Читать книгу Тарантул - Герман Матвеев - Страница 22

Поимка шпиона совсем не означала, что он немедленно сознается в своих преступлениях. Майор и не рассчитывал на это. Наоборот, он готовился к напряженной психологической борьбе. Теперь у него в голове сложился новый план, настолько увлекательный, что стоило попробовать.

Шпион уверенно вошел в комнату и насмешливо уставился на майора.

– Товарищ майор, по вашему приказанию… – начал докладывать сержант.

– Хорошо. Оставьте нас вдвоем.

Сержант откозырял, сделал знак конвоирам и вышел вместе с ними.

– Садитесь, Петр Иванович, – любезно предложил майор, указывая на стул.

– Почему вы нас не отправляете?

– Скоро отправлю. Вызвал санитарную машину за ранеными. Ваш друг неважно себя чувствует. Садитесь, поговорим. Время у нас есть.

– А сколько сейчас времени?

– Без четверти пять, – сказал майор, взглянув на свои часы.

Однорукий сердито посмотрел на вещи, в беспорядке разбросанные кругом, и криво усмехнулся.

– Что вам дал обыск? Нашли что-нибудь?

– Я и не рассчитывал что-нибудь найти у такого практика… Да вы присядьте.

Однорукий неохотно сел на предложенный ему стул.

– Хотите поесть? Я вас рано поднял, – наверно, и позавтракать не успели.

– Зачем вы привели меня сюда?

– Имею несколько вопросов.

– Я не буду отвечать здесь. Везите, куда следует, там и поговорим.

– Это само собой, но мне, знаете ли, очень хотелось познакомиться с вами скорей. Много о вас я слышал. Человек вы умный, сами понимаете, что карта ваша бита, так я рассчитываю на вашу полную откровенность.

– Нет. Отправляйте в тюрьму, а там будет видно.

– Чего вы так в тюрьму торопитесь? Успеете.

Шпион посмотрел на него долгим холодным взглядом, видимо, рассчитывая минуты.

«Что, если он скажет об адской машине?» – мелькнуло в голове майора.

– А у вас, я вижу, кошки на сердце скребут, – злорадно сказал он и усмехнулся.

– Почему кошки?

– Трусите. И пальцы дрожат… Да, спета ваша песенка, Петр Иванович.

Эти слова и тон, каким они были сказаны, больно хлестнули по самолюбию шпиона. Он откинулся на спинку стула и высокомерно взглянул на майора.

– Вы хотите от меня откровенности? Пожалуйста. Скажу откровенно, что вы глупы, как пробка.

Майор расхохотался.

– Неужели я таким выгляжу? Раньше мне говорили другое… Но все-таки как же это случилось, что я вас поймал? Вы умны, а я глуп, и вдруг…

– Что ж, повезло вам.

– Ах, вот в чем дело!

– Да, но только ненадолго.

– Неужели рассчитываете убежать?

– Эх… убежать! – сказал шпион.

Он сжал руку в кулак так, что захрустели суставы, и этим немного успокоил себя.

– Трусите, трусите, – со смехом сказал опять майор. – Я вашу натуру немного знаю. «Молодец против овец»… Слышали такую пословицу?

Не стоило больше дразнить его. Однорукий засунул руку в карман и слегка покачивался на стуле. Он не слушал майора. О чем он думал? Что за борьба происходила в его душе? Угадать было трудно.

Драгоценные минуты уходили бесполезно. Майор уже решил, что все потеряно, план его провалился, как вдруг инвалид вздрогнул и, подняв мутные глаза, хрипло спросил:

– Что вы хотите от меня?

– Система вашей работы – раз, ваши соучастники – два, ваши задания, кроме ракет, – три… Ну, и пока хватит.

– Сколько времени?

– Без восьми минут пять часов.

– Уже без восьми… – откашлявшись, горько заговорил шпион. – Самое неумолимое в жизни – это время. – Он неожиданно встал и запел: – «Что час, то короче к могиле наш путь…» Такая песня была в дни моей молодости, – пояснил он. – Теперь только я понял эти слова. Нет. Я не боюсь смерти… Я знал, куда иду и зачем иду. Обидно только то, что плоды будут пожинать другие. Не завтра – послезавтра Ленинград падет, и в этом есть и моя заслуга. Я ждал этой минуты давно. Я готовился к ней…

– Выпейте воды.

Однорукий вытер пену, выступившую у него на губах, выпил залпом предложенную воду и безумными глазами посмотрел на майора. Лицо его было бледно, и верхняя губа чуть подергивалась.

– Сколько времени?.. А впрочем, не надо… не говорите… Вы справедливо сказали, – моя карта бита… Да, бита, только не вами. У вас еще нос не дорос, чтобы меня обвести вокруг пальца. И сейчас вы это узнаете. Да, да… сейчас… скоро…

– Ближе к делу, – сухо заметил майор.

– Ближе к делу? Извольте… Я вам скажу. Все, все… Но предупреждаю, что вы не воспользуетесь этими показаниями. Не понимаете? Не верите мне? А я говорю правду, сущую правду. Этого вы ведь и хотели от меня? Так вот: в нашей игре мы оба проиграли. Итак, – система? Моя система – это круги. Я прибыл в Ленинград и окружаю себя людьми: Семен, эти немцы – хозяева дома…

– Воронов с племянником, – подсказал майор.

