Читать книгу Параллельный фарватер. Книга 1. Отклонение от курса - Глеб Лютаев - Страница 18

Следующие несколько дней прошли тихо и без происшествий. Корабль следовал по заданному фарватеру, экипаж и прикомандированные военнослужащие выполняли каждый свои функциональные обязанности. Ничего не предвещало беды.

За эти несколько дней произошёл лишь один разговор, который некоторым образом повлиял на ход событий в дальнейшем. Состоялся он в группе антитеррора.

Как-то вечером морпехи решили отпраздновать день рождения жены Кости Ефимцева. Собственно, никто ничего отмечать не собирался. Костя сам ни с того ни с сего предложил в столовой не ужинать, а принести еду в каюту. На вопросительные взгляды товарищей он пояснил, что у его жены сегодня день рождения и он хочет его отметить. Чисто символически.

Специально на этот случай у него была припасена бутылка «Ай-Петри». О коньяке он благоразумно умалчивал до этого вечера. Парни такой перспективе в целом обрадовались, и почти все решили выпить. Исключение составили только Кравцов и Козлов. Им обоим в ближайшее время предстояло заступать на вахту. Даня даже решил, что пойдёт туда пораньше, чтобы поменять Поршнева, который наверняка будет рад хоть как-то украсить вечер. Но чтобы не обидеть Костю, и Козлов, и Кравцов не стали отделяться от остальных. Они тоже забрали ужин в каюту и составили им компанию.

Полулитровая бутылка коньяка закончилась довольно быстро. Три взрослых парня не спеша её опустошили минут за тридцать. И, как это обычно бывает у русских людей – нашлась вторая. И опять у Кости. Её он хотел сберечь до дня рождения дочери, но, поддавшись уговорам товарищей и вняв их совету, решил, что приобретёт что-нибудь для этого в ближайшем порту, в который они зайдут. Теперь, следуя зову сердца, Костя вместе с Вороном и Васей распивали вторую бутылку за его любимую жену.

Наблюдая за происходящим, Данила ещё раз убедился, что не зря отказался пить. Его товарищам было уже довольно весело, в ход пошли колкие шутки и откровенные пьяные разговоры. Но в целом пока всё проходило нормально.

После того как все дружно вышли на перекур, в том числе некурящие Кравцов и Козлов, морпехи ещё больше развеселились, и в пылу хорошего настроения Ворон с улыбкой спросил:

– Даня, я всё забываю спросить, а что там было тогда, ночью? Когда ты кричал во сне.

Кравцов посмотрел на Ворона и на остальных, не успев ничего ответить. Костя тут же добавил:

– Да-да. Что это было? Я думал, мне показалось или приснилось.

Кравцов удивлённо посмотрел на них.

– То есть вы всё слышали и никто меня не разбудил? Вообще-то именно об этом я и кричал во сне. Кошмар мне снился, жуткий.

– Я так и думал, – как бы подтверждая свою теорию, проговорил Ворон. – Просто как-то всё сквозь сон было, расплывчато. Да и лень было вставать, если честно. Я думал, ты сам замолчишь. Потом так в принципе и случилось. А может, я просто уснул. Не помню уже.

– Тоже мне товарищи… – с улыбкой проговорил Кравцов. – Я там в этом сне чуть в штаны не наделал.

– Что, вообще сон страшный был? – спросил Володя.

– Нет, только наполовину, – ответил Даня, не сдержав смешка. Остальные рассмеялись и проследовали обратно в каюту. Когда смех наконец стих, Костя спросил:

– А что тебе снилось, Даня?

Кравцов был не из тех людей, кто любит делиться такими снами или откровенными мыслями с кем бы то ни было, но вкратце всё-таки изложил суть истории и ощущение реалистичности происходящего. О последующих после пробуждения событиях он умолчал. После его истории Вася молча налил коньяка в кружки, и Ворон, не дожидаясь другого тоста, громко сказал:

– Ну… За то, чтобы нам снились только сладкие сны.

– Да, – невозмутимо добавил Вася. – Голые тёлки и с большими титьками.

Пребывая в хорошем настроении, Данила его поправил:

– Да нет, парни, титьки как-то без разницы. Вот попы… Они важнее на самом деле, – он проговорил это, улыбаясь и символически подняв свою кружку с кофе.

