Читать книгу Десять поверженных - Глен Кук - Страница 4

Хаос прекратил существование. Улицы Берилла стали мертвенно-тихими, как в побеждённом городе. Даже бунтовщики не высовывались, пока голод не погонит их к городским складам продовольствия.

Старшина пытался «закрутить гайки». Капитан его игнорировал. Немой, Гоблин и Одноглазый выслеживали чудовище. Оно действовало на чисто животном уровне, утоляя вековой голод. Все осаждали Старшину с требованиями о защите.

Лейтенант опять собрал нас в офицерской столовой. Капитан не терял времени:

– Ребята, мы оказались в мерзком положении, – он расхаживал по комнате. – Бериллу нужен новый Старшина. Каждая группировка просит Чёрную Гвардию встать на её сторону.

Вместе со ставками возрастала моральная дилемма.

– Мы не герои, – продолжал Капитан, – мы можем воевать. Мы тверды духом. И мы с честью пытаемся выполнить свои обязательства. Но мы не умираем за просто так.

Я возразил. Существующая традиция ставила под сомнение его утверждения.

– Наш насущный вопрос – это выживание Чёрной Гвардии, Каркун.

– Нам платят золотом, Капитан. Сохранение чести – вот наш насущный вопрос. В течение четырёх веков Чёрная Гвардия свято выполняет свои обязанности. Не забывай о Книге Уложений, записанной летописцем Кораллом во время восстания Чиларков.

– Ты сам о ней не забывай, Каркун.

Я вышел из себя.

– Я настаиваю на своих правах свободного солдата.

– У него есть право говорить, – согласился Лейтенант. Он уважал традиции ещё больше, чем я.

– Ладно, пусть говорит. Никто не заставляет нас его слушать.

И я снова повторил, что самые трудные времена… пока не понял, что спорю сам с собой. Хотелось уже всё бросить.

– Каркун? Ты закончил?

Я сглотнул.

– Найдите законный повод, и я пойду с вами.

Том-Том насмешливо простучал на барабане. Одноглазый хихикнул.

– Это занятие для Гоблина, Каркун. Он не всегда был таким заморышем, и когда-то служил адвокатом.

Насмешка задела Гоблина.

– Я был адвокатом? Да это твоя мать была адвокатской…

– Хватит! – Капитан ударил ладонью по столу. – Мы получили «добро» от Каркуна, на этом и остановимся.

На лицах у всех читалось явное облегчение. Даже у Лейтенанта. Моё мнение как знатока истории значило даже больше, чем мне того хотелось бы.

– Выход очевиден – уничтожение человека, держащего нас в руках, – я огляделся. В воздухе что-то висело, это было похоже на старый застоявшийся запах, на зловоние в склепе. – Кто сможет обвинить нас, если в этом взбаламученном государстве какому-нибудь наёмному убийце удастся проскочить?

– Твои извращённые мысли отвратительны, Каркун, – сказал Том-Том. И опять пробил дробь на барабане.

– Боитесь назвать вещи своими именами? Мы сохраним внешнюю честность. Мы всегда допускали слабости. Так же часто, как и наоборот.

– Мне это нравится, – сказал Капитан, – но сейчас давайте прервёмся, пока не пришёл Старшина и не спросил, что тут происходит. Том-Том, ты остаёшься. У меня есть для тебя занятие.

Ночь в самый раз подходила для отчаянных воплей. Густая и непроглядная, она стирала последний тонкий барьер между цивилизованным человеком и чем-то ужасным, таящимся у него в душе. Крики, доносившиеся из домов, были полны страха и гнева. А теснота создавала слишком большое напряжение на путы, которые ещё сдерживали этот внутренний человеческий ужас.

Рычал налетающий с залива холодный ветер, гоня тяжёлые штормовые тучи. В их тёмной глубине сверкали молнии. Ветер выдувал зловония Берилла, а ливень промывал улицы. К рассвету Берилл показался совершенно другим городом. Он был мертвенно-тихий, холодный и чистый.

Мы шли к берегу по улицам, покрытыми пятнами луж. Потоки дождевой воды всё ещё кудахтали в водостоках. К полудню воздух опять будет тяжёл и ещё более влажен, чем прежде.

Том-Том ждал нас на лодке, которую он нашёл.

