Читать книгу Записки о Новгороде - Глеб Пудов - Страница 4

В знакомом кафе — знакомый до слёз капучино,

картины на стенах, царящий над всем абажур,

сидит у дверей всё тот же несчастный мужчина,

мурлычет в приёмнике сонный французский «тужур».

Гляжу за окно. Там — улица: дети играют,

мамаши смеются над слабостью вечных мужей,

и, собственно, — всё. «С приветом из местного рая».

Из этого рая виновных не гонят взашей.

Такие строки пришли мне в голову, когда я сидел со своим капучино в кафе, которое располагается недалеко от новгородского вокзала. Это уже сложилось в традицию — здороваться и прощаться с Новгородом, глядя из окна на прохожих. Поклон святой Софии, поход по музеям, сидение на берегу Волхова — потом, чуть позже, сначала — кофе.

В тот очередной приезд я чётко осознал, сколь многим обязан Новгороду. Дело даже не в минутах эстетического наслаждения, получаемого при взгляде на новгородские памятники, и не в почти вселенском покое, в который здесь погружалась моя издёрганная душа, а в лёгком ощущении возможности рая в земных условиях, намёке на Небесное, относительности земной реальности. Именно это ощущение всякий раз возникало у меня, когда я появлялся в Новгороде. Смею утверждать, исходя из моего жизненного опыта, что это многого стоит. Как следствие, у меня возникло желание отблагодарить город, давший мне так много. И я решил написать о нём небольшую книгу. Простые записки, без претензий на место в мировой литературе. Быть может, кого-нибудь они подвигнут приехать в Новгород и полюбить его всем сердцем.

Кроме того, по моему мнению, никакие художественные фильмы, никакие интерактивные проекты, ни даже достижения археологии и других наук не могут дать такого верного представления о чужой жизни (тем более, давно минувшей), как честные записки очевидца. Эти соображения также стали одной из причин, побудивших меня взяться за перо.

Начнём, как говорится, ab ovo.

История города грандиозна. Начало её относится к IX веку. Считается, что несколько укреплённых городищ соединились в один город, новый город. В конце X столетия, когда в Новгород пришло христианство, появились первые храмы. В 1045 году был заложен каменный храм святой Софии на месте сгоревшего деревянного. С тех пор и до сего дня храм святой Софии остаётся сердцем Новгорода.

Шведский историограф Юхан Видекинд писал (уже в XVII веке):

«Много веков для людей был Новгород чуду подобен.

Мощью своей даже Рим был ему равен едва ль.

Властью, богатством гремя, знаменитый строеньем обширным.

Сильный в бою, процветал в торге с Европою он».

Господин Великий Новгород был главным специалистом по русско-европейским связям (любой культуре противопоказан монолог). До основания Санкт-Петербурга именно Великий Новгород был для России «окном в Европу», хотя в случае с древним городом это было, скорее, не окно, а дверь или даже триумфальные ворота. И масштаб этой деятельности был таков, что в некоторых западноевропейских географических руководствах, вышедших в свет в XVI веке, именно Новгород, а не Москва назван главным городом России1.

Новгород был достойным соперником Москвы.

В конце концов, за свои сепаратистские устремления он был сурово наказан царём Иваном Васильевичем, по словам Э. А. Гордиенко, «испытывавшим к Новгороду двойственное чувство». Он продолжил дело предшественников, которые «твёрдыми ногами встали на Новгородскую землю». Некоторые историки сегодня отрицают утверждение о положительном значении завоевания Новгорода Москвой, которое сложилось в советской историографии. Р. Г. Скрынников писал: «нет оснований рассматривать падение Новгорода и торжество московской централизации как торжество исторического прогресса. По своему уровню новгородская политическая культура не уступала московской и даже превосходила её». Историк подчёркивал то колоссальное значение, которое имело для дальнейшего развития России это событие: «Насилие над Новгородом заложило фундамент будущей империи России, стало поворотным пунктом в развитии её политической культуры. Демократические тенденции потерпели крушение, уступив место самодержавным».

После своего падения Великий Новгород ещё долго источал мощные культурные импульсы. Температура культуры здесь всегда была близка точке кипения.

