Читать книгу Вихрь преисподней - Глеб Соколов - Страница 1

Был уже тот момент, когда, кажется, кругом, – в запыленных деревьях начинавшегося сразу за проезжей частью парка, в каменных ступенях, что вели внутрь подземного перехода, в крашеных белой краской кузовах автобусов и множестве торговых лотков под разноцветными тентами, даже, кажется, в самом плотно тянувшемся по шоссе в обе стороны потоке машин чувствовалась усталость от целого миновавшего дня. День, рабочий день был уже почти закончен, миновал. Усталость! Усталость! Усталость!.. Народищу кругом – море, особенно здесь. Народищу усталого, озлобленного, недоброго, раздраженного, тупого, гнилого, пошлого, нехорошего, усталого, замученного, замордованного, затравленного, наглого, самодовольного и при этом одновременно чего-то постоянно побаивавшегося.

А в этот день, как и в несколько предыдущих дней, больше всего на устах у народа была одна тема – жуткие терр ористические акты, которые произошли совсем недавно. Акты! Жуткие акты! Жуткие акты!

«Террористические акты!.. – неслось из палаток и кафе. Там работали радиоприемники и маленькие телевизоры. – Террористические акты! Жертвы!»

Смерть!..

Про смерть было интересно. Говорят… (так говорят знающие специалисты) «про смерть» людей вообще очень интересует. Едва ли не самая интересная тема. Ну а по большому-то счету – чего там интересного?! Тема, как тема. Смерть она на то и смерть, чтобы от нее… Чего там интересного?! Но все равно, увлекает. Каждый находил в чужой смерти что-то ему близкое, увлекательное, значительное, обещавшее некие перспективы или, наоборот, ничего доброго не обещавшего, но щекотавшее нервишки, а кому-то и позлорадствовать – удовольствие.

Усталость! Усталость! Усталость!

Из каждого окна что-нибудь неслось, из каждого телевизора, из каждого радиоприемника, из каждого торгового павильончика, где играло какое-нибудь радио, – отовсюду неслись новости, новости, новости!..

Слава богу, шум от ехавшего по улице транспорта был такой, что заглушал очень многое, иначе бы от этих новостей просто можно было бы оглохнуть.

«Совет безопасности ООН обсуждает недавние террористические акты» – это из окошка притормозившего у тротуара, чтобы высадить пассажира, такси.

Кругом были одни террористические акты!.. По крайней мере, такое создавалось впечатление.

Впрочем, пьянице, который сидел на ступеньках входа в подземный переход, было все ни по чем. Возможно, он даже и не слышал ни про какие террористические акты, – сейчас он сидел, согнувшись пополам, и то ли пытался разглядеть что-то, что лежало на камне ниже в пыли, то ли просто спал. Вид этого пьяницы был пошл, но ничуть не пошлее, чем было и все остальное на этой улице и этой площади: запыленные постройки, дешевенькие кафешки, измученные прохожие.

Два мужчины: один в коричневом костюме, другой в темно-синем пиджаке и серых брюках стояли на другой стороне улицы у точно такого же входа в подземный переход и беседовали. Там уже было преддверие Измайловского парка: много зелени, идущие в парк и из парка люди, хотя, впрочем, народа было значительно меньше, чем совсем рядом, у станции метро од ноименного с парком названия.

– Эх, замечательная обстановка! – проговорил один из них, тот, что был в коричневом костюме, измятом до неприличия. – Слушай, Павел! – продолжил он, обращаясь к второму, другому, что был в темно-синем пиджаке. – От меня исходит такое количество информации, я просто засоряю линии связи и чужие компьютеры диким количеством информации, я произвожу ее сегодня в невероятном количестве, я отправил сегодня около двух сотен всевозможных писем по разным адресам и, представь, я испытываю от этого огромное удовольствие!..

– Это маразм! Это идиотизм!.. – ответил несколько мрачно второй, что был в темно-синем пиджаке и серых брюках.

– Э нет, не скажи! – не согласился человек в измятом коричневом костюме. – У меня вызывает огромное удовольствие, что вот я, в очень короткое время, благодаря современным электронным технологиям, отправил свой посыл, свою информацию, свое «я» стольким людям! И это все практический одновременно, в какой-то ничтожно малый промежуток времени! Это наполняет меня какой-то особенной радостью.

– Ты просто засоряешь их почтовые ящики, – по-прежнему мрачно заметил его собеседник в темно-синем пиджаке и серых брюках.

