Читать книгу Книга трипов. Странствия и перемены - Глеб Давыдов - Страница 7

В столице Ливана я неожиданно стал свидетелем странной демонстрации: миллионы сирийцев с портретами президентов Сирии и Ливана, флагами Ливана и транспарантами из цикла «America go home!» шествовали по центральной улице города под аккомпанемент патриотической музыки.

Пластиковая бутылка из-под «Бон-аквы» наполнена белой непрозрачной жидкостью. Два парня по очереди прикладываются к бутылке. Заметив наши заинтересованные взгляды, они по-русски предлагают нам попробовать… В бутылке – разведенный водой арак. Мы выпили, и анис пронзил нас насквозь.

Мы направились в даунтаун.

Бейрутский даунтаун сразу сбавил обороты нашего драйва, да и арак внутри приобрел некоторую маслянистость. В даунтауновском воздухе – спокойствие и довольство. Даже не довольство, а некая гордость из разряда «мы добились этого сами!» Улицы вычищены до блеска. Дома столь ухожены, словно это не дома, а фотографии на страницах глянцевых журналов. Бутики и рестораны светятся богатым лоском «европейского» благополучия. В общем-то, в Бейруте таков не только даунтаун. Лишь следы от пуль в стенах полуразрушенных старинных домов не позволяют поверить в то, что эта ласковая атмосферность царила здесь всегда. Такое затишье бывает перед бурей.

Балконы с чугунными перилами и решетками увиты зелеными растениями. На окнах – узорчатые решетки. Обыкновенный дом, обыкновенный сад… А через дорогу – Средиземное море.

Мы добрались до набережной затемно. Огнями зажглась далекая гора с армянскими кварталами, и теперь холодно искрилась в темноте. Будто море с его купающимися в лунном свете волнами выросло до неба.

Соленый воздух, пропитанный тишиной, редкие прохожие. Ощущение теплой радостной свободы. И, конечно, арак, который мы продолжили пить на набережной.

Спустившись к морю и усевшись на камнях, мы трогали воду.

Сзади к нам подошел нахрапистый толстый араб и на корявом английском решительно потребовал показать ему наш фотоаппарат.

«Ты только что сфотографировал ее! Она сказала мне!» – араб размахивал руками и уверял, что кто-то из нас только что насильно сфоткал его жену, которая сидела себе спокойно на набережной и, никого не трогая, ожидала, пока муж принесет ей кока-колы.

Араб был возбужден и намеревался засветить пленку.

«Жену? Какую жену?» На самом деле, лучший способ избежать неприятностей в арабских странах – не поддерживать разговор, когда у вас есть сомнения в целесообразности этого разговора. Просто молча уходить.

Проснувшись на следующий день, мы сходили во французский супермаркет. Чтобы купить еще арака, разумеется! Ну и заодно что-нибудь поесть (уличный кебаб изрядно поднадоел нам).

Утром Бейрут еще привлекательнее, чем ночью. Крутые улочки-подъемы освещены розовым солнцем. Водопады бесшумно стекают по прозрачным стенам футуристических отелей. Много деревьев и кустов, бутики, особняки, дорогие машины. В одном из переулков на тротуаре натыкаемся на толстый черный бумажник. Из него соблазнительно высовывается пачка двадцатидолларовых купюр…

Парни уехали в какой-то горный город, осматривать замок Хезболлы. А я решил остаться в Бейруте. Мне очень импонировало его спокойствие и воздушная расслабленность. Я бесцельно дрейфовал по теплым улицам и пытался представить себе, как в таком городе могли звучать взрывы. Представить не получалось. А потом я увидел эту чудаковатую арабскую старушенцию.

Старушенция смотрела на меня, и я решил подойти пообщаться. Из-за угла как раз вынырнули какие-то люди с транспарантами, скандирующие что-то по-арабски. Ну, я и воспользовался случаем, чтобы обратиться к старухе: «Кто это такие? Что они кричат?» В ответ она стала пространно рассказывать мне о сирийско-ливанских отношениях.

«Нет! – взвизгнула она. – Бейрут – очень суетливый и шумный город!» У Мэй (так ее звали) был настолько скрипучий и громкий голос, что я должен был даже прислонить палец к губам… А взвизгнула она в ответ на мое предположение, что Бейрут – очень тихое место. «Просто сегодня будет демонстрация. Поэтому торговля приостановлена».

