Читать книгу Муромские рассказы - Глеб Пудов - Страница 7

Эта история произошла в 90-е годы прошлого века, когда на улицах грохотали бои местного значения, в магазинах царило запустение, заводы умирали один за другим, – очередная эпоха русской смуты. Всё это напоминало джунгли: благоденствовали сильнейшие и хитрейшие. Очень сложно было в ту пору сохранить человеческий облик, не всем это удавалось.

В нашем доме жил одинокий старый профессор. Звали его Александр Иванович. Несколько лет назад он переехал из Москвы – вернулся на Родину. Жена его давно умерла, а сын, тоже учёный, работал за границей и появлялся в жизни отца только в виде редких телефонных звонков.

Александр Иванович был ботаником и довольно известным – по его книгам до сих пор учатся муромские студенты, а в далёком городе в честь него названа улица. Но времена блестящей научной деятельности и московское преподавание остались позади. Сноски на его работы теперь появлялись разве что в качестве поклона, не более. По утрам профессор приходил в качестве консультанта в то учреждение, где почти полвека назад начинал учёную карьеру. Входя, Александр Иванович торжественно провозглашал тихим голосом: «Я вас приветствую!». Затем усаживался за скрипучий стол и рисовал по памяти редкие растения.

Но он не был лишь украшением института – к нему часто обращались за советом. Втайне гордясь этим, старый профессор с энтузиазмом обрушивал на собеседников потоки своей осведомлённости. Память его до сих пор была молода и всесильна. Поражённые коллеги очень неохотно отходили от этой живой энциклопедии. Такие дни были праздником для Александра Ивановича.

Он жил в памятнике архитектуры эпохи классицизма, в квартире с очень высокими потолками. В одной из комнат был большой камин, перед которым стояли кресло и чайный столик. Здесь профессор отдыхал по вечерам. Другую комнату почти полностью занимал огромный письменный стол, достойный стать украшением любого музейного собрания. В нём было множество полочек и различных уютных углублений, в прошлой жизни служивших тайниками. Стол был украшен бронзовыми фигурными накладками и, кажется, раньше на нём даже виднелись остатки росписи. Теперь он был завален книгами и рукописями. Вдоль стен стояли высокие полки, плотно забитые журналами на нескольких европейских языках.

В ту пору Александр Иванович занимался приятным делом: отбирал статьи для публикации собрания своих сочинений. Читая одни работы, он удовлетворённо хмыкал, иногда улыбался. Читая другие, что-то перечёркивал и с гневом выбрасывал в мусорную корзину.

Но стол и книги были не главным украшением этой комнаты – здесь находились десятки растений из разных уголков земного шара. Они вились по потолку, стояли в углах, выглядывали из-за книг.

Царём всех зелёных и красивых был большой тюльпан, привезённый Александром Ивановичем ещё в молодости откуда-то из Малой Азии. Он был любимцем старого ботаника. Аркадий – так учёный называл своего питомца – был весьма привередлив. Его надо было поливать строго в определённые дни и часы, при этом вода должна была быть особой, настоявшейся и обогащённой питательными веществами. Профессор обожал Аркадия, иногда он даже среди ночи вставал, чтобы проверить, всё ли у него в порядке. А в то время, когда тюльпан цвёл, ботаник был вне себя от счастья: напевал песни своей столичной молодости, танцевал вальсы и, говорят, даже декламировал Пушкина. Богатые и нахальные предлагали учёному астрономические суммы за Аркадия, но Александр Иванович строго отвечал, что друзей не продаёт, и с презрением отворачивался.

Не только тюльпан носил имя – у некоторых цветов из квартиры профессора тоже были имена. Дело в том, что старый учёный был беспросветно одинок, хотя и не любил признаваться в этом.

Но Александр Иванович страдал не только от одиночества.

Он был человеком старой закалки, и зрелище чудовищного унижения страны болью отдавалось в его интеллигентском сердце. Картины всеобщего падения нравов действовали угнетающе. Профессор специально поставил Аркадия на подоконник: не столько для обеспечения капризного цветка солнечным светом, сколько для того, чтоб не видеть происходившего на улице.

Всё течет, всё меняется.

Однажды Александр Иванович понял, что жить ему осталось недолго. Старые болезни оживились, во сне всё чаще приходила умершая жена и звала за собой. Уже большим усилием воли престарелый учёный соблюдал прежний распорядок дня. Он очень боялся, что не успеет завершить труд жизни, над которым работал уже несколько лет. Поэтому пришлось договориться, чтоб приходить на службу один раз в неделю. Поскольку начальник был его бывшим студентом, это не стоило большого труда. И вот однажды, в один из прекрасных дней, рукопись была сдана в издательство. Гора спала с плеч старого учёного. Жизнь выходила на финишную прямую. Казалось, что даже уличные одуванчики были солнечнее в тот день.

Вечером Александр Иванович сидел перед камином, на столе остывало какао. Большая и плодотворная жизнь была позади. Можно было бы, конечно, ещё суетиться, напоминать о себе повтором уже написанного, набиваться в советчики, играть в мэтра.

Но оставим это другим. Мы сделаем вот что.

На следующее утро профессор выкопал своих питомцев и пересадил их в грядку около подъезда. Это стало потрясающим зрелищем. Диковинные цветы на фоне загаженного двора смотрелись как кусочек рая в одичавшем городе. Толпы людей стояли перед цветами и молча смотрели на хрупкие стебли и листья.