– Но это неважно, что засоряю. Главное в том, что это я засоряю. Я, а не кто-нибудь другой! – проговорил в неожиданно нашедшей на него ярости человек, одетый в измятый коричневый костюм. – Мне хочется засорять собой окружающий мир все больше и больше, больше и больше! Я хочу, чтобы все вокруг было полно мной!.. К тому же, ты не понимаешь: если мы не станем этого делать, это станут делать другие. Если мир не будет засорен информацией, которая будет исходить от нас, он будет засорен информацией, которая будет выплеснута в него другими. Дело вовсе не в том, про что эта информация, и в чем ее смысл, дело в том, сколько этой информации, и от кого она исходит. В этом заключается суть дела!

Тут с человеком, одетым в измятый коричневый костюм, произошла странная перемена: казалось, из него вдруг вынули некий находившийся в нем до этого стержень. Человек в измятом коричневом костюме сразу ссутулился, поник, понурил голову, проговорил:

– Нет! Это невозможно! Я дурею от всего этого!.. Я дурею от всей этой жизни…

– Уймись, успокойся, – перебил его второй. – То, что ты дуреешь от всего этого и от этой жизни – совершенно неважно, и никого не интересует. Хоть я и назвал создание информационных потоков идиотизмом, но ты правильно сказал: нам действительно надо их создавать… Вот это – важно, и это будет кого-то интересовать. Хоть я и не откажусь от своих слов про то, что это занятие полно идиотизма. А то, что ты дуреешь от такой жизни – это не важно, поскольку при этом ты, как и я, все-таки создаешь информационные потоки…

– Которые мы создаем наравне с другими идиотами… – продолжил его фразу тот, что был одет в измятый коричневый костюм. – Действительно, информационные потоки создавать надо. Но те, кто их создает – в большинстве своем – идиоты! И это самое ужасное! Мы живем в окружении идиотов. Самая ужасная черта нашего положения – это постоянная жизнь в окружении идиотов. Большинство людей не так умны, как хотелось бы. Но именно благодаря тому, что они тупы, и существуют эти самые информационные потоки. Но я не могу в этом участвовать!.. Я дурею от этого, я схожу от этого с ума! Постоянное соприкосновение с идиотами для нормального человека убийственно. Мозг нормального человека выдержать этого не может. Но большинство людей – вовсе не нормальны! Нигде нет нормы, ни в чем нет нормы. А в отсутствие нормы стремиться к каким-то идеалам совершенно бессмысленно. Ведь это будут идеалы только для себя. А для чего мне одному идеалы? Я хочу служить обществу. Но обществу не нужно мое служение. Обществу, похоже, и так хорошо. Вообще, никому ничего не нужно! Я никому не нужен! У меня есть какие-то мечты, но они кажутся всем смешными! Они мне самому кажутся смешными! Кому это сейчас нужно?! Кого это может сейчас тронуть?! Обществу и так хорошо. Людям ничего не нужно. Я никому не нужен. Кому это сейчас нужно?! – упорно повторял он.

Человек в измятом коричневом костюме, похоже, расходился все больше и больше, так что его собеседник был вынужден положить ему руку на плечо и затем увлечь за собой дальше по широкой асфальтированной дороге, что вела вглубь парка. Они медленно двинулись туда, где была гуще зелень, людей – меньше, парк затягивал их в себя все бесповоротней и бесповоротней.

– Ты не должен так выходить из себя, – говорил при этом тот, что был одет в темно-синий пиджак и серые брюки тому, что носил измятый коричневый костюм. – То, что ты станешь выходить из себя, тебе ничего не даст. Сейчас у тебя… У нас совсем другие дела. Итак, сейчас мы ждем прихода информации… По интересующему нас поводу. А именно – прибытие машины на замену той, что уже имела несчастье сломаться, пока мы мчались на ней с этих дурацких, совершенно нам не нужных… Я имею ввиду лично нам с тобой не нужных переговоров… Которые, тем не менее, крайне нужны нашему начальству и нашей транснациональной корпорации, – последние слова человек в темно-синем пиджаке говорил уже вслед тому, что был в измятом коричневом костюме, потому что тот, не дослушав, развернулся и пошел обратно к дороге.