Морпехи переглянулись и дружно выпили залпом свои порции горячительного напитка. Кто закусив, кто запив коньяк компотом, они вновь вернулись к теме разговора:

– В смысле попы? – поинтересовался Ворон.

– Ну в смысле мне у девушек грудь как-то не так важна. Мне нравятся у них попы. Если она, как бы это так сказать, симпатичная, то грудь в принципе дело второстепенное. А вот аккуратные, упругие ягодицы – это то, что надо.

– Да нет. Без нормальных титек пофиг на ту жопу, – отмахнулся Ворон. – Я люблю, чтобы было что потрогать.

– У каждого свой вкус, – скромно проговорил Володя Козлов.

– Володя, а ну расскажи, тебе что нравится? – наблюдая исподлобья, поинтересовался Ворон. Лицо было серьёзным, но вопрос он задал с подвохом.

– Откуда ему знать? – как всегда невозмутимо, сказал Вася. – Лет через пять целомудрия лишится, тогда и расскажет.

Вася проговорил это таким будничным тоном, словно излагал простую человеческую истину, вроде: небо голубое и тому подобное.

Все в каюте дружно рассмеялись. Хохот был искренним и весёлым. Сквозь весь этот шум Володя пытался что-то сказать в своё оправдание, но от его попыток парни только ещё громче начинали хохотать.

Наконец, когда все успокоились, Костя предложил выпить за всех женщин, и, опустошив кружки, они ненадолго замолчали. Посмотрев в лица своих товарищей, Кравцов немного занервничал. Налицо были предпосылки для поиска третьей бутылки, так как вторая уже подходила к концу. Тут неожиданно для всех разговор опять начал Костя. Судя по его виду, он был уже достаточно пьян.

– А меня тоже постоянно один и тот же кошмар преследует. Уже много лет снится. – Он замолчал, и товарищи безмолвно на него посмотрели. Никто не проговорил ни слова.

– Не то чтобы часто, но тем не менее бывает. Мне снится мой старший брат. Он погиб, когда мне было пять лет, а ему семь. – Он вновь замолчал, но никто так и не стал ничего спрашивать. Затем, видимо, полностью погрузившись в воспоминания, Костя принялся рассказывать свою историю:

– В том возрасте мы, как и любые другие дети, любили полазить по разным интересным местам. Одним из таких мест у нас было заброшенное четырёхэтажное здание. Район, в котором мы тогда жили, находился на окраине города, и ни школы, ни детского сада, ни поликлиники там не было. Приходилось ездить в соседний. Потом школу и детский сад построили, и спустя время началось строительство поликлиники. Но стройка остановилась, когда построили каркас здания. Строители не успели даже окна вставить. Через некоторое время это место стало любимым для местных бомжей и наркоманов. Постоянно они там не жили, только на время поселялись. Поэтому мы с братом любили в том месте поиграть в догонялки или поискать в мусоре чего интересного. Сами помните то время. Тогда у нас было нормальное детство, не было ни телефонов, ни компьютеров, ни этих крутых приставок, которые сейчас почти в каждом доме. Поэтому детство было весёлое и проходило в основном на свежем воздухе.

– Да, это точно. Сейчас школоту на улицу не выгонишь, а нас раньше было домой не загнать. – Вася опять был невозмутим, вставляя своё мнение. Но в этот раз говорил серьёзно. – У нас любимым местом огромная свалка была, там всегда можно было что-нибудь интересное найти.

Ефимцев посмотрел на Иванова, и в лице его читалась благодарность. Скорее всего Вася придал ему уверенности для своего рассказа. Кроме того, Костя взял кружку и налил в неё. Не предложив остальным, он сказал:

– Извините, пацаны. Я выпью сам. Мне это нужно, чтобы продолжить.

Выпив коньяк, он занюхал его кусочком хлеба, но закусывать не стал. Никто так ничего и не сказал.

– Так вот, однажды летом мы с братом и другими детьми гуляли во дворе наших домов. Все жили в общем-то рядом и быстро собирались в кучу, увидев из окна квартиры, как только кто-то один появлялся на качелях. Мои родители в то время уже начали доверять старшему брату следить за мной. Не то чтобы очень, но на пару часов отпускали. Его звали Ваней.