Мы шли по Дамаскус-роад, большой улице, разделяющей Бейрут на две части – восточную, где живут в основном христиане, и мусульманскую западную часть. Мэй рассказывала мне, что обычно все эти демонстрации устраивают на улицах столицы Ливана сирийцы. Им очень по нраву дружба сирийского и ливанского президентов – ведь они запросто могут приехать в благоустроенный Бейрут и заработать сразу много денег, а потом увезти их с собой в Сирию и довольно долго жить на них. Ливанцев такое положение дел не устраивает. Они с некоторой брезгливостью и презрением смотрят на сирийцев, стараются не покупать ничего в сирийских магазинах и не ездить в сирийских такси, но вслух свою точку зрения не высказывают, внешне сохраняя нейтралитет. А сирийцы тысячами съезжаются в Бейрут и, изображая ливанцев, устраивают в центре города помпезные демонстрации, в которых ратуют за сохранение братских отношений между Ливаном и Сирией. «Сегодня будет одна из таких демонстраций, – сказала Мэй. – Можешь посмотреть. Только осторожнее. Иногда бывает небезопасно! А я поехала домой, вот и муж уже приехал за мной». И она пошла к старому Мерседесу, припаркованному около одного из закрытых магазинов.

Поводом к демонстрации на этот раз послужила некая резолюция №1559, принятая за сколько-то месяцев до того Конгрессом Объединенных Наций. Резолюция в очередной раз регламентировала отношения между Сирией и Ливаном. А демонстранты настаивали на том, что это всё – очередные антиарабские происки американцев из цикла «разделяй и властвуй». Таков был посыл этого шествия.

Миллионы сирийцев с портретами президентов Сирии и Ливана, флагами Ливана и транспарантами вроде «America go home!» двигались по центральной улице Бейрута под аккомпанемент патриотической музыки, доносившейся из наполненного аппаратурой грузовика, который грузно полз среди демонстрантов. А на балконах окрестных домов стояли местные жители и, глядя на весь этот цирк, перешучивались…

Кругом – машины скорой и пожарной служб. Впереди шеренг демонстрантов – три полицейских джипа и кордон полиции с щитами. На грузовике с аппаратурой бородатый активист в бейсболке и черной безрукавке скандирует ритмичные лозунги, задающие темп шагающим людям. «Мы мирные бойцы, а не террористы!» – гласит огромная зеленая растяжка в руках одной из передних шеренг.

Люди образуют цепь, взявшись за руки. Я стою на мосту и сверху наблюдаю за этой людской рекой, плывущей по широкой улице. Сюда никого не пускают, кроме прессы, да и мне вскоре придется спуститься вниз и идти с демонстрантами. Сирийцы с ливанскими флагами маршируют под барабанную дробь. Серьезные группки сменяются веселыми прыгающими молодцами с мегафонами. «Beirut says no to the interference of US and France in the Lebanese».

Активисты поддерживают порядок и дистанцию между шеренгами. Стильные молодые люди улыбаются, старики в красно-белых кофиах серьезны. Активистам все труднее сдерживать хаос. Кругом баннеры, проклинающие резолюцию: «1559 go to hell!», «Resolution 1559 is an interference with Lebanese affairs and against international law».

На площади перед даунтауном организован серьезный полицейский кордон. В даунтаун демонстрацию не пускают, и, как кажется, полиция в любой момент готова применить реальную силу. Слоганы эхом отлетают от домов. Над многотысячной толпой низко летают два военных вертолета.

До моего отеля пять минут ходьбы, и я решаю зайти в номер подкрепиться. В холле хозяин смотрит телевизор. Новости на BBC. В прямом эфире передают бейрутскую демонстрацию. Я выхожу на улицу и слышу тот же голос, что доносился только что из телевизора. История онлайн… Но тут вдруг происходит какое-то чудо: на улице становится подозрительно тихо!

Вернувшись на площадь, я застаю там лишь нескольких полицейских, убирающих заграждения. Всё закончилось так же внезапно, как и началось. Сирийцы, как призраки на рассвете, как-то мгновенно растворились в воздухе…

Я покупаю воду в маленькой лавочке. Торговец говорит по-английски, и я спрашиваю, что он думает о демонстрации. «Я люблю Россию, я люблю Америку, я люблю Францию. Но Сирию я не люблю. Сирийцы должны убраться из Ливана. Это наша страна! Я христианин, а из-за сирийцев христианам в Ливане житья нет!»

Поет муэдзин. Из проезжающего мимо лимузина пищит французскоязычное контральто, по голове тихо шебуршат листья декоративной магнолии. На заборе трафарет – модная девушка в джинсах и белой блузке. Темнеет. Мимо проходят темноволосые и темноглазые восточные красавицы. Я оборачиваюсь им вслед и вижу толстые зады, между которыми небрежно розовеет море…

Осень 2004 г.

Фото: Глеб Давыдов