– Ага… Вы уже пронюхали? Да, Воронов.

– А еще?

– Записывайте, гражданин следователь. Фрост из Электротока, Шварцер из Петрорайгужа, – начал он торопливо перечислять фамилии предателей, давая им хлесткие циничные характеристики, указывая адреса и приметы.

– Записывайте. Это мой круг. Эти люди общаются со мной и больше никого не знают. Друг с другом они почти не знакомы. Кроме меня есть в Ленинграде другие круги, в центре их – другие люди, но я о них ничего не знаю.

– Кто же руководит вами?

– Его здесь нет. Он за линией фронта и приедет сюда вместе с германской армией.

– Каким путем вас снабжают?

– Самолетом.

– Где сбрасывают груз?

– На Всеволожской, на совхозном поле.

– Есть определенный день?

– Мы вызываем самолет по радио.

– Где находится приемник?

– У Семена на чердаке. Там же спрятаны боеприпасы. Пишите скорей… Что вы еще хотите знать? Что я задушил свою собственную дочь… Что я пытал ваших людей…

– Об этом – в другой раз. Кроме ракет «зеленые цепочки», какие у вас еще были задания?

– Откуда вы знаете о «зеленых цепочках»?

– Отвечайте.

– Да, были… Литейный мост мы взорвем в день штурма и отрежем отход… Мы собираем военные сведения и по радио передаем в штаб разведки. Составляем списки… Вам хочется иметь шифр? Да? Он у Шварцера, о котором я говорил, спрятан в несгораемом шкафу вместе с советскими документами. Мы уже начинаем путать свое с вашим… Скоро все будет наше.

– Почему вы убили вашего сообщника у Сиверской?

– Это вам тоже известно?.. Извольте, скажу. Ненадежен. Завербован был глупо и только под давлением страха согласился работать на нас. Я боялся, что в Ленинграде он передумает, зайдет к вам и продаст.

– Кто тот человек в военной форме, которому вы передали чемоданы на Сытном рынке?

– Э-э!.. Да вы действительно знаете меня. Старший сын этого немца.

– Все, что вы сказали, правда?

– Да. Сегодня я первый раз в жизни говорю правду, и то только потому, что перед лицом смерти не лгут.

– Вы сильно облегчили мне работу…

– Не радуйтесь… Все это вам ни к чему. Остались уже секунды… Устал… Скажите, – сколько времени?

Майор посмотрел на осунувшееся лицо врага и сказал, отчеканивая каждое слово:

– Сейчас ровно пять минут шестого.

– Что? Чушь… У вас часы спешат.

– Сейчас проверю по другим, – невозмутимо сказал майор и, вынув из кармана другие часы, протянул их однорукому. – Убедитесь. На этих тоже пять минут шестого.

Шпион посмотрел на часы, потом на следователя, снова на часы и снова на следователя. На лице появилась болезненная улыбка.

– Это мои часы?

– Да. Я нашел их в картошке.

– Вы – сам сатана!.. Да, моя карта бита…

Он долго сидел, опустив голову на грудь, и тяжело дышал. Затем медленно поднялся и, покачнувшись, ухватился рукой за спинку стула.

– Если бы вы знали, что пережил я… – с трудом произнес он. – Нет… нельзя умирать несколько раз… Я еще жив!

С этими словами он взмахнул стулом и что было силы бросил его в следователя. Удар пришелся в стену. Майор, понимая состояние врага, был готов к любой неожиданности.

– Замятин! – крикнул он, отскочив в сторону.

Однорукий, оскалив зубы, приготовился к прыжку.

– Стреляю! – резко предупредил майор, вскинув пистолет.

– Стреляй!.. Я покойник! – закричал шпион и кинулся на майора.

В это время в комнату вбежали Замятин и двое красноармейцев. Они с трудом повалили его на пол. Однорукий бился в каком-то бешеном остервенении, выкрикивая непонятные слова.

– Держите его крепче. Это припадок, – сказал майор, пряча пистолет в кобуру.

Несколько минут однорукий продолжал корчиться, затем, обессиленный, затих, весь как-то обмяк и только изредка вздрагивал. Ему расстегнули ворот, дали воды.

– Оставьте его теперь, – приказал майор, когда шпион начал ровно дышать. – Он уснет.

Сон продолжался недолго. Открыв глаза, шпион с недоумением посмотрел вокруг себя и встал как ни в чем не бывало.

– Кажется, у меня был припадок. Плохо… Я считал, что вылечился до конца. Последний припадок у меня был, если не ошибаюсь, в тысяча девятьсот двадцать девятом году.

– Где вы лечились? – спросил обычным тоном майор.

– За границей. Вылечил меня известный германский профессор, и, между прочим, еврей.

– Вам нужно опять к нему обратиться.

– Слушаюсь. В первый же день, как только попаду на тот свет, разыщу непременно. Пускай лечит.

Майор нахмурился и, пристально посмотрев на шпиона, спросил:

– Вы в состоянии идти?

– Да. Куда угодно.

– Товарищ Замятин, перенесите чемоданы в машину, а мы уведем арестованного.