– Сколько ты прикарманил на этом деле? – спросил я. – Похоже, что эта шаланда потонет ещё до того, как минует остров.

– Ни медяка, Каркун, – ответил он с разочарованием в голосе. Они с братцем изрядные жулики и дельцы. – Ни медяка. Всё это гораздо хитрее, чем кажется на первый взгляд. Её хозяин – контрабандист.

– Поверю на слово. В конце концов, тебе видней.

Тем не менее я ступил на борт в высшей степени осторожно. Том-Том нахмурился. Ожидалось, что мы сделаем вид, будто такой вещи, как скупость Том-Тома и Одноглазого просто не существует.

Мы вышли в море, чтобы договориться. Том-Том получил от Капитана карт-бланш. Лейтенант и я были здесь для того, чтобы пнуть Том-Тома, если он потащит не в ту сторону. Немой и полдюжины солдат сопровождали нас для показухи.

У острова нас окликнули с таможенного баркаса. Мы успели скрыться до того, как они смогли последовать за нами. Я сидел на корточках, выглядывая из-под утлегаря. Чёрный корабль вырастал всё больше и больше.

– Эта чёртова посудина – целый плавучий остров.

– Слишком большой, – проворчал Лейтенант, – корабль такой величины не может не развалиться в штормовом море.

– Почему? Откуда ты знаешь? – даже находясь в состоянии неуверенности, я продолжал интересоваться своими товарищами.

– Плавал юнгой, когда был молодым. Я изучил корабли.

Его тон исключал дальнейшие расспросы. Большинство людей предпочитают не распространяться о своём прошлом. Впрочем, чего ещё можно было ожидать в обществе головорезов, которых объединяло их настоящее и противопоставленная всему остальному миру жизнь в прошлом.

– Не слишком велик, если иметь чудотворную силу, которая сделает его крепче, – возразил Том-Том. Он весь трясся и выбивал на барабане беспорядочные, неровные ритмы. Они с Одноглазым не выносили воды.

Вот так. Сказочный корабль очаровывал. Чёрный, как самое дно ада, он сильно действовал мне на нервы.

С корабля спустили трап. Лейтенант взобрался наверх. Казалось, он был поражён.

Сам я не моряк, но судно на самом деле выглядело вылизанным до упора.

Младший офицер попросил Том-Тома, Немого и меня проследовать за ним. Он молча провёл нас вниз, затем по коридорам в сторону кормы.

Эмиссар северян сидел скрестив ноги на роскошных подушках. Кормовые иллюминаторы за его спиной были открыты. По своей роскоши каюта была достойна восточного властелина. Я разинул рот. У Том-Тома в глазах вспыхнули алчные огоньки. Эмиссар засмеялся.

Для меня это был просто шок. Смех имел такой высокий тон, что больше напоминал хихиканье, и подошёл бы скорее какой-нибудь пятнадцатилетней мадонне из ночной таверны, чем мужчине, который был могущественнее любого короля.

– Извините, – сказал он, изящно прикрыв рукой то место, где по идее должен быть рот, если бы не этот чёрный шлем, закрывающий всю голову, – присаживайтесь.

Мои глаза широко открылись помимо моей воли. Все замечания были произнесены совершенно разными голосами. Может, под этим шлемом целое скопище разнополых существ?

Том-Том глотал воздух. Немой, будучи Немым, просто сел. Я последовал его примеру и постарался придать своему испуганному и любопытному взгляду более приличное выражение.

Том-Том как дипломат проявил себя не с лучшей стороны. Не подумавши, он ляпнул:

– Старшина долго не протянет. Мы хотим заключить соглашение.

Немой ткнул его ногой в бедро.

– И это наш дерзкий предводитель воров? Мужчина со стальными нервами? – пробормотал я.

Посланник захихикал.

– Ты ведь врач, Каркун? Не обижайся на него. Просто он меня знает.

Ледяной страх обнял меня своими тёмными крыльями. На висках выступил пот. И вовсе не от жары. Сквозь открытые иллюминаторы проникал прохладный морской ветерок, за одно дуновение которого жители Берилла пошли бы на всё.

– Меня нечего бояться. Я послан, чтобы предложить союз, который выгоден Бериллу так же, как и моему народу. Я убеждён, что такое соглашение может быть достигнуто, хотя и не с теперешним правителем. Вы столкнулись с проблемой, которая требует такого же решения, как и моя