Дело в том, что эти двое были сотрудниками размещавшегося в Москве представительства одной из крупных транснациональных корпораций. Для поездки на важные переговоры представительство заказало им в прокатной фирме автомобиль с шофером. И вот, когда они уже возвращались через весь город с этих самых переговоров, как раз напротив Измайловского парка в прокатном автомобиле что-то сломалось, и он встал, едва шофер успел подрулить к обочине. Они было уже приготовились ехать даль ше на метро, но не учли при этом того, что, к их счастью, все прокатные автомобили этой фирмы были оборудованы системой радиосвязи. Шофер попросил диспетчера, чтобы тот срочно выслал к месту поломки другой автомобиль, который бы довез пассажиров до офиса. Как назло, свободных автомашин в этот момент не оказалось, но были такие, которые, предположительно, должны были вот-вот освободиться. Диспетчер стала связываться с их водителями, при этом то и дело выходя на связь с водителем сломавшегося автомобиля. Найти замену сломавшемуся автомобилю почему-то никак не удавалось…

Постояв некоторое время в одиночестве, человек в темно-синем пиджаке медленно побрел следом за тем, что был одет в измятый коричневый костюм. Когда он вышел к проезжей части, к нему подошел водитель сломавшейся прокатной автомашины и проговорил:

– Этот ваш товарищ совершенно обалдел со всеми его информациями… Только что он подошел к кафе и спросил, нет ли у них где-нибудь там телевизора.

– И что же ему ответили? – поинтересовался человек в темно-синем пиджаке.

– Есть!.. У них там был телевизор, и они ему сказали, что телевизор у них есть.

– А он что?

– А он попросил их разрешить ему посмотреть, но они ему отказали. С какой это стати он будет у них там сидеть перед телевизором и смотреть?!.. – водитель сломавшейся прокатной машины явно не одобрял поведения человека в измятом коричневом костюме.

– По-моему, зря они ему отказали. Ничего бы не случилось, если бы он у них там в кафе посидел и посмотрел телевизор, – заметил человек в темно-синем пиджаке, доставая из его внутреннего кармана пачку дорогих сигарет.

– Да нет, знаете ли, он вокруг себя такой психологический резонанс создает, что просто никак невозможно такое выносить!.. – не согласился шофер. – Я бы на их месте поступил точно так же.

– Да, но у меня точно такое же состояние… – проговорил человек в темно-синем пиджаке, вынимая из пачки сигарету и закуривая.

– Ну… Я не знаю… – шофер отвернулся и пошел обратно к своей поломанной машине, стоявшей у обочины.

Тем временем, к спокойно курившему сотруднику транснациональной корпорации подошел его коллега, одетый в измятый коричневый костюм. Подошедший достал из кармана несколько страничек бумаги, на которых был распечатан «чат» с одной из страниц всемирной паутины и принялся читать.

Там, в чате было написано:

«Привет, ребята, откликнитесь, если есть кто-то с каруселей!

Каких еще каруселей, что за ерунда?!

А ты кто?

Я… Нет, я серьезно, что еще за ерунда – с каруселей? С каких это еще каруселей?

Эй, народ, откликнитесь, кто есть с каруселей?

Нет, я что-то не въезжаю, что это за тип тут появился и какие тут еще могут быть карусели?» – на этом содержание первой странички заканчивалось.

– Что это за бумажки? – спросил, показывая рукой на распечатки, человек в темно-синем пиджаке у того, что был одет в измятый коричневый костюм.

– Да это так… Я интересуюсь темой каруселей, – ответил тот.

– Темой каруселей?.. – задав вопрос, человек в темно-синем пиджаке медленно выпустил из легких сигаретный дым.

– Да, темой каруселей.

Человек в измятом коричневом костюме перестал читать и задумался. Он размышлял о том, что может произойти, когда информационные потоки однажды вдруг иссякнут. А в том, что они обязательно иссякнут, он почему-то был уверен. Причем, как ему казалось, иссякнуть они должны при каких-то очень ужасных обстоятельствах. После того, как случится некая огромная беда… Со всем миром, со всем человечеством.

– Ну так что? – проговорил тот, что был в темно-синем пиджаке и серых брюках. – Нам надо как-то срочно добираться обратно в офис. Иначе Глава нам устроит!..

– Да… – и через паузу:

– Так чего же мы в таком случае ждем?! – воскликнул другой, который был в измятом коричневом костюме.

– Черт с ним со всем!.. – неожиданно сказал в сердцах тот из двоих, что был одет в темно-синий «клубный» пиджак и светло-серые брюки. – Плевать на гнев начальства и все остальное! Давай используем это вынужденную паузу, чтобы хоть чуть-чуть прогуляться по парку. Я, честно говоря, здесь вообще ни разу в жизни не был. Хоть посмотрю, что это за Измайловский парк такой!

