Читать книгу Хтонь-гора. Как устроена Уральская вселенная - Глеб Жога - Страница 4

Здесь холодно. Так всегда было. Все же северная сторона, тайга. Говорят, предки уральцев пришли сюда с юга, из степей и пустынь. До этого они долго странствовали по безлесым просторам, есть такие предания2. Говорят, что кони у них были белые, и золотые, и даже с крыльями. Но по-настоящему те времена никто не помнит. Кто были те люди, что их заставило откочевать на север, почему они остались, осели и сделались лесным народом – неизвестно.

Более-менее помнят, как жили здесь, на Урале. И этому уж не одна тысяча лет. Все это время уральцы глядят в сторону южного края земли, откуда пришли легендарные предки. Как хребет протянулся с севера на юг, так и люди здесь живут. В одной стороне – благодатная земля богов и героев, в другой – злой северный ветер. Бывали здесь и те, кто говорил, что молиться надо на восток, откуда восходит солнце. Но в тайге хорошо знают, как солнце бывает холодным, далеким и равнодушным. Тут всегда ждут тепла, а оно приходит с юга.

В южную сторону каждую осень летают птицы: гуси, гагары, утки, лебеди и даже маленький кулик. Они не могут остаться здесь, в северном лесном краю, где зимой вся вода замирает. Каждую осень люди провожают птиц, желают им доброго пути, просят вернуться поскорее. И плачут, хотя и называют проводы праздником. А птицы? Их слез никто не видел, но их крики в полете так тоскливы, что сразу ясно, как им тяжко расставаться с родной землей.

На Урале холодно: хочешь дождаться прихода южного тепла – надо тепло одеваться. Здесь человек без одежды и не человек даже – безликий, беззащитный, незаконченный. Вот такая легенда3: были, мол, в древние времена богатыри, которые не носили ни одежды, ни обуви, им не были страшны даже самые трескучие морозы. Жили они среди обычных людей, а ходили голыми даже на охоту. Но как только они заговаривали с народом, никто не мог понять, что же они хотели сказать. Богатыри тогда злились, начинали кричать, затем рычать – народ пугался. И вот кожа богатырей задубела и стала шершавая, на теле выросла шерсть, и они убежали в лес. С тех пор там и живут, шерстистые, и не могут вынести даже вида ленточки или лоскутка ткани. Шитая одежда – вот что отличает человека от обитателей леса.

Как удлинится день, поднимут вороны гомон, и полетят с юга гагары, а на их крыльях весеннее тепло. За ними утки, из южной земли они принесут души для новорожденных детей. На Урале говорят, что до зубов младенец еще не человек, а лишь оболочка, пустующее вместилище. Душа в нем поселяется по весне, одна из тех, что птицы приносят с южной стороны земли. Вот тогда ребенку и дают имя.

Птицы и на север летают: и гагары, и утки, и гуси. Туда они относят души покойников, чтобы отлетевшие не толпились, не плутали в тайге, не маялись и не томили живых. А если их не унести, то откуда в южной стране возьмутся души для наших детей?

Уральцы и сами туда ходили, на север. Где еще холоднее, чем здесь, где уже нет леса, где ничего нет, один только снег до горизонта. Тундра. Говорили, что земля там уже не плоская, а будто выгнутая, как чья-то большая спина. Она неустойчивая, все время вертится и движется, и все на ней ходуном ходит. Потому люди, которые на ней живут, вечно переезжают с место на место.

Вернувшись, так рассказывали4:

– Не место нам в той стороне. Как выезжаешь из леса в открытую тундру – обдает северным ветром, и весь сжимаешься. А те кочевники несутся по своему белому простору расправив плечи, они поют песню. Они умеют смотреть на себя сверху, читать путь по звездам, так они видят всю выгнутую спину своей земли будто с неба. А мы привыкли смотреть прямо, вперед, перед собой. Но как нам быть в тундре, если там нет ни лиственницы, ни кедра, чтобы знать, куда нам держать путь? В тех местах заплутаешь, пропадешь. Зато мы чувствуем себя привольно в лесу, а кочевникам в нем нет места: он их душит, они сквозь него не видят.

Они и на юг ходили. Снова кончался лес и распахивались плоские просторы, но не тундровые, степные. Там тоже кочевали люди. У них было много лошадей, совсем как в легендах о предках, только степные лошади не были ни белыми, ни золотыми. А южные кочевники, когда мчались по своим землям, такой шум поднимали, такую пыль, что весь зверь в страхе разбегался. Уральцы посмотрели на это, не стали со степняками долгих разговоров вести и назад повернули.

– Все-таки мы люди со своей землей, со своей водой, нам дома жить надо, – так решили.

А вернувшись в тайгу, рассудили, что на южную сторону, в страну птиц, предков и героев путь не через степи лежит. Припомнили, что в легендарные времена туда попадали через скалу с расщелиной, через гору с дырой. Что за расщелиной – пещера, а в той пещере – хозяйка, и, если захочет, она покажет выход на южную сторону земли.

Вот только где та гора и та пещера, люди уже забыли, и сколько ни пытаются, найти не могут. А если кто нашел, тот, наверное, не вернулся. Зачем ему теперь? Но гагары, гуси и утки возвращаются. И каждый год снова улетают. Может, их ведет кто? Многие видели: летит впереди Золотой Гусь, дорогу показывает, и все птицы за ним. Уж он путь в южную землю хорошо знает.