В тот день, собравшись во дворе, мы дружно решили пойти в недостройку. Так мы её тогда называли. Придя туда, мы сыграли в считалку, по которой был выбран водящий, и начали играть. Обычно мы ограничивали беготню одним или двумя этажами, но в этот раз решили использовать все четыре. Мой брат тогда не очень хотел бегать по верхним этажам. Он ссылался на то, что я ещё маленький и могу упасть. Я, конечно, запротестовал. Это ведь так свойственно детям. Но вовсе не мой протест стал для него окончательным доводом. Ребята сказали, что если он боится за меня, то и нечего тогда таскать за собой вместе со взрослыми, как они себя называли.

Немного помявшись и поддавшись на мои уговоры, Ваня всё-таки согласился, но сказал, чтобы я от него далеко не убегал. Мы начали игру и очень быстро перебрались на самый интересный четвёртый этаж. Как и обещал, я не убегал далеко от старшего брата. Когда его сделали водящим, я находился ближе всего к нему. Я увидел его радостный взгляд. Он кричал, что сделает теперь водящим именно меня. Я, довольный, побежал от него между комнатами с детскими визгливыми криками, как обычно кричат все дети в пятилетнем возрасте. Я бежал, то и дело оглядываясь. Он, как я это понимаю теперь, спустя годы, нарочно не догонял меня. Брат всего лишь делал вид, что бежит изо всех сил, но на самом деле это было не так. Оглядываясь в прошлое, я до сих пор не могу понять, почему то, что случилось, случилось с ним, а не со мной.

В пятилетнем возрасте я без страха бежал по бетонному полу, не боясь ни высоты, ни незнакомых поворотов и дыр в полу. Я так же, как и остальные, совсем не задумывался о торчащих из стен арматурах. Я вижу сейчас это так же отчётливо, как и тогда. Я бегу, постоянно оборачиваюсь назад. Вижу, как Ваня смеётся и бежит за мной, пытаясь до меня дотянуться. Он вот-вот меня достанет, и я пытаюсь бежать ещё быстрее. Обернувшись и устремив взгляд вперёд, я увидел впереди яму, вернее, дыру в бетонном полу. Я, не задумываясь, оббежал её и двинулся в проход, который вывел меня на лестничный пролёт. Я проследовал вниз по лестнице, куда спускались остальные мальчишки. Только когда я спустился до третьего этажа, я обнаружил, что Ваня не бежит за мной следом. Остановившись, я думал, что он сейчас резко выскочит из-за угла и дотронется до меня. Но этого не произошло. Я тогда совсем ничего не заподозрил. Я просто стал медленно подниматься наверх, опасаясь, что Ваня вот-вот выскочит с криками и кинется на меня.

Вернувшись обратно на четвёртый этаж, я начал медленно идти по маршруту, которым убегал от брата пару минут назад. И вот я дошёл до той самой дыры в полу. Пока я аккуратно обходил её, внутри меня как будто похолодело. Меня посетила страшная мысль: а что если он провалился туда? Но в тот же миг я попытался себя переубедить в этом. Мне вдруг захотелось, чтобы он специально туда спустился. Я решил, что он каким-то образом спрыгнул на третий этаж и подкарауливает меня там. И хотя высота между этажами была довольно приличная, я верил, что мой старший брат найдёт способ это сделать.

Я аккуратно подошёл к краю дырки… То, что я увидел тогда, я и сейчас очень хорошо помню, словно это было только вчера. Эти отверстия в полу имели чёткие края. Уж не знаю, для чего они были предназначены. Может, для проводки труб в дальнейшем или ещё чего-нибудь. Но дыры эти были одинаково вырезаны, что в полу на четвёртом этаже, что на третьем и втором. И вот, глядя через них, я увидел внизу распластавшееся тело брата. Я не уверен, видел ли тогда кровь, но помню, что его поза мне показалась очень странной. И всё равно, хоть я безумно испугался и бежал вниз, рыдая во весь голос и выкрикивая его имя, я продолжал верить, что он просто пытается меня разыграть. Я бежал и надеялся, что когда спущусь вниз, то увижу, как он смеётся надо мной, и буду его безудержно колотить за глупую шутку до тех пор, пока в руках больше не останется сил.

