Читать книгу Великая смута. Конец империи - Анатолий Фоменко, Глеб Носовский - Страница 13

Воспитанные на романовском курсе русской истории, мы обычно глубоко убеждены, что «Лжедмитрий» был действительно самозванцем, неким безвестным Гришкой Отрепьевым. Историки романовской эпохи настолько часто и упорно твердили об этом, что теперь это кажется почти самоочевидным. Ниже мы поговорим о том, для чего это им было надо.

Но то, что кажется нам столь очевидным сегодня – спустя почти четыреста лет после событий, – было почему-то совсем не очевидно современникам этих событий. Известно, что с самого начала борьбы Дмитрия за престол ВСЕ, КТО ЕГО ВИДЕЛ, ПРИЗНАВАЛИ В НЕМ ЦАРЕВИЧА. И польские аристократы, и польский король, и русские бояре, и толпы народа в Путивле и других городах, и, наконец, ЕГО СОБСТВЕННАЯ МАТЬ – царица Мария Нагая. К этому времени она была уже инокиней Марфой [777], [183], т. 2. Находясь еще в Путивле, Дмитрий «рассылал повсюду грамоты, призывая русский народ под свои знамена. В его руках находилось 18 городов и население в 600 верст с запада на восток признавало его действительным царевичем В Путивль Димитрий вызвал настоящего Отрепьева и показывал его народу» [183], т. 2, с 113.

«Первым делом по прибытии в Москву Димитрий принял меры по возвращению матери инокини Марфы из заточения» [183], т. 2, с 116. Оказывается, еще при царе Борисе она была опрошена И ЗАЯВИЛА, ЧТО СЫН ЕЕ ЖИВ, после чего была заключена в Троице-Сергиеву лавру под строгий надзор [183], т. 2, с. 116. Дмитрий встретил в Москве свою мать при большом стечении народа. «НИКТО ТЕПЕРЬ НЕ СОМНЕВАЛСЯ, ЧТО НА МОСКОВСКОМ ПРЕСТОЛЕ НАСТОЯЩИЙ СЫН ЦАРЯ ИВАНА. Инокиня Марфа была помещена в Вознесенском монастыре и была окружена исключительными заботами. Димитрий бывал у нее каждый день и оставался по несколько часов» [183], т. 2, с. 116. Более того, оказывается, еще и раньше, до бегства в Литву, Димитрий тайно встречался со своей матерью Марией Нагой в монастыре на Выксе. Об этом говорит известная летопись «Иное сказание» [777], с. 159. Эти сведения современный историк Р. Г. Скрынников, конечно, расценивает как «СОВЕРШЕННО ФАНТАСТИЧЕСКИЕ» [777], с. 159. Напрасно. Мы в нем ничего фантастического не видим. Скорее всего, так оно и было. Наша реконструкция ставит все на свои естественные места.