Читать книгу Из истории русского сундучного производства. Сборник научных статей - Глеб Пудов - Страница 14

Производство сундуков в Невьянске – известное художественное явление. Однако до сего дня оно рассматривалось почти исключительно в рамках исторических и этнографических исследований. Значительную роль в изучении производства сундуков сыграли деятели Пермского губернского земства. В статистических трудах содержится немало ценных сведений о невьянских мастерах и их изделиях. Кроме того, в каталогах выставок, проходивших во II половине XIX – начале XX века, есть информация о деятельности заведений, которые были связаны с производством сундуков.

Целью настоящей статьи является рассмотрение «дела» сундуков в Невьянске как художественного явления. Хронологические рамки исследования: II половина XIX – начало XX века. Этот период стал временем расцвета промысла. Источниками стали коллекции различных музеев (преимущественно ГРМ). Привлекались также сведения из специальной литературы, материалы РГИА и ЦГИА.

* * *

Производство сундуков стало одним из порождений заводской промышленности уже в первые десятилетия ее существования. Промысел был вызван к жизни наличием благоприятных условий, сложившихся в регионе в XVIII веке. К числу важнейших относятся обилие материала, большое число опытных ремесленников и наличие местного спроса на их продукцию. Немалое значение имело выгодное географическое расположение Урала на пересечении торговых путей.

«Дело» сундуков было частью горнозаводской культуры и искусства. Особенности исторической ситуации стали основой для зарождения и развития многих других уральских промыслов. Это обусловило существование множества параллелей между ними. Мастера часто перенимали технические приемы друг у друга. Считается, например, что невьянский «детальщик» Иван Антонович Овчинников заимствовал у тагильских живописцев технику нанесения печатных узоров на металлические листы. Производство сундуков было во многом родственно другим уральским промыслам.

Ко II половине XIX века промысел достиг широкого размаха. Невьянские сундучники принимали участие в различных выставках, как всероссийских, так и местных. В каталогах упоминаются заведения А. С. Алексеева, П. А. Селянкина, П. В. Недорезова, А. М. Селянкина и многих других. Их продукция часто отмечалась наградами. Например, заведение П. А. Селянкина на нижегородской выставке (1896) получило бронзовую медаль «за хорошую сборку и обивку сундуков мороженым железом».261

Владелец невьянского сундучного заведения Александр Михайлович Селянкин (1855 – 1913).

Со временем промысел перестал обслуживать исключительно местный рынок. Невьянские кустари посредством ярмарок и выставок распространили свою продукцию по весьма значительной территории. Сундуки можно было встретить не только во внутренних губерниях России262, но и в Средней Азии, Сибири, Китае. Изделия продавались как на крупных ярмарках – Нижегородской и Ирбитской, так и на мелких – Крестовской, Алапаевской, Бугульминской, Ишимской, Шадринской, Камышловской, Троицкой. Спрос достигал наивысшей отметки в начале осени, т.е. в то время, когда «окончательно выясняется урожай».

Множество невьянских мастеров работало на скупщиков. Например, заведение Антона Семеновича Алексеева продавало свою продукцию известному скупщику Рогожину. Особенностью уральского сундучного производства считается специализация, особенно характерная для него в XIX веке. Однако думается, что ее существование скорее прямо вытекает из социально – экономических условий, сложившихся в XIX столетии, чем является технической или художественной особенностью местного сундучного производства. Разделение труда было характерно и для других уральских промыслов, например, росписи по металлу и бересте. Сундучное производство отличалось от них только степенью специализации. К тому же это качество не было лишь его принадлежностью, такая особенность свойственна и не уральским производствам. Например, в Муромском уезде Владимирской губернии в XIX веке в сундучном промысле существовала специализация: одни кустари делали ящики, другие красили, третьи оковывали полосами железа, а иногда жестью, четвертые снабжали замками.

Главные роли в невьянском промысле играли владельцы крупных мастерских. Они представляли его на различных смотрах регионального и национального масштаба. Развитие промысла шло по пути от домашнего производства к крупному предприятию. Об этом свидетельствовало неуклонное нарастание на протяжении XIX века числа наемных рабочих в мастерских при сокращении количества последних.

