Читать книгу Летающий пингвин - Глеб Останкин - Страница 2

Только тик настенных часов слышался в школьном классе. Дети молча глядели на своего учителя математики, который, казалось, забыл, что ведёт урок.

– Да-а, – протянул педагог, уткнувшись взглядом в пол, – иногда усердные поиски могут привести к ещё более серьёзным препятствиям… Поганое это место – жизнь.

– Мистер Чаплин, у вас всё хорошо? – поинтересовался ученик, стоящий у доски.

Клаус ничего не ответил, а только тяжко вздохнул.

Прозвучал звонок на перемену. Дети, обменявшись неловкими взглядами, собрали свои портфели и начали медленно выходить из класса. Они вежливо прощались с учителем, но тот продолжал безмолвно сидеть, не поднимая головы.

Только минут двадцать спустя, мистер Чаплин осознал, что его урок уже закончился. Он собрал свои вещи, надел серое пальто, застегнулся на все пуговицы, нацепил на голову чёрную, плоскую кепку с козырьком и вышел из пустого класса.

В коридоре его встретил заместитель директора, мистер Дарвин. Он выглядел довольно обеспокоенным.

– Клаус, нам нужно поговорить, – сказал замдиректора, уперев крылья в бока.

– У меня приём к врачу. Может, завтра поговорим?

– Нет, сейчас.

Серьёзный тон мистера Дарвина заставил Клауса повернуться.

– Это так важно? – спросил учитель.

– Да, важно. Закрывай класс и идём ко мне. У тебя больше нет уроков?

– Только дополнительные, но на них никто не придёт.

– Почему это?

– Потому, что современным детям не до математики, Раф, – ответил Клаус, вытаскивая ключ из двери.

Они пошли в кабинет заместителя. И, только усевшись друг на против друга, мистер Дарвин перешёл к делу:

– Ко мне только что подошла староста из десятого, – начал говорить он. – Жаловалась, что ты опять пол урока просидел молча.

– Пол урока… – устало усмехнулся Клаус. – Задумался на минуту, не больше.

– А про поиски, серьёзные препятствия и поганую жизнь – это ещё что такое?

Учитель вопросительно поглядел на него.

– Вы искали доказательство для какой-то теоремы и нашли неправильное, – напомнил ему мистер Дарвин. – Ты сказал что-то, типа: “Иногда поиски могут привести к ещё более серьёзным препятствиям…”. И, после этого, ты уставился в пол, просидев таким образом всё оставшееся время. Что за философский бред? Откуда это взялось?

Клаус потёр клюв, но внятного ответа дать так и не смог.

– Слушай, я волнуюсь за тебя, – продолжил говорить мистер Дарвин. – Дам тебе пару выходных, чтобы ты пришёл в себя. Идёт? Отдохнёшь от проверок тетрадей, контрольных, прочей макулатуры, выспишься, как следует, и вернёшься уже к выставке полный сил и энергии.

– К выставке? – возмутился Клаус. – Раф, я же говорил директору, что не хожу на эти глупые выставки.

– Знаю, но ему, откровенно говоря, всё равно. Другие учителя по геометрии отказались. Остаёшься только ты.

– А мне отказаться нельзя?

– Нет, там будет много схем и чертежей. В жюри должен быть тот, кто в этом разбирается. Так что, ждём тебя через два дня, здесь, в спортивном зале. Директор тоже будет присутствовать, поэтому настоятельно рекомендую не пропускать это мероприятие. Вот, держи. Всего хорошего!

Клаус молча взял из его крыльев какую-то бумажку и, ещё раз кинув презрительный взгляд в сторону заместителя, пошёл к выходу из кабинета.

– А, кстати, Клаус!

– Что?

– С сорокалетием тебя.

Заснежье за последние двадцать лет не перетерпело изменений: всё такие же улицы, мощённые плиткой, каменные иглу, идущие бесконечными рядами. Только, кажется, стало грустнее. Но это было дело возраста. Розовые очки слетали с глаз, и наружу начинала выползать чернота, которая, к сожалению, находилась всюду, даже в самых светлых уголках города.

В больнице, куда пришёл учитель по окончанию рабочего дня, оказалось тихо и спокойно. Клаус быстро прошёл в кабинет своего лечащего врача, не заполняя анкет. Медсёстры хорошо знали Чаплина, так как тот часто приходил сюда на курсы терапии, и поэтому могли пропустить его без заполнения бумаг, если, конечно, не было других пациентов.

– Мистер Пол, можно войти? – немного приоткрыв дверь, спросил Клаус.

– Мистер Чаплин? Да, входите. Я вас ждал, – ответил доктор. – Хотите тёплой настойки? Моя жена принесла её сегодня утром. Сказала, что добавила какой-то секретный ингредиент, улучшающий вкус, но я не почувствовал особой разницы.

Пингвины любили пить настойки на коре всё тех же размороженных деревьев, найденных глубоко в древних льдах. Настойки эти имели разные эффекты: одна одурманивала, другая лечила, третья давала энергию. Естественно, эффект зависел от их состава.

Клаус, вежливо отказавшись от предложения, молча прошёл к столу и сел на стул напротив доктора. Мистер Пол странно поглядывал на него, явно волнуясь.

Они сидели с минуту, не двигаясь и не говоря, пока учитель не взял инициативу в свои крылья:

– Вы сказали, что ждали меня, мистер Пол? Зачем?

– Что? А, да! Да, ждал, – взволнованно ответил доктор. – Видите ли, мистер Чаплин, тут произошла ужасная ошибка… Пришли новые результаты вашего обследования.

– Результаты обследования? Я думал вы мне уже поставили диагноз.

– Да, поставил, и он был точным, но…

– Но?

Мистер Пол снял очки со своего клюва и аккуратно положил перед собой. Он сгорал от волнения.

– Но тот аппарат, которым мы вас проверили, оказался бракованным, – договорил доктор. – Нам прислали новую модель, и… я снова проверил ваши анализы.

– И что?

– Оказалось, что вы серьёзно больны, мистер Чаплин.

– На сколько серьёзно?

Мистер Пол грустно поник головой.

– Медицина в вашем случае бессильна, – едва слышно ответил он. – Мне очень жаль.

Клаус отвёл взгляд к окну, за которым солнце уже подходило к горизонту, уступая место звёздам и луне.

– Что же тогда получается – я умру?

В ответ учитель получил только вздох, полный печали.

– Мне очень жаль. Но ваши лёгкие вряд ли протянут больше месяца. Можете остаться у нас, получите профессиональный уход. Похороны оплатит больница. Большего я предложить вам не могу. Простите…

Чаплин громко сглотнул. Лапы едва держали его, а крылья перестали слушаться.

– Ладно, я, наверное, пойду домой, – сказал он дрожащим голосом, вставая со стула. – Спасибо, мистер Пол. До свидания.

Клаус вышел из больницы, разбитый и угнетённый.

Он шёл по освещённым улицам города, полностью отдавшись мыслям, пока не уткнулся клювом в дверь своего иглу.

Дома учитель даже не стал раздеваться, а сразу лёг на кровать и уставился в потолок, с трудом осознавая, что может вот так просто умереть.

Он закрыл глаза и, на удивление, очень быстро уснул. Отведённое ему время пошло с этой самой секунды.