Читать книгу Тайна Эмили - Геза Шварц - Страница 3

– Она просыпается!

Голос доносился словно издалека. Какое-то мгновение Эмили тешила себя мыслью, что всё это ей только приснилось. Гроб. Кладбище. Её собственное лицо, отражённое в зеркале кладбищенского фонаря с горящими зелёным огнём глазами. Но затем пальцы её нащупали землю, а раскалённый свет Козимо сквозь опущенные веки развеял всякую надежду. Это не было сном. Всё произошло на самом деле. Часто моргая, девочка со стоном смотрела на золотое сияние – затем широко и резко открыла глаза. Это был не Одержимый. Это был… некто, похожий на зомби.

Испуг с такой силой прокатился по телу, что девочка подскочила. У Козимо вырвался изумлённый крик, поразительно похожий на визг морской свинки. Зомби приземлился спиной в цветы, а Эмили, не сводя с него глаз, отпрянула. «Должно быть, он был ещё молодым человеком, когда умер», – подумалось девочке. Его взъерошенные волосы, выстриженные с левой стороны, напомнили крутых старшеклассников в её школе. Но его шмотки относились, очевидно, к ХIХ-му веку. На юноше был изорванный сюртук, галстук и жилет, которые так же, как и его рубашка и полосатые брюки, знали времена и получше. Но ещё более потрёпанным, чем одежда, выглядел он сам. Его кожа вся в синих пятнах была пепельно-серой. Поперёк левой щеки протянулся шрам с рваными краями, губы набухли, а ногти на пальцах были такими чёрными, словно их били молотком. Однако самыми страшными были его глаза – они кровоточили и выглядели, как разбитое стекло. Он смотрел на неё, и Эмили казалось, что глаза у него точь-в-точь как у монстра из фильма ужасов, и в следующее мгновение он набросится на беззащитную жертву.

– Я на вкус вообще противная, – вырвалось у Эмили, когда она выпрямилась, упёршись спиной в могильный камень. – Кроме того, я мертва, понятно? И нет никакого смысла меня съедать!

Если бы её сердце было способно хотя бы ещё на один удар, то она бы почувствовала его во всём теле. Но зомби взглянул на неё так, словно девочка произнесла самую несмешную шутку столетия, и глубоко вздохнул.

– Всегда одно и то же, – заметил он. – Все вновь прибывающие принимают меня либо за убийцу с топором, либо за зомби. И каждый раз я спрашиваю себя: разве хотя бы один из этих злодеев носил с собой врачебный чемоданчик?

Теперь был черёд Эмили внимательно его разглядеть. Она не ожидала, что услышит, как он разговаривает, при этом абсолютно нормальным голосом. В фильмах, которые она видела, зомби обычно были не особенно разговорчивы. Девочка бросила взгляд на врачебный чемоданчик, который и в самом деле стоял рядом с ним.

– Может, ты Ганнибал Лектер? – не раздумывая, выпалила она. – Он, во всяком случае, не настоящий убийца с топором.

– Это зависит от того, – сказал зомби, который оказался не зомби, – сколько раз надо использовать топор, чтобы называться убийцей с топором.

Эмили пожала плечами.

– Понятия не имею. Но среди убийц это, очевидно, титул, которым можно гордиться. Это как диплом или звание. И ради этого надо, вероятно, кое-что совершить… соответственно, разрубить.

Её собеседник рассмеялся, но Козимо, который до этого переводил взгляд с одного на другого, покачал головой:

– Эти двое нашли друг друга. Разрешите представить? Эмили – сбитый с толку новый дух. И Рафаэль – наш кладбищенский санитар.

Только теперь Эмили обратила внимание на повязку, которая была у Рафаэля на рукаве.

– Санитар для духов? Логично предположить, что им санитар не нужен.

– Только что ты доказала обратное, – парировал Рафаэль. – У тебя уже нет тела, но твоему сознанию нужно время, чтобы осмыслить и признать это. А до тех пор нужно заботливо обращаться и с тем, и с другим. Я сделал всё, что сделал бы с живым человеком, чьё кровообращение хотел бы нормализовать. Иначе ты могла бы впасть в кому. Или потеряла бы рассудок и стала сумасшедшим духом.