Период расцвета производства постепенно сменился временем упадка в начале XX века. На выставке в Казани в 1909 году сундуки удостоились следующего отзыва: «Про этот промысел можно сказать одно, что он падает. Выставленные сундуки были крайне непрочны, замки, скобки и вообще вся работа оставляет желать много лучшего».263 Виной тому были истощение лесных запасов, «заграничное железо в центре Урала», скупщики, «казенные пошлины на лес», «отсутствие всякого намека на помощь в кредите», а также «конкуренция вне-уральских местностей». Кроме того, как и большинство местных промыслов, сундучный зависел от общего состояния уральской металлургии. На рубеже веков заводы переживали не лучший период своей истории. Многие промыслы находились в упадке, сундучное производство не стало исключением.

Продукция невьянских мастеров очень разнообразна. Изделия отличаются по размеру, художественному оформлению, функциональной принадлежности. Они делятся по типу украшения на крашеные, «зеркальные», бронзовые, по видам – на подголовки, ларцы, шкатулки и т. д. Некоторые из них находятся сегодня в коллекции ОНИ. Самым ранним является сундук мастера М. М. Хмелева. Он был изготовлен в 1787 году.264 Это изделие прямоугольной формы, деревянная основа которого покрыта латунными листами с гравированным орнаментом. На крышке, в картуше из двух рокайлей, видна гравированная надпись «1787 Сибирь НЕ..за..да М. М. Хмелевъ». Даже при отсутствии надписи можно было бы предположить, что сундучок выполнен либо на Невьянском заводе С. Яковлева, либо на уральских предприятиях Демидовых. Мотивы орнамента характерны для продукции именно этих заводов: сеточка с кружком в центре, овальные углубления, подчеркивания изгибов листьев точечной линией, изображения льва, птиц, дельфинов и т. д. Орнамент полностью соответствует гравированному украшению демидовской медной утвари и посуды XVIII века. Особенно характерны изображения птиц на крышке этого сундучка. Они симметрично расположены по сторонам от замка. Заметна та расчетливость, продуманность композиции, которая свойственна продукции невьянских мастеров.

В конце XIX – начале XX века в Невьянске производились сундуки, которые при расположении их один на другом составляли «горки». Вероятно, такое назначение имел сундук значительных размеров.265 Это деревянное изделие, обитое листами чеканной и «мороженой» жести. На листах – геометрический и растительный узор. Он образовал привычную для подобных сундуков композицию. Зигзагообразные мотивы разделили поверхность изделия на участки, украшенные листами «мороженой» жести. На эти участки дополнительно наложены в виде клетки жестяные полосы. Такое художественное оформление имело продуманный неброский эффект, вполне соответствующий роли вещи в интерьере уральского дома.

Согласно инвентарной книге ОНИ, это изделие мастерской А. С. Алексеева было изготовлено на Невьянском заводе. Время производства неизвестно. В книге П. Н. Зверева, вышедшей в свет в 1889 году, указывается, что мастерская Антона Семеновича Алексеева существует 3 года {т.е. открыта в 1886 году – Г.П.}, число работников – 9, сумма годового производства – 4000 рублей266. На оборотной стороне крышки сундука обнаружено клеймо, в котором отмечена награда, полученная заведением А. С. Алексеева на Сибирско-Уральской выставке в Екатеринбурге (1887). На научно – промышленной выставке в Казани (1890) мастерская была отмечена похвальным листом «за весьма хорошую работу, обитых мороженым железом, сундуков». В каталоге Всероссийской выставки в Нижнем Новгороде (1896) под номером 220 указано: «Алексеев Антон Семенович. Невьянский завод. … Мастерская открыта в 1882 году. Ежегодной выработки на 2 400 рублей. Рабочих 4—8 человек. Сбыт в Ирбитской и Ишимской ярмарках»267.

Кроме клейма внутри сундука обнаружена надпись чернилами: «Пермская губ., Невьянский завод. Ц. 5 руб. 50 коп.». Под номером 211 в каталоге петербургской выставки (1902) указано: «Сундук в 8 четвертей длиною, обитый жестью и „морозкой“; цена 5 руб. 50 коп.».268 Именно этот сундук экспонировался на выставке.

В местном статистическом сборнике, изданном в 1908 году в Перми, где тщательно собраны сведения об уральских заведениях того периода, о мастерской А. С. Алексеева упоминаний уже не встречается. Таким образом, имеются сведения об участии этого заведения в четырех выставках: в Екатеринбурге (1887), Казани (1890), Нижнем Новгороде (1896), Петербурге (1902). Время существования мастерской определяется приблизительно периодом времени: 1880-е годы – до 1908 года. Нижней границей в датировке сундука из собрания ОНИ можно считать время после 1887 года, верхней – до 1902 года. Аналогии из собрания МЗ «Горнозаводской Урал» подтверждают предложенную датировку.