– Да, пойдем погуляем, – тут же согласился второй, словно он и не удивлялся только что тому, что они не спешат обратно в офис. Ему, видимо, тоже представилась заманчивой перспектива немного прогуляться в рабочее время. Так сказать, «за счет фирмы».

Они направились вглубь парка. Сначала они еще раз прошли мимо каких-то больших информационных панно, рассказывавших о том, что есть в этом парке: лодочная станция, карусели и прочее в этом же роде, потом они пересекли трамвайные пути и оказались уже собственно на территории парка.

– Да, информационные потоки просто огромные! От них некуда деться. Такого изобилия информации еще никогда не было! – заметил человек в темно-синем пиджаке скорее для того, чтобы просто поговорить о чем-то, а не потому, что ему действительно хотелось обсудить сейчас именно эту тему.

Но вот его коллегу в измятом коричневом костюме тема информационных потоков интересовала до крайности, – он тут же с жаром проговорил:

– А знают ли они, эти несчастные идиоты, что они творят и к чему они могут сами себя подвести?!..

Горячность товарища поразила человека в темно-синем пиджаке. Он переспросил:

– Какие еще несчастные идиоты?!

– Те, что создают информационные потоки, полные нездоровой бессмыслицы, – тут же ответил человек в измятом коричневом костюме. – Эти идиоты словно никогда не слышали про то, что все в природе находится в равновесии. И если сегодня информационных потоков слишком много, то завтра их может оказаться слишком мало. И сразу возникает вопрос: что же такое должно произойти, чтобы завтра информационных потоков вдруг стало очень мало после такого изобилия?.. Что-то действительно ужасное. И в какое отчаяние должен будет тогда впасть человек, после того, как он имел вокруг себя столько информационных потоков, как сейчас, а потом вдруг информации стало очень и очень мало?!.. Самым ужасным и самым определяющим фактором станет тогда в жизни человека и человечества эта информационная тишина.

Человек в измятом коричневом костюме на мгновение замолк, ему захотелось послушать тишину, которая должна быть в парке отдыха, – иначе что же это за парк отдыха?!

Действительно, шум города сюда почти не доносился. И если бы не тарахтение различимого за деревьями метрах в пятидесяти от места, по которому они шли, садового трактора, здесь было бы совсем тихо.

Нигде не видно было ни одного человека. Вдруг трактор смолк… Тишина…

– Вот такая тишина станет самым определяющим фактором как в жизни одного отдельного человека, так и всего человечества, – мрачно подытожил сотрудник транснациональной корпорации, одетый в измятый коричневый костюм.

– Ладно, не нагоняй тоску! – весело проговорил его коллега, которому в парке, кажется, нравилось настолько, что настроение его заметно поднялось. – Все кругом очень радостно и очень прекрасно. И слава богу – информации пока вокруг нас полно!

– Да, полно, – согласился человек в измятом коричневом костюме. – Но вот беда – вся эта информация какая-то муторная и совершенно никому не нужная. И если и производит она какое-то действие, то очень уж мрачное, очень какое-то неконструктивное и не положительное оказывает она воздействие!

Тем временем сотрудник транснациональной корпорации в темно-синем пиджаке извлек из кармана мобильный телефон, внимательно посмотрел на дисплей, нажал на одну из кнопок, поднес телефон к уху, несколько долгих мгновений что-то там слушал, потом отнял телефон от уха и нажал на другую кнопку. Положил телефон в карман. Тут-то он и зазвонил. Причем препротивно зазвонил. Тот, что был в темно-синем пиджаке, вновь полез в карман за мобильным телефоном…

– Пришла информация, что надо ехать!.. – проговорил человек в темно-синем пиджаке после того, как выслушал что-то по телефону.

– Странно, а у ме ня на пейджер пришла совсем другая информация: что, наоборот, не нужно двигаться с места, а нужно ждать, – заметил тот, что был в измятом коричневом костюме. Пока человек в темно-синем пиджаке общался с кем-то по телефону, он успел вынуть из кармана маленький изящный пейджер и, понажимав кнопки, прочел что-то с его экрана.

– Нет, надо ехать! Информация заключается в том, что надо ехать! – возразил человек, одетый в темно-синий пиджак и серые брюки.