– А этого у нас тут, Боже упаси, и так более чем достаточно, – Козимо взял в руки маленький прибор, прикреплённый к поясу, который в это время начал мигать. – Как удобно получать сигналы, – мрачно пробормотал он. – Вот один из моих подопечных нечаянно запер себя в собственном склепе! – свето-гном вздохнул так тяжело, словно все безумные духи земли сидели на его плечах. Затем поправил кепку и передал Рафаэлю регистрационную карту. – Тут данные Эмили для твоего отчёта. А теперь простите меня, пожалуйста. Я должен освободить духа из склепа. – Гном выдавил из себя кривую усмешку и просвистел между могилами с такой скоростью, что по его следу пролегла золотистая линия.

– Значит, я и в самом деле упала в обморок, – прошептала Эмили. – Раньше со мной такого не случалось.

– До сих пор ты ни разу не умирала, – напомнил ей Рафаэль. – Но не беспокойся. Многие чувствуют себя так же, как ты. Нарушение кровообращения, галлюцинации, малокровие… – есть кое-что, с чем борются неживые. Особенно в начале, пока они новенькие. Это ведь не пустяк – воскреснуть из собственного гроба. Я рад, что тебе стало лучше, хотя ты ещё очень бледна.

– Естественная бледность свойственна, кажется, всем духам, – заметила Эмили. – По твоему виду, честно говоря, тоже не скажешь, что у тебя цветущая жизнь.

Она скользнула взглядом по кровоподтёку на шее собеседника и остановилась на большом кровавом пятне на жилете в районе груди. Ткань была порвана, а из-под неё выглядывала повязка.

– У меня это произошло естественно, – Рафаэль пожал плечами. – Я был застрелен почти 200 лет назад во время июньского восстания в Париже.

Эмили была готова рассмеяться, таким абсурдном показалась ей сказанное. Они только недавно проходили в школе восстание республиканцев против короля Филиппа I, а теперь она сидит рядом с парнем, который при этом погиб.

– Ты тоже дух? – спросила она, чтобы не сидеть просто так и не разглядывать зачарованно его разорванный жилет и шрам на шее.

Он покачал головой.

– Я – драугр[1]. Иногда нас называют восставшими. То, как мы выглядим, зависит от того, как мы погибли. Я, например, слышал об одном драугре, который утонул и теперь ходит в образе утопленника. Должно быть, он постоянно простужен, потому что никогда не бывает сухим. А у меня раны никогда не заживают, иногда это прямо проблема. Не могу видеть кровь, понимаешь?

Эмили непроизвольно усмехнулась.

– И именно поэтому ты работаешь санитаром?

– С кровью у кого-то другого у меня проблем меньше. Тебе тоже стало бы не по себе, если бы ты посмотрела на себя и увидела огромную дыру в груди, в которой можно увидеть собственное сердце!

Усмешка Эмили исчезла так же быстро, как и возникла. В горле она ощутила ком и почувствовала холод, исходящий от неё самой, – холод смерти, которую она несла в себе.

– Даже не знаю, есть ли оно у меня.

– У тебя, конечно же, сердце есть, – заявил Рафаэль решительно, почти возмущённо. – В сердце живут мечты. И я уверен: этого у тебя более чем достаточно.

Он улыбнулся, и сейчас Эмили уже не помнила, как и почему так испугалась его в самом начале. Она больше не видела его синяков, и даже залитые кровью глаза не казались ей больше ужасными. Вместо этого девочка обратила внимание, что в этих глазах отражается лунный свет. Она улыбнулась Рафаэлю в ответ.

– Не могу понять, правда всё это или нет, – сказала она. – Сложно разобраться, что – сон, а что явь. Я имею в виду… – сижу тут, как дух, и разговариваю с оборотнем.