Новгородец мог из всего сделать произведение искусства: из книги, ложки, меча, дома, лодки. Даже свою жизнь некоторые люди сумели превратить в шедевр. Какие же слова более всего подойдут для описания новгородской культуры и искусства? Воспользуемся словами искусствоведа В.Н.Лазарева: «большая простота и выразительность», «народный характер», «фольклорные мотивы», «полнокровность», «крепость и почвенность», «глубокая искренность», «сила эмоционального воздействия».

Башня Кукуй в декабре.

Кажется, именно присутствие Новгорода (в период его расцвета, конечно) у большинства ключевых событий русской истории и культуры породило одну из причин его вечной притягательности для учёных и туристов – он провоцирует на вопрос: «А что если?». А что если Александр Невский проиграл бы свои битвы немцам и шведам? А что если бы берестяные грамоты открыли на 50 лет раньше? А что если бы монголо-татары дошли до Новгорода? А что если бы Феофан Грек не поехал в Новгород? А что если бы победила не Москва, а Новгород? и т. д. и т. д. Разумеется, применительно к истории любого более или менее крупного города можно задавать подобные вопросы. И всё же ответы на них не будут так значительны (в некоторых случаях — фатальны) для русской культуры.

Подчеркнём жирной чертой: Новгород относится к «узловым» городам русской цивилизации.

По замечанию историка и археолога В. Л. Янина, город имел отношение и к зарождению Киевской Руси как государства, и к «обретению государственного могущества» Московской Русью. Местные музейщики считают (и вполне справедливо), что в России на роль исторической столицы может претендовать именно Новгород.

Вообще, если рассматривать его на фоне русской культуры, то он — вечен, и является для неё чем-то вроде градообразующего предприятия. А если саму отечественную культуру сравнить с храмом (да будет позволена такая синекдоха!), то Новгород — одна из дверей, ведущих в алтарь.

Трудно представить какую-нибудь сферу древнерусской культуры, в которой бы город на Волхове не имел никакого отношения. Вообще трудно представить какую-либо область древнерусской действительности, откуда бы не выглядывала умная новгородская физиономия: торговля, географические открытия, войны, прикладное искусство, книжное дело, образование, каменное и деревянное зодчество, законодательство, ереси etc.

Причину этого точно назвал искусствовед В.Н.Лазарев: «Божество новгородца — деятельное божество».

Кстати, ереси впервые на Руси появились именно в Новгороде. Здесь вновь нашла выражение та неугомонность, которая заставляла купцов постоянно искать новые пути, зодчих — добавлять что-то своё в традиционные схемы и композиции, ушкуйников – упорно выходить за пределы обжитой Ойкумены.

Великий Новгород – не только логово местных викингов, но и центр религиозной культуры. В кипящем море всеобщей торговли2 находились небольшие островки благочестия. И сегодня в новгородских монастырях хорошо думается. Под залатанными куполами и крестами царит глубокая тишина. Слышно иногда, как листья падают на песок, и невидимый дятел где-то отбивает свои загадочные ритмы.

Во все времена монастырей в Новгороде и его окрестностях было очень много. Иногда иностранные путешественники называли совершенно фантастические цифры. Например, о числе монахов когда-то давно польский учёный и врач Матвей Меховский писал, что в Антониевом монастыре находится тысяча человек, в Юрьеве — семьсот, в третьем — шестьсот, в четвёртом — четыреста. В это трудно поверить, но явное наличие повода для таких цифр заставляет задуматься. Кстати, В. О. Ключевский подсчитал, что когда в Киеве в конце XII века было пятнадцать монастырей, в Новгороде в то же время их было двадцать.