Тут же он достал из кармана маленький радиоприемничек, неизвестно как в нем помещавшийся вместе с мобильным телефоном, щелкнул выключателем и принялся слушать новости, которые как раз в этот момент передавали, – было начало часа.

– Эх, информация! Куда ее девать?!.. – проговорил тот, что был в темно-синем пиджаке радостно после того, как полностью прослушал весь выпуск, включая сводку погоды по всем регионам страны.

Между тем, они зашли в самую глубину парка. По сторонам они разглядывали настоящие чащобы: густые заросли кустарников, высокие деревья, а у их подножия – полог из разнообразных трав. Минуты шли стремительно…

Тот, что был в измятом коричневом костюме, сжимал в руке свою распечатку чата из Интернета и то дело нагибался, чтобы поднять с земли какую-нибудь валявшуюся там веточку. Подняв, он некоторое время помахивал ей, а потом бросал обратно на землю.

Через какое-то небольшое время по тенистым аллеям прозвучали их быстрые шаги, – ведь они получили сообщение от шофера, и они направлялись к тому месту, где стоял возле обочины тот самый прокатный автомобиль, на котором они возвращались с переговоров. Там их уже ожидала другая, прибывшая на смену поломанной, машина. Оба сотрудника крупной транснациональной корпорации нырнули в эту машину и через некоторое время благополучно оказались у себя в офисе.

А еще через некоторое время тот сотрудник транснациональной корпорации, который в этот день был одет в измятый коричневый костюм, обнаружил, что ключей от сейфа при нем нет. О, это была целая история с этими ключами от сейфа!.. Дело в том, что в офисе московского представительства транснациональной корпорации в кабинете Главы стоял большой сейф. Глава представительства требовал от начальников отделов, чтобы все оригиналы торговых контрактов они складывали в этот сейф. Для этого начальнику отдела нужно было зайти в кабинет к Главе представительства и попросить его разрешения положить документы в сейф. Глава представительства доставал из кармана ключи, подходил к сейфу, стоявшему возле его стола, долго возился с замком, отпирал тяжелую дверцу и отходил в сторону. После этого начальник отдела сам клал свои бумаги в сейф, и после этого Глава запирал дверцу.

Сегодня перед поездкой на переговоры сотруднику транснациональной корпорации, который был в измятом коричневом костюме, понадобились несколько документов, что лежали в том самом сейфе. Начальник отдела был в отпуске, а глава представительства заседал на неком важном совещании. Делать было нечего: сотрудник в измятом коричневом костюме тихонько зашел в большую комнату, где проходило важное совещание, и, извинившись, попросил у главы представительства ключ от сейфа, чтобы взять документы, а ключ тут же принести обратно. Глава представительства без особой охоты дал сотруднику в измятом коричневом костюме ключ и строго посмотрел на него. Затем прошептал ему на ухо цифровой шифр (для того, чтобы отпереть дверцу одних только ключей было недостаточно. Надо было еще знать цифровой шифр, который набирался особыми тумблерами).

Надо заметить, что в некоторых, весьма особенных случаях, Глава представительства позволял начальникам отделов пользоваться сейфом и без того, чтобы самому стоять рядом. Он им доверял. Тем более, что в сейфе было два отделения, и одним из них пользовался только сам Глава представительства. Но как бы там ни было, хотя сотрудник в измятом коричневом костюме начальником отд ела не был, но доверие было оказано и ему.

Провозившись с замками сейфа немалое время, сотрудник корпорации в измятом коричневом костюме наконец-то извлек из сейфа свои документы, потом еще некоторое время повозился с замками, теперь уже запирая сейф, и в итоге, когда он принес ключи обратно в большую комнату, где проходило совещание, то обнаружил, что совещание уже закончилось, а Глава представительства куда-то ушел. От одного из сотрудников корпорации, который собирал с огромного круглого стола какие-то бумаги, тот, что был в измятом костюме узнал, что Глава представительства отправился с участниками совещания на торжественный обед в один близрасположенный ресторан…

Вот так и получилось, что сотрудник корпорации, одетый в измятый коричневый костюм, растерялся и прихватил с собой на переговоры ключи от сейфа представительства. Когда он наконец вернулся с переговоров, то обнаружил, что ключей от сейфа в кармане больше нет. Единственное предположение, которое при этом возникло в его голове, было о том, что ключи от сейфа выпали у него из кармана где-то в Измайловском парке, когда он нагибался во время прогулки к земле, чтобы поднять с нее какую-нибудь веточку.

