Читать книгу Седая оловянная печаль. Зловещие латунные тени. Ночи кровавого железа - Глен Кук - Страница 12
Седая оловянная печаль
11
ОглавлениеЯ не был у Морли несколько месяцев. Мы не ссорились, просто не было необходимости и не хотелось, будто корова, щипать травку, которой потчуют в его ресторане. Я пришел в девять. Заведение было закрыто. Ресторан Морли работает с одиннадцати вечера до шести утра и обслуживает всех мазохистов, готовых питаться одними овощами.
Кто только здесь не бывает! Даже некоторые из моих лучших друзей, мне тоже волей-неволей иногда приходится.
Итак, девять часов. Закрыто. Я подошел к черному ходу и постучал условным стуком, то есть колошматил в дверь и вопил, пока подручный Морли Клин с пятифутовым куском свинцовой трубы в руках не изъявил желание сделать из меня яичницу.
– Я по делу, Клин.
– Еще бы… стал бы ты так горячиться из-за вегетарианской жрачки. И носа не кажешь, пока чего не понадобится.
– Я плачу за услуги.
Он фыркнул. Он не доверял мне, считал, что я использую Морли, поскольку и он нередко втягивает меня в разные опасные предприятия, не спрашивая моего согласия.
– Звонкой монетой, Клин. И Морли не приходится даже задницу от кресла отрывать – у него всегда есть мальчик на побегушках.
Клин помрачнел: он как раз был одним из этих мальчиков. Но дверь не захлопнул.
– Проходи.
Он посторонился, запер дверь и провел меня через кухню, где повара резали капусту, к бару. В баре он сунул мне кружку яблочного сока, буркнул: «Жди» – и пошел наверх.
Зала была голой, тихой и унылой. Здесь не часто собирается много народу.
Морли Дотс – безжалостный негодяй, кровопийца и шантажист. Как и те, кто на него работает. Он паразит, использующий в своих грязных целях самые темные стороны человеческой натуры. В этом ему нет равных, разве кое-кто из парней Чодо Контагью.
В общем, Морли Дотс – квинтэссенция всего, что я ненавижу. Когда-то я и сам был таким, но, твердо решив исправиться, отделался от подобных субъектов. Но Морли я люблю. Ничего не поделаешь – любовь зла.
Клин вернулся и печально провозгласил:
– Он помешался на здоровье.
– Подумаешь, новость! Да он из кожи вон лезет, лишь бы обратить еще кого-нибудь.
Морли – единственный в своем роде убийца-вегетарианец. Он ужасно переживает, что его ближние губят свое здоровье, поедая мясо, не дожидаясь, пока он самолично перережет им глотки. Сдается мне, логика у него хромает. Впрочем, я могу ошибаться.
– Он выдумал что-нибудь новенькое? В последний раз, когда я его видел, он зарекся играть в азартные игры и пытался отказаться от женщин. Но без них он и дня не протянет.
– Да, с этим покончено. Напомни ему. Сейчас у нас на повестке дня режим. Рано ложиться, рано вставать. Он уже на ногах, оделся, поел и делает зарядку. Нет, только подумай! Год назад в это время суток я не мог его вытащить из постели даже под страхом смерти.
– Ну уж… Разве ты не веришь в чудеса? Стоило посулить ему солидный куш и…
– Он зовет тебя наверх. Налить еще?
– Давай. Все равно ничего покрепче у вас не дождешься.
Клин подмигнул – Морли так и не удалось обратить его – и наполнил мою кружку. Я захватил ее и поднялся в кабинет Морли, представлявший собой надстройку над основным помещением ресторана. Я, можно сказать, ближайший друг Морли, но во внутренние покои мне путь заказан: я чересчур коротко подстрижен, не крашу губки и не подвожу глазки.
Дотс приседал как заведенный, у меня от одного этого зрелища заболел живот.
– Для своего возраста ты в неплохой форме, – похвалил я.
Черт его разберет, может, это врожденное. В жилах Морли течет кровь эльфов, а они долго сохраняются.
– Ты, видно, снова взялся за работу, – заговорил он без малейшего напряжения, не переставая приседать.
Да, зарядка и мне не помешала бы. В моем возрасте, стоит распуститься, восстановить форму уже нелегко.
– С чего ты взял?
– Без дела ты сюда не заходишь.