Ещё один весьма знаменательный факт…

Древнюю новгородскую архитектуру, очень «погрешив» против строгой научности, можно назвать проявлением архитектурного импрессионизма. Если архитектура — это музыка в камне, то новгородская — это, скорее, живопись в скульптуре, или, по словам искусствоведа П. П. Муратова, «освобождение духа, образующего форму из инертного и бесформенного вещества». Люди, строившие посадские храмы, не особо почитали строгую симметрию. От этого общее впечатление от их произведений выиграло. Только в XVIII веке «чертёжность» сознания сделала барабаны гранёными, ввела «образцовые» планы построек, выпрямила улицы городов. Новгородские архитектурные шедевры появились на свет до XVIII столетия. Один великий учёный-филолог писал, что «жёсткая точность и полная законченность произведений противопоказана искусству». То есть автор должен оставлять в своих произведениях место для сотворчества со стороны воспринимающего, чтоб последний мог домыслить, додумать, дочувствовать. Это обогащает как произведение, так и зрителя. В образе новгородского храма достаточно простора для внутренней работы воспринимающего. Как любое произведение высокого искусства, новгородский храм пробуждает мысли и чувства, даёт импульс духовному развитию.

Пожалуй, ни в одном русском городе нет настолько тесной связи между миропониманием местных жителей и его внешним проявлением в архитектуре. Посадские храмы — своеобразный групповой портрет купцов, ремесленников и лихих новгородских ушкуйников3, на которых жаловались римские папы и монгольские ханы. И. Э. Грабарь писал: «Одного взгляда на крепкие коренастые памятники Новгорода достаточно, чтоб понять идеал новгородца…», это — «сила, и красота его — красота силы. Не всегда складно, но всегда великолепно, сильно, величественно, покоряюще». Э. А. Гордиенко писала ещё более убедительно: «Архитектура, в силу специфики своих выразительных средств, материальных затрат и обязательного вовлечения разных социальных слоёв в исполнительский процесс, есть наиболее полное выражение общественной воли, стремящейся к постижению мира. В ней открывается всё пространство бытия, его закономерный порядок, принятые условности и неизбежные противоречия».

Кремль весной.

Как кажется, в новгородской архитектуре наиболее очевидно проявился тот факт, что творчество — гораздо более физиологический процесс, чем мы привыкли думать, наделяя его такими явлениями и персонажами, как вдохновение и музы. Творчество так же естественно и необходимо для человека, как сон, принятие пищи, творение себе подобных и т. д.

Это — нормальная деятельность.

Новгородская архитектура насыщена содержанием. Речь идёт не столько о сюжетах росписей (это лишь один аспект), сколько о самих постройках. Их суть многопланова. С одной стороны, любой храм есть отражение исторической ситуации, в которой он создавался, с другой – храм как произведение искусства несёт в себе образ. Иногда он служит для наилучшего выражения некой идеи. Эта насыщенность содержанием вполне органично сочетается в новгородских храмах с хозяйственно-бытовой функцией. Поразительно удачное взаимодействие духовного и материального.

Один известный русский искусствовед писал: «Новгородский художник крепко стоит на земле и в то же время мысль его взвивается в поднебесье».

Новгородские храмы удивительно музыкальны. В этих неуклюжих на первый взгляд закомарах, пилястрах, нишах отражено типично новгородское понимание гармонии. Несмотря на видимую «эскизность» деталей, каждая из них «работает» на образ, добавляет свой звук в общую симфонию.

Заметим, что не только храмы, но и весь Новгород музыкален. Чуткое ухо композитора уловит в его звуках «черновики» кантат и симфоний. Хрустальный звон льда на реке, шелест камышей в болотах, крики грачей и скворцов, «облетающих высокие тополи», мощные «песни» колоколов, — всё это просится на бумагу, быть записанным в виде нотных знаков.

Вследствие особой самостоятельности образа новгородские храмы легко сравнивать с чем-либо. Например, церковь Спаса на Ковалёве подобно раку вцепилась в землю. Хочется верить, что никаким обстоятельствам истории уже не убрать её со своего места. Никакой «благодетель», желающий приобщить Россию к благам европейской цивилизации, не сметёт её с лица земли.

Кстати, о «благодетелях».

В Новгороде становится особенно очевидной смехотворность писаний европейских путешественников прошлых веков, дружно «хоронивших» Россию и её народ. Теперь этих визитёров давно нет, а Новгород остаётся, цветёт и пахнет на зависть «западным партнёрам».

Новгородские крепостные башни.