Не дожидаясь, когда к нему подойдет Глава представительства и попросит вернуть ключи от сейфа, человек в измятом костюме спустился с этажа на котором располагался офис их корпорации вниз, выбежал из подъезда на улицу, поймал такси и отправился обратно в Измайловский парк, искать ключи… Он примерно помнил маршрут, которым они с коллегой в темно-синем пиджаке шли по парку. Был уже конец рабочего дня. Сотрудник в измятом коричневом костюме ужасно нервничал и даже не совсем отдавал себе отчет в том, что он делает…

– Я хочу, чтобы все вокруг было полно мной!.. – повторял про себя сотрудник в измятом темно-коричневом костюме, пока бежал ко входу в парк. Он миновал преддверие парка, очень зеленое, со множеством деревьев и разросшихся кустарников, большие информационные щиты, на которых крупными (так, чтобы было видно издалека) синими буквами были расписаны все прелести, которыми мог порадовать Измайловский парк заглянувших в него ярким солнечным днем человечков.

Ярким солнечным днем! Но уже был не день, хотя и порядочно времени оставалось до захода солнца. Ну так и что ж? И вечером в Измайловском парке бывает достаточно много разного народа.

«Вот и на этом стенде должен быть тоже я!» – подумал человек в измятом коричневом костюме, глядя на этот стенд.

«Здесь кругом должен быть я!» – думал он. Впрочем, нет… «Думал» – это значит, что человек в измятом коричневом костюме очень много думал именно про это, именно про то, что кругом должен быть он. Но на самом деле так не было: он должен был найти ключи, он нервничал, он непрестанно смотрел себе под ноги, он пытался вспомнить во всех подробностях, каким маршрутом они шли, по какой стороне аллеи, где он нагибался, чтобы поднять с земли веточку… Черт возьми, разве мыслимо ли это – вспомнить такие подробности! Пусть даже прошло времени меньше двух часов.

Ключи, конечно же, не находились. Никак, упорно, назло не находились, несмотря на то, что сотрудник транснациональной корпорации в измятом коричневом костюме все дальше и дальше брел тем маршрутом, которым они не так давно двигались по парку вместе с коллегой в темно-синем пиджаке.

Когда человек в измятом коричневом костюме прошел вдоль всего маршрута один раз, он подумал, что нет ничего странного в том, что он не нашел ключи. Ведь он прошел маршрут только один раз. Всего один раз! Этого не достаточно, потому что в этот один единственный раз можно и пропустить ключи, которые при этом, вполне вероятно, валяются где-то на самом видном месте. А он их просто не заметил! Надо вернуться обратно в исходную точку, ко входу в парк и, возвращаясь, все так же внимательно смотреть себе под ноги… Он понимал, что это нелепо и глупо: ходить туда-сюда по парку и разглядывать дорожки. Но человек в измятом коричневом костюме настолько расстроился из-за того, что он потерял ключи от сейфа представительства, что был совершенно не в состоянии взять себя в руки: каждому знакомо это чувство – с одной стороны уже знаешь, что все, наверняка, бесполезно, что не на что больше надеяться, что надо остановиться, а с другой стороны, все продолжаешь и продолжаешь упорствовать, и на душе от этого все тоскливее и тоскливее.

Пройдясь по третьему разу вдоль всего маршрута их с коллегой прогулки, человек в измятом коричневом костюме решил схитрить – зайти в маленькое кафе, приютившееся в одном из уголков парковой чащобы.

Он решил, что посидит в кафе некоторое время, постарается успокоиться, подумает. Это и не будет полусумасшедшим хождением по одному и тому же ма ршруту, но и из парка он, тем не менее, не уйдет, а значит, еще не… пока еще не наступит момент окончательного расставания с надеждой найти утерянные ключи и тем самым спастись от ужасной неприятности. Его немного пугало это маленькое парковое кафе, довольного убогое снаружи и, вполне возможно, таившее внутри какие-нибудь опасности для случайного посетителя. Что за люди могут быть там, внутри, что за посетители?.. Впрочем, он надеялся, что никаких посетителей там нет.

Так оно и оказалось: он вошел в кафе, в маленьком зальчике было совершенно пусто, никого из обслуги тоже видно не было. Он сел за ближайший к двери столик, но к нему так никто и не вышел. Он мог сидеть и смотреть через окно на парк.