Вероятно, самым богатым по украшению является другой вид невьянской сундучной продукции. Эту группу произведений в собрании ОНИ образовали шесть шкатулок. Они поступили из Кустарного музея в 1938 году,269 все датируются XIX веком. Шкатулки украшены листами «мороженой» жести разного цвета. Некоторые из них декорированы листами жести с печатными узорами, выполненными на различных фабриках. Ярко блестящие цвета «мороженой» жести в соединении с геометрическими и растительными узорами, выполненными в техниках тиснения и гравировки, создали своеобразное художественное оформление270. Подобные шкатулки, т.е. украшенные листами жести разного цвета, на Урале назывались «бухарскими».

Внутри этой группы выделяются два изделия, в украшении которых была использована привозная жесть с литографическими изображениями. Одно из них – шкатулка271. Согласно инвентарной книге ОНИ, она была выполнена в Невьянске в XIX веке. Шкатулка имеет стандартную прямоугольную форму, разнообразно украшена. Ее поверхность покрыта листами «мороженой» жести светло – зеленого цвета (оборотная сторона покрыта вороненым железом). Поверх них наложены полосы блестящей желтой жести, образующие крупную клетку. Каждая сторона шкатулки обрамлена литографированными жестяными полосами, на которые нанесен разноцветный геометрический орнамент. Вещь отличается тщательностью, аккуратностью отделки.

На одной из жестяных полос обнаружена надпись. От нее сегодня сохранились буквы: «Лит… сьвенск..о Г. О. Н-въ П. П. Шу..алова». В настоящее время она прочитывается как «Литография Лысьвенского горного округа наследников Павла Петровича Шувалова», т.е. свидетельствует о том, что лист был изготовлен на фабрике металлических изделий наследников графа П. П. Шувалова. Эта фабрика находилась на Южном Урале. Вместе с заводом она составляла единый производственный комплекс. Предприятие участвовало во Всероссийской выставке в Киеве в 1913 году.272 Согласно Отчету Правления округа за 1909/1910 год в это время на фабрике был начат выпуск литографированной жести.273 Нижней границей датировки шкатулки может быть время после 1909 года. Известно, что в 1918 году фабрика и завод были национализированы.274 Вещь из собрания ОНИ была изготовлена в период времени после 1909 – до 1918 года.

Другое изделие – тумба, лицевая сторона которой покрыта листом с сюжетным изображением. Поверхности изделия покрыты листами «мороженой» жести коричневого цвета, поверх которых в виде сетки укреплены желтые жестяные полосы. Края подчеркнуты орнаментальными полосами. Это придает ясность форме вещи. На листе, расположенном на ее верхней горизонтальной поверхности, в картуше изображена молодая пара: крестьянка и парень с балалайкой. Они беседуют на фоне деревенского пейзажа.

Мастер четко различал те роли, которые играют поверхности изделия при его восприятии зрителем. Боковые стороны украшены одинаково – сегментами, заполненными «мороженой» жестью и пересекающимися полосами. Лицевая поверхность покрыта листом с литографским сюжетным изображением. Это, по мысли мастера, – наилучшее украшение. Не видная зрителю сторона оставлена без декорировки.

На жестяных листах тумбы обнаружены надписи: «Фабр. метал. короб. и хромо – лит. по жести Г. Хаймович С. Петербург Вас. остр. …66». Они свидетельствуют о том, что лист был изготовлен на фабрике металлических изделий Г. А. Хаймовича275. Она находилась в Петербурге, на Васильевском острове. Это было весьма известное промышленное предприятие, полное название которого гласило: «Паровая фабрика жестяных и медных изделий чайного, мыльного и товарного листового свинца, чайных пломб, оловянной фольги и завод белой жести»276. Его владелец, потомственный почетный гражданин Григорий Абрамович Хаймович, был удостоен серебряных медалей на выставках в Москве (1882), Риге (1883), двух бронзовых – в Петербурге (1885)277, а также серебряной в Нижнем Новгороде (1896) – «за значительное производство и разнообразие изделий из жести, цинка и оцинкованного железа»278. Фабрика выпускала разнообразные изделия из жести, например, банки для конфет, соли, сахара, а также фольгу. Все богатство ассортимента продукции Хаймовича нашло отражение в выставочных каталогах.

На внутренней стороне верхнего ящика тумбы – надпись чернилами: «2576/1205 Пермская губ., Невьянский заводъ. Ц. 7 рублей». В каталоге выставки в Петербурге (1902) под номером 214 указано: «Тумба, заменяющая ночной столик, работы невьянских сундучников. Цена 7 рублей»279