На мой крик уже начали сбегаться другие мальчишки. Всё, что я увидел тогда внизу, я вспомнил только несколько недель спустя. Видимо, всё это время я был в шоке. По крайней мере так объяснили врачи моим родителям, хотя, честно говоря, не знаю, кому из нас их помощь тогда была нужнее. Я вспомнил это сразу и очень чётко. Сейчас я ни капли не сомневаюсь в том, как это было и что видел. К тому же это подтвердили некоторые из мальчишек, которые были в тот день свидетелями всех этих событий.

Спустившись на первый этаж, я вошёл в помещение, где должен был находиться Ваня. По всему первому этажу было раскидано много разных бетонных плит. Мы поэтому там иногда в «выше ножки» играли, если вы помните такую игру. Так вот, на одной из таких плит лежало неподвижное, без сомнения мёртвое тело моего старшего брата. На этот раз я был твёрдо убеждён, что он мёртв, хотя был совсем маленьким. И было очень много крови. Я не знаю, от чего именно, но мне тогда показалось, что ею просто всё залито вокруг. Тело моего брата лежало на спине, как это ни странно. Ноги под неестественными углами были вывернуты в разные стороны от плиты. Она была немногим шире худого тельца Вани, и он легко на неё поместился. Но самое страшное было совсем не в этом. Я думаю, что временно потерял память об этих событиях именно тогда, когда увидел то, что торчало из его головы. Точнее, прямо из его глаза.

Парни зачарованно смотрели на Ефимцева. Его рассказ не оставил равнодушным никого из них. Глядя на Костю, ни от кого не укрылось состояние, в котором он пребывал, рассказывая всё это. При воспоминаниях о гибели брата их товарищ готов был расплакаться. Тем не менее никто не решался даже дышать громче положенного. А Костя тем временем, собравшись с духом, решил закончить свою историю.

– Из этой плиты торчало множество металлических арматур. Ну, может, вы знаете каких, если когда-то на стройках бывали. Так вот, ни одна арматурина не попала в его тело, понимаете? Ни одна! Он упал чисто случайно, бог знает, как перекрутился при этом, пролетел несколько этажей и оказался лежащим на спине. А воткнулся в него только самый длинный металлический прут. Арматура вошла ему в затылок и вылезла прямо через левый глаз. По ржавой железке медленно стекала густая кровь с примесью, как мне показалось, ещё чего-то серого и густого. Возможно, это были мозги Ваньки. Представляете…

Его голос заметно дрожал. Даня с Козловым, будучи единственными трезвыми в компании, видели это лучше остальных. Кравцов с минуты на минуту ожидал, что Костя заплачет.

– А на кончике арматуры… Прямо на самом её конце… – Костя еле сдерживал слёзы, и голос его не переставал дрожать. – Был его глаз… Маленький, окровавленный шарик был насажен на грёбаную арматуру, на единственную из множества в плите. Представляете?! Как такое возможно? Вы можете в это поверить… – Теперь слеза наконец медленно скатилась по его щеке, и он аккуратно смахнул её рукой. Ему было очень тяжело, но он продолжил: – Я видел его детский, ни в чём не повинный зелёный глазик, и это было ужасно. Мне показалось, будто он смотрит прямо на меня и обвиняет в том, что произошло. Но не с ненавистью, совсем без злости. Этот взгляд как бы с обидой говорит, что это я виноват во всём. Представляете, что значит в пять лет такое увидеть?..