Такого с ним еще не случалось! Такой рассеянности: потерять ключи от сейфа представительства! Должно быть, он переутомился с этими впечатлениями от ужасных террористических актов. От слишком сильных впечатлений зашел ум за разум, он перестал вообще что-либо соображать, стал невнимателен, выронил ключи… Как в страшном сне в эти мгновения перед окном проплыло невыразимо жуткое лицо двигавшегося вдоль фасада кафе человека. Человеку в измятом коричневом костюме трудно было бы выразить словами, чем ужасно это лицо: не своими ли размерами? Оно было очень маленьким, словно бы детским. Но с другой стороны – это было лицо не ребенка, а мужчины, но и не карлика. Смертельно бледное, с большими темными глазами. Они смотрели куда-то вдоль фасада. Лицо прошло перед окном… и все.

Человек в измятом коричневом костюме сидел не шевелясь.

Раздалось какое-то звяканье железа об железо – со стороны двери. Он расслышал следом звук проворачиваемого в замке ключа. Раз, два… Потом наступила тишина… Человек в измятом коричневом костюме по-прежнему сидел не шевелясь… Ветви деревьев в парке перед окном болтались из стороны в сторону. Дул ветер, но звук его сюда не проникал. Где-то не так далеко отсюда застыли, должно быть, лошадки разрисованных разноцветными красками каруселей. Веселые, радостные детские лошадки. Каруселька!.. Веселая и радостная каруселька его детства! Что-то невыразимо тоскливое должно было быть в этот момент в тех самых карусельках, которые были совсем неподалеку отсюда. Он не придет на них, не залезет на лошадку – она слишком маленькая, а он теперь слишком большой, чтобы кататься на такой маленькой детской лошадке.

Человек в измятом коричневом костюме умер от разрыва сердца, который случился от ужаса, который он испытал, когда увидал вдруг в паре метров от себя за окном невыразимо страшное, мучительное, невообразимое лицо. Он и без того переутомился сегодня из-за сильных впечатлений, которые были связаны с жуткими террористическими актами, потом он утерял ключи, и это добавило острых ножей, которые пронзили его сердце, потом он бегал туда сюда по маршруту, которым они гуляли, – искал ключи, потом зашел в кафе, посидел немного, увидал лицо, поседел вмиг и умер. Седой мертвец сидел за столиком. А где-то не так далеко отсюда закружились вдруг без пассажиров карусельки его детства, размалеванные разноцветными красками. Но он на них больше не залезет.

Человек в измятом коричневом костюме на самом деле не умер от разрыва сердца. Но мысль о том, что он мог поседеть и умереть от разрыва сердца, прошла в его голове… Он не мог преодолеть собственного оцепенения. Лицо потрясло его! Что это было?!.. Господи, где он?! Почему он здесь?! Что это за место? Кафе? Почему так пусто? Что это за лес за окном?

Он, кажется, терял на мгновение сознание. Почему?

Человек в измятом коричневом костюме потер виски руками. Тут он вспомнил про ключи, парк, кафе, звук ключа, проворачиваемого в замке. Он вскочил со стула и подлетел к двери, задергал за ручку. Тщетно!

Дверь была заперта. Та дверь, та самая дверь, через которую он вошел в кафе, теперь была заперта!

Должно быть, страшное лицо сейчас войдет в зальчик кафе откуда-то из внутренних помещений. Человек в измятом коричневом костюме схватил стул, на котором он только что сидел и, стоя спиной к запертой двери, приготовился защищаться. Он не мог, конечно же, понять, что происходит, но то, что он будет обороняться отчаянно и упорно – в этом он был сам за себя уверен.

Так, держа в руках стул, он простоял довольно долго. Из внутренних помещений кафе не доносилось ни шороха. В зальчике, который и без того был не очень светлый, стало еще темнее. Темнело на улице. Ветер утих, деревья парка, – он видел это в окно, – стояли без движения. Тут он почувствовал, что еще немного – и его всего от страшного напряжения сведет какая-нибудь ужасная судорога. Он по-прежнему крепко сжимал в руках стул, – импровизированное орудие защиты, – поза его была неестественна и неподвижна. Должно быть, он дико смотрелся сейчас один в пустом темном кафе, со стулом в руках, приготовившийся обороняться, – знал бы кто-нибудь на работе, где он сейчас и что делает!.. Должно быть, Глава представительства уже не мечет в его адрес громы и молнии, должно быть, все уже просто ужасно недоумевают – что случилось и куда, а главное, по какой причине, он пропал?!.. Свой пе йджер он оставил в офисе и связаться с ним было никак нельзя. Впрочем, все уже, наверное, – по крайней мере, большинство сотрудников, – уже разошлись по домам.

