку умываться после работы и тратил заработанный излишек средств на диковинные галстуки и воротнички, сигареты и курсы скорописи.

Порой Берт заглядывал к Тому. Внешний вид и манера речи брата были настолько блестящи, что Том и Джесси, от природы имевшие наклонность с уважением относиться даже к первому встречному, смотрели на него как плебеи на благородную особу.

– Берт далеко пойдет, – говаривал Том. – Он много чего знает.

– Будем надеяться, что не слишком далеко, – отвечала Джессика, тонко ощущавшая пределы возможного.

– Настало прорывное время. Но не для огородников с их картошкой, да еще английских. Если так дальше пойдет, картошка уже в марте будет созревать. Я впервые вижу такие времена. Ты заметила, какой вчера на нем был галстук?

– Это галстук для джентльмена. Берт его недостоин, да и остальная одежда… совсем ему не к лицу.

Вскоре Берт обзавелся нарядом велосипедиста: кепкой, бляхой и прочей амуницией. Глядя, как он и Грабб, наклонив головы, опустив руль и выгнув спину, несутся в Брайтон (и обратно), можно было легко поверить, что прогресс действительно был у Смоллуэйсов в крови.

Воистину прорывное время!

Старый Смоллуэйс сидел у огня и бормотал о величии прежних дней, о старом сэре Питере, экипаж которого покрывал дорогу в Брайтон и обратно за двадцать восемь часов, о белых цилиндрах старого сэра Питера, о его супруге, леди Бон, которая никогда не ходила пешком, разве что по дорожке в саду, о знаменитых поединках профессиональных боксеров в Кроули. Рассуждал о розовых бриджах из свиной кожи, о лисах на окраине Рингс-Боттома, где совет графства теперь держал под замком нищих сумасшедших, о ситцевых платьях и кринолинах леди Бон. Его никто не слушал. В мире народился совершенно новый тип джентльмена – человека неджентльменской энергии, в запыленной непромокаемой куртке, защитных водительских очках, причудливом кепи, джентльмена, распространяющего вокруг себя бензиновый смрад, шустрого, светского непоседы, улепетывающего по дорогам от пыли и вони, которые сам же постоянно производил. Благородные дамы, которых порой можно было видеть в Бан-Хилле, выглядели как обветренные богини, по-цыгански плюющие на утонченность. Они были не столько одеты, сколько упакованы для перевозки скоростным транспортом.

Берт рос, окруженный идеалами быстроты и предприимчивости, и стал своего рода механиком двухколесных машин, небрежно цедящим сквозь зубы: «Ну-ка, посмотрим, что там у вас», грозой эмалевых покрытий. Его бы не удовлетворил даже гоночный мотоцикл, способный разогнаться до ста двадцати миль в час, но пока что приходилось тащиться со скоростью всего двадцати миль по дорогам, на которых появлялось все больше пыли и механического транспорта. Тем не менее сбережения Берта потихоньку росли, и однажды ему улыбнулась удача. Система продажи в рассрочку позволила преодолеть финансовый разрыв, и одним ярким, памятным воскресным утром Берт выкатил свое сокровище из магазина на дорогу, с помощью и под наставления Грабба сел в седло мотоцикла и, тарахтя, скрылся в дымке истерзанного колесами шоссе, чтобы бескорыстно внести личный вклад в угрозу для людей и построек в южной части Англии.

– В Брайтон покатил! – воскликнул старый Смоллуэйс, со смесью гордости и осуждения наблюдая за младшим сыном из окна гостиной над лавкой зеленщика. – В его возрасте я и в Лондон-то ни разу не ездил. Дальше Кроули носу не казал. Только там и бывал, куда мог сам пешком дойти. Да и другие тоже. Одни господа ездили. А нынче все куда-то едут. Вся треклятая страна расползается по швам. Вернутся ли еще? В Брайтон! И он туда же! Лошадок никто не желает купить?

– А я вот в Брайтоне не был, – сказал Том.

– И не больно-то надо, – резко оборвала его Джессика. – Без толку только шляться да деньги тратить!