Рафаэль рассмеялся:

– Ты можешь гордиться этим. Таких, как я, совсем немного, меньше, чем можно предположить. Настоящие драугры – редкость в потустороннем мире.

Эмили подняла брови:

– В потустороннем мире?

– Прости, пожалуйста, – он наклонил голову. – Я постоянно забываю, что для людей твоего возраста это является сюрпризом. Да, ты не ослышалась. Они действительно есть – существа, которые за столетия приноровились к жизни людей, так что люди их совсем не замечают. Оборотни, кобольды, феи и так далее. Большинство живых существ потустороннего мира держатся подальше от кладбищ. За исключением нескольких безумных одержимых – таких, как Козимо, хотя в сущности это не такое уж безумие. Кладбище Пер Лашез особенное. Это место наполнено сумраком и красотой. Здесь много волшебства, много магии.

Эмили не знала, есть ли ещё у неё желудок. Но в животе заурчало и именно там, где прежде этот желудок был. Внутри неё всё пустилось в дикий пляс: тот самый потусторонний мир существует!

Раньше в глубине души Эмили всегда это подозревала. И когда они с Софи стояли у окна и гадали, какое сказочное существо выйдет к ним из темноты, и когда слушали отцовские истории, и когда с тоской мечтали встретиться в жизни с той самой магией, о которой читали в книгах. И только теперь, когда девочка присела на собственную могилу вместе с зомби, который даже не зомби, а кое-кто посложнее, она смогла в это поверить.

Эмили обвела взглядом ближайшие могилы. Впервые она смогла воспринять багряные растения, обвивающие склепы, листья на деревьях, перешёптывающиеся тысячами голосов, и маленьких птичек, которые сидели на ветках и смотрели на неё сверху вниз чёрными глазками. Заметила она даже полупрозрачную кошку, её пепельно-серое туловище мелькало между могильными плитами, а зрачки вспыхивали в темноте. Рафаэль был прав: это место было полно волшебства! И теперь Эмили стала его частью – частью того потустороннего мира, о котором так тосковала всю жизнь. Она стала его частью, она – дух.

Это слово упало в неё, как камень в глубокий колодец, и разбило улыбку на губах. И вот она возникла вновь – та ужасающая тишина внутри, которая напомнила, что значит быть духом – этим созданием темноты, без крови в жилах и жизни в теле. Эмили содрогнулась. Она умерла. Она мертва – горло перехватило вновь – и с этим уже ничего нельзя поделать.

– До меня это всё по-настоящему не доходит… – Эмили покачала головой, словно могла что-то изменить. – Только что я бежала по Парижу со своей лучшей подругой, а теперь…

Рафаэль понимающе кивнул:

– Я понимаю, как ты себя чувствуешь. Но ты не должна тут рвать и метать, тем более с открытыми ранами. Всё это неспроста.

– Великолепно! – У Эмили вытянулось лицо. – Зато у меня теперь глаза, как светящиеся диоды. Я дух! И при этом даже не знаю, как… Как именно я умерла!

Рафаэль вздохнул:

– Козимо должен был объяснить тебе это. Обычно он это делает, но, очевидно, не успел. Он старается, но иногда перегружен множеством заданий, особенно после того, как взялся за регистрацию вновь прибывающих. Но он ведь дал мне твою карточку. Давай посмотрим, что с тобой произошло. – Рафаэль посмотрел в её регистрационную карту. И с удивлением поднял глаза. – Эмили Бонс? Необычное имя.

Эмили усмехнулась:

– Оно происходит от необычного человека. Мой отец был шотландцем.

– А-а-а, понимаю. И если всё, что рассказывают о шотландцах, правда, то ты здесь справишься. На этом кладбище надо иметь определённое упрямство. И любить приключения! – Рафаэль улыбнулся, затем вновь заглянул в её карту. – Эмили Бонс, – повторил он, – родилась тринадцать лет назад, умерла в канун Хэллоуина ночью, причина смерти…

Улыбка исчезла с его лица так быстро, что Эмили привстала.

– Что случилось? – нервно спросила она.