– Неправда. С Майей я приходил почти каждый день.
Раньше, до нашего разрыва.
– Ты проворонил настоящую жемчужину, Гаррет.
Морли перевернулся и начал отжиматься.
Темная кровь эльфов в нем почти незаметна. Он выглядел просто невысоким, стройным темноволосым мужчиной в отличной форме. Морли легок на ногу. Вокруг него всегда атмосфера риска и приключений, но без угрозы, поэтому женщины находят его неотразимым.
– Наверное, ты прав. Мне порой недостает ее. Славная малышка.
– И прехорошенькая. А с Тинни как? Встречаетесь?
Моя подружка Тинни Тейт – рыженькая, темпераментная девица. У нас с ней весьма бурные и непредсказуемые отношения.
– Встречаемся. Если ей не взбредет в голову наказать меня, лишив своего общества.
– Хорошо, что ты не проболтался ей о Майе. За все время нашего знакомства других разумных поступков за тобой не числится.
Морли быстренько отжался положенные пятьдесят раз и вскочил. Он даже не вспотел. Мне ужасно захотелось пнуть его в зад: ничего не поделаешь, зависть – страшная штука.
– Ты слышал о генерале Стэнтноре?
– Командовал морской пехотой?
– Именно.
– И что же?
– Парень, что работает у него, – мой бывший сержант – потребовал вернуть старый должок. Он хочет, чтобы я кое-что сделал для старика.
– Ты делаешь что-то просто так, ради самой работы? Все-таки ты редкий экземпляр, Гаррет.
– Знаю. Я как собака – пальцем не шевельну, если не голоден.
– Короче. Я-то работаю всегда, и работы у меня навалом.
– Старик умирает. Сержант думает, что его пытаются убить. Медленно, чтоб было похоже на изнуряющий недуг.
– Его в самом деле убивают?
– Не знаю. Он болен уже давно. Ты представляешь, как это можно сделать?
– Какого он цвета?
– Цвета?
– Ну да. Есть яды, которые действуют постепенно, накапливаясь. Распознать их можно по цвету лица больного.
– Он болезненно-желтый. Волосы выпадают клоками. Кожа точно прозрачная.
Морли наморщил лоб:
– Ни синего, ни серого?
– Желтый. Как помадка.
Он покачал головой:
– Ничего не могу сказать.
– Он еще страдает припадками.
– Бешенства?
– Сердечные или что-то в этом роде.
– Ни на что не похоже. Если б увидеть его…
– Да. Но вряд ли это можно устроить. Они там все с приветом, не выносят чужаков.
Я бегло описал ему обитателей дома Стэнтнора.
– Похоже на психушку.
– Вроде того. Все они, кроме кухарки и Дженнифер, лет по тридцать прослужили в морской пехоте, главным образом в Кантарде.
Морли усмехнулся:
– От комментариев воздержусь.
– Молодец. Избегайте соблазнов, и мир станет чуточку лучше. Еще одно. Старик воображает, что я занят поисками вора. Кто-то крадет его серебро и военные трофеи. – Я протянул список, Морли начал читать. – Я заплачу дополнительно тому, кто возьмется разведать, не проходят ли некоторые из этих вещей по обычным каналам.
– Плоскомордому нужна работа.
Плоскомордый Тарп – наш общий приятель, что-то среднее между Морли и мной. Он совестливей Дотса и честолюбивей меня, но огромный, как дом, и кажется недоумком. Тарпа трудно принимать всерьез, и ему редко достается хорошая работа.
– Ладно. Я заплачу по обычным расценкам. Плюс если найдет что-нибудь из списка. Плюс если опишет вора.
– Деньги при тебе?
Намек понят. Я выплатил ему аванс.
– Мы с Плоскомордым благодарим тебя, – сказал Морли. – Конечно, хочется сделать одолжение старому товарищу, но задаром это чертовски скучно. Особенно если старик просто помирает своим ходом.
– Что-то там происходит. Меня пытались замочить.
Я вкратце рассказал ему.
– Вот бы посмотреть на физиономию того парня. Он вдарил топором, а ты зазвенел как колокол, – заржал Морли. – Однако тебе повезло.
– Надо полагать.
– В чем же, по-твоему, суть дела?