Тут он сообразил, что сегодня утром забыл на полочке в ванной свои наручные часы, теперь ему даже неоткуда узнать, который час.

Человек в измятом коричневом костюме поставил стул на пол. И тут же, испытав дикий ужас, схватил его вновь: а что, как страшное лицо где-то там, в недрах кафе, стоит и только и ждет того момента, когда он расслабится, чтобы напасть?.. Еще некоторое время, впрочем, уже не так долго, как до этого, он стоял со стулом, изготовившись для отчаянного боя с загадочным и непостижимым противником. Время же шло и шло. Становилось темнее. Причем все заметней и заметней… Это были сумерки… День был закончен. Он был в каком-то оцепенении.

– Если я сейчас останусь здесь, – проговорил вслух человек в измятом коричневом костюме, и голос его прозвучал глухо. – То совсем скоро буду здесь в полной темноте. Стоп! А может быть, ужасное лицо только и ждет наступления темноты? В темноте обороняться мне будет еще тяжелей и ужасней.

Он знал, что звуки собственного голоса придадут ему храбрости. Действительно, они словно вернули его к реальности: что ему стоять, как идиоту, со стулом наизготовку?! Надо выбираться из кафе. И, действительно, в полной темноте сделать это будет непросто. Надо спешить, пока еще хоть что-то видно.

Преодолевая ужас, он поставил стул на пол и шагнул в сторону вну тренних помещений кафе… Медленно прошел за прилавок, толкнул дверь – она открылась…

Человек в измятом коричневом костюме оказался в заставленной какими-то коробками комнатке. Впрочем, было видно, что спрятаться в этой комнатке никто не может, – слишком эта подсобка была небольшой по размерам. Из нее он попал в кухню, – там тоже, среди плит и столов, он никого не обнаружил. Из кухни он зашел в еще одну подсобку, где было очень темно. Стараясь не сойти от страха с ума, он наткнулся на дверь, лихорадочно зашарил по ней руками, неожиданно быстро нащупал засов, дернул – засов легко поддался, хотя был внушительного размера, тяжелый. Толкнув дверь, человек в измятом коричневом костюме оказался на свежем воздухе. У него еще хватило самообладания и мужества, чтобы аккуратно и тихо притворить за собой дверь, но уже в следующее мгновение он ощутил себя опрометью бегущим невесть куда по темным аллеям парка. Было уже почти совсем темно. Он еле-еле успел выбраться из кафе до наступления полной темноты.

Господи, как хорошо сейчас в чистом и светлом офисе, где есть телефоны и факсы, и компьютеры и связь через Интернет! И должно быть, еще не все сотрудники разошлись по домам, – сидят, корпят над своими бумагами те, кому незачем спешить домой или те, кто хочет выслужиться перед начальством!.. И не иссякли, должно быть, еще до конца дневные информационные потоки, и Глава представительства, наверняка, сейчас безумствует над запертым сейфом и названивает сотруднику в измятом коричневом костюме домой. И у того в маленькой съемной квартире в районе метро «Речной вокзал» то и дело включается автоответчик: «К сожалению, сейчас меня нет дома… Не могли бы вы…» – звучит его записанный на магнитную ленту голос, перебивая звук тоненькой струйки воды, текущей из неисправного крана в мойку на оставленные там после завтрака грязную тарелку со следами томатного соуса, вилку, нож.

Человек в измятом коричневом костюме, наконец, смог перейти на шаг. Как уютно сейчас в Интернете: какой светлый и понятный сейчас экран его любимого компьютера, а в нем – красивые и нестрашные сайты! И даже террористические акты казались ему сейчас приметами далекого и нестрашного мирного времени. Где же он оказался?.. Ну в парке-то он не заблудится! Вон там видны огоньки высоких зданий, сейчас он сориентируется и пойдет в нужную сторону. Главное, не нарваться на каких-нибудь плохих людей, которые, конечно же, могут быть в парке ночью… В это мгновение он услышал шаги и голоса.

Странно, но на этот раз он совершенно не испугался (или уже был к этому моменту так перепуган, что дальше пугаться было некуда?). Он расчетливо и бесшумно сошел с аллейки в сторону и спрятался за густыми кустами, которые росли в этом месте по сторонам. Глаза его уже успели привыкнуть к темноте, он напряженно прислушивался…