– Причина смерти приводится сокращённо, тут просто заглавные буквы, – ответил он, не отрывая взгляда от карты. – «И» – сердечный приступ, «П» – почечная недостаточность, «С» – суицид и так далее. И на твоей карте стоит большая буква «У».

Эмили пожала плечами:

– И что она означает?

Рафаэль внимательно посмотрел на неё. Глаза его неожиданно стали серьёзными, и это ужаснуло девочку.

– Это означает, что ты умерла не своей смертью, – осторожно вымолвил он. – Ты была убита.

Слова эти эхом отдавались в голове Эмили. Но только по прошествии несколько мгновений она поняла их смысл.

– Кем? – она спросила это так тихо, что почти не услышала своего голоса.

Рафаэль покачал головой:

– Тут не написано.

Эмили не произнесла больше ни слова. В голове её проносились все возможные сценарии убийств. Она видела тёмные фигуры с ножами, надвигавшиеся на неё, пистолеты, направленные ей в грудь или в голову, и руки, которые ложились ей на шею. Она закашлялась и встрепенулась, чтобы отогнать эти видения.

– Кто мог убить меня? – она была поражена звучанию своего голоса. – Возможно, я не самая любимая девочка в школе, но нет человека, который настолько бы меня ненавидел. – В голове промелькнула её бывшая учительница математики мадам Перрин, которую боялась вся школа. С одной стороны, потому что та была невероятно строга, с другой – потому что была поразительно похожа на злого тролля. Когда-то давным-давно Эмили положила ей на стул подушку с определённым намёком – пусть пукает сюда! После этого мадам Перрин при встречах в коридоре постоянно бросала на неё особенно мрачный взгляд, как у настоящего тролля, очевидно, подозревая, кто это сделал. Но даже такая устрашающая фигура, как мадам Перрин, вряд ли способна на убийство!

Эмили покачала головой:

– Всё это совсем не то, она не могла… Кто же это мог быть…

– Для убийства существуют различные мотивы и скрытые причины, – заметил Рафаэль. – Без дополнительной информации бесполезно об этом говорить. Или ты помнишь, что произошло в ту ночь?

– Нет, – покачала головой Эмили. – Но я не стану духом, пока не узнаю, какова причина. Должен же быть кто-то, кто знает, что произошло. Кто-то, кто…

Продолжить она не смогла. Над кладбищем раздался ужасный гул, даже земля задрожала. Это был гул колокола, да такой громкий, что Эмили почувствовала его всем телом – точнее, всем фантомным телом, как сказал бы Козимо.

– Что это такое, чёрт подери? – девочка зажала руками уши, но это ей не помогло, зубы у неё застучали.

– Ты вовремя пришла в себя, – прокричал Рафаэль. Его голос казался шёпотом на фоне всеобъемлющего колокольного гула. – Настало время общего собрания.

– Время чего?

– Общего собрания, – повторил он, – там встречаются все жители кладбища под председательством Президиума Объединения неживых. Если кто и знает, что с тобой произошло, то только этот Президиум.

Ответить Эмили не успела: над ней пронеслась толпа абсолютно чёрных теней. Девочка инстинктивно нагнулась. Тени выглядели, как рваные платья. И пока она в полном недоумении смотрела им вслед, весь окружающий мрак пришёл в движение. Сначала это было лишь мерцание между склепами и стволами деревьев. Затем обитатели вышли из темноты: скелеты, духи, женщины в длинных одеяниях с бледными, как у трупов, лицами; мужчины с глазами, полыхающими огнём, дети, такие прозрачные, словно они состояли из одного тумана. Иные выходили из закрытых дверей склепов, другие выползали из могил, а третьи просто проявлялись в воздухе, словно всё это время находились рядом и в это мгновение решили себя показать. Очевидно, у всех была одна общая цель, потому что двигались они через кладбище в одном направлении. С каждым ударом колокола их становилось всё больше. И прежде, чем Эмили осознала, что происходит, поток куда-то стремящихся неживых подхватил её и Рафаэля и увлёк за собой… – прямо к источнику колокольного гула.