– Не знаю. Деньги? Больше там ничего нет. У старика примерно пять миллионов. Сын его умер. Жена умерла двадцать лет тому назад. Его дочь Дженнифер получает половину, а другая половина переходит к его приятелям – морским пехотинцам. Три года назад было семнадцать наследников. С тех пор двое умерли, предположительно естественной смертью, одного забодал бешеный бык, а четверо пропали. Посчитать нетрудно: доля оставшихся в живых почти удвоилась.
Морли уселся, положил ноги на стол и поковырял зубочисткой в жемчужно-белых зубах. Я не мешал ему думать.
– Да, в этом муравейнике может подняться довольно паршивая возня.
– Такова уж человеческая природа.
– Я не любитель держать пари, но тут можно смело ставить на жадность. Кому-то не хватает его доли.
– Такова уж человеческая природа.
– Никто не пройдет мимо таких денег. Ни ты, ни я, ни даже святой. Думаю, ты копаешь в правильном направлении.
– Беда в том, что мне никак не удается увязать все вместе. Если я найду вора – кстати, зачем воровать, когда тебя ожидает огромное наследство? – не станет ни на йоту ясней, кто убивает генерала. Для того, кто сокращает число наследников, это смысла не имеет. Ему, наоборот, надо, чтоб старик протянул подольше.
– Что будет, если дочка сыграет в ящик раньше его?
– Проклятье!
Это же очень важно, а мне и в голову не приходило. Если все перейдет к служакам, ей надо держать ухо востро.
– Странно, по их поведению не заподозришь, что они знают о происходящем. Похоже, они настроились жить себе поживать тихо-мирно. Они и не думают следить друг за другом, а я, пробыв там всего день, сразу заметил, что дело нечисто.
– Вы, сыщики, дальше своего носа не видите.
– Ты о чем?
– Ведь они все старые товарищи. Кому-то одному взбрело на ум разбогатеть, перерезав остальных. Но кто же заподозрит своего старого кореша? Представь только, через что они прошли вместе.
Он прав. У меня тоже такое в голове бы не уместилось. Нельзя вдруг перестать доверять старому товарищу, с которым провел бок о бок много лет. Невозможно вообразить, что он так изменился.
– В конце концов, может, так оно и есть: трое умерли естественной смертью, а четверым надоели заведенные в доме порядки, и они ушли, наплевав на деньги.
– А земля плоская и стоит на трех китах.
– Ты пессимист.
– Я реалист. Ты разуй глаза. На днях тридцатишестилетний мужик зарезал отца с матерью за то, что они не дали ему денег на бутылку. Такова жизнь, Гаррет. Люди – хуже самых жутких чудищ из ночных кошмаров. – Он усмехнулся. – Тебе еще повезло: никакой мистики – ни вампиров, ни оборотней, ни ведьм, ни колдунов, ни встающих из могил мертвецов. Всякая дрянь не путается под ногами.
Я фыркнул. Такие штуки встречаются не на каждом шагу, но они тоже часть жизни, и рано или поздно приходится с ними сталкиваться. Лично меня чертовщина интересовала мало. Впрочем, мне еще не довелось иметь с ней дело.
– Кажется, я видел привидение.
– Чего?
– Привидение. Я все время вижу женщину, которую никто не впускал в дом. Никто больше ее не видит. Если они не морочат меня, но, скорее всего, морочат.
– Или тебе мерещится. Роскошная блондинка, верно?
– Блондинка. Недурна.
– Ты просто грезишь наяву.
– Ну, со временем узнаем. Меня еще кое-что тревожит, но пока не могу выразить словами, что именно.
– Пустяки, наверное.
– Пустяки? Лучше мне вернуться туда.
– У тебя есть с собой что-нибудь эдакое? Неприятно думать, что ты в окружении убийц – и не вооружен ничем, кроме зубов и ногтей.
– Есть пара штучек.
– Всегда у тебя что-нибудь припасено, – хмыкнул Морли. – Смотри не поворачивайся ни к кому спиной.
– Не буду.
Я уже закрывал дверь, когда Морли окликнул меня:
– А дочка, какая она из себя?
– Двадцать с небольшим. Красотка, но не из разговорчивых. Испорченная девчонка, надо полагать.
Он задумчиво поглядел на меня, передернул плечами, встал из-за стола, опустился на пол и снова принялся за отжимания. Я хлопнул дверью: тяжело смотреть, как человек сам себя мучает.