На этом моменте Костя замолчал. Его влажные глаза глядели перед собой куда-то в пустоту. Парни переглянулись между собой. Каждый был ошеломлён этой историей. Спустя пару минут тишины Костя заговорил вновь:

– Дальше я ничего не помню. Помню только, как проснулся в больнице, а рядом никого не было. Помню, что когда увидел мать, подумал, что она тоже умерла, такой у неё был вид. В итоге ближайшее время смотрел за мной в основном отец. Всё было как во сне тогда. Через некоторое время, уже после похорон, я немного отошёл от шока. Ещё через пару месяцев вспомнил всё, что увидел тогда. Это произошло просто в один из мрачных дней, которые сменялись один за другим после смерти Вани. Случилось это совершенно неожиданно и в мельчайших подробностях, как я вам и рассказал. Не мог я вспомнить только одного, как кричал в тот ужасный день, когда подошёл к Ване. Об этом мне рассказали его друзья, которые тогда были с нами. Мне пришлось постараться, чтоб вытянуть из них это. И знаете, что самое странное? Все парни, мои родители, в общем все, кто тогда увидел тело моего мёртвого брата, утверждали, что никакого глаза на арматуре не было. Они врали мне, даже спустя время. Но я помню это очень хорошо и по сей день. Однажды я слышал от врачей, которые говорили между собой в больнице, что скорее всего он умер ещё в полёте, так как по краям дыры в бетоне на втором этаже нашли остатки крови. Предположительно, ещё пролетая между этажами, он смертельно ударился головой…

В каюте царила необычайная тишина. Чуть погодя Костя закончил:

– Вот с тех пор не очень часто, но я вижу во сне своего мёртвого брата. Он является ко мне, но никогда со мной не разговаривает. Просто смотрит на меня, а я не в силах ничего сделать. И из глаза его всегда торчит ржавая арматура. А иногда, гораздо реже, но всё же бывает, на конце этой арматуры насажен тот самый зелёный глазик, который по утверждению всех, кто это видел, якобы отсутствовал.

Вновь затянулась пауза…

– Охренеть, что за история. Я в просто в шоке, – на полном серьёзе проговорил Ворон, совершенно не склонный к сантиментам.

– Да, – только и смог сказать Вася.

Данила взял бутылку, разлил остатки во все кружки, достал при этом свою и протянул ещё одну Володе. Косте в кружку он налил почти половину, и, не смотря на него, Кравцов проговорил вслух:

– Как только твои родители пережили такое?

– Хм… – Костя хмыкнул с грустной улыбкой на лице. – Они и не пережили. – Все разом опять посмотрели на него. Не верилось, что у этой жуткой истории было ещё и продолжение.

– Через четыре месяца моя мать приняла лихую порцию каких-то таблеток, которые ей прописали врачи, а может быть, и ещё чего добавила. Я был слишком маленький, чтобы этим интересоваться и тем более понимать. Она так и не смогла смириться с утратой. Не помогло даже то, что у неё остался ещё один маленький сын, которого надо было воспитывать. Так или иначе, когда её тело обнаружил отец и поднял шум, я тоже зашёл в их комнату. И хотя он пытался сделать так, чтобы я её не увидел, от меня всё-таки не скрылось её лицо. Всё, что я помню, как вокруг её рта собралась пена…

После похорон мамы и отец окончательно сломался. Он начал очень много пить и где-то через год погиб в автокатастрофе. Вылетел с дороги на скорости в 120 километров в час и врезался в дерево. Мне до сих пор неизвестно, специально он это сделал или нет. Анализ крови показал, что он был ужасно пьян.

После многочисленных обследований и бесед с психотерапевтами меня забрала к себе бабушка по материнской линии. Именно она меня воспитала, за что я ей очень благодарен. Теперь я вам скажу только одно. Я, если честно, никому не рассказывал эту историю, даже жене своей. Не знаю, почему поведал её вам, наверное, воинское братство действительно существует и объединяет людей. Я точно знаю одно: если, не дай бог, с моей дочкой что-то случится, то я этого точно не переживу…

Настала затянувшаяся пауза. Парни дружески похлопали Костю по плечу и сочувственно признали, что он правильно сделал, выговорившись. Даня поднял кружку и жестом призвал всех сделать то же самое:

– Давайте, парни, выпьем за тех, кого с нами нет.

Не чокаясь, они осушили кружки, и никто не стал закусывать. После Костя уснул. Даня сменил Дениса на вахте, а парни вновь отправились на перекур. Никому из них алкоголя в тот вечер больше не хотелось.

Стоя на сигнальном мостике, все четыре часа Данила думал о рассказанной Костей истории. Он остался сиротой с малых лет. Как ему это было знакомо. «Надо бы внимательнее присматривать за ним», – пометил себе в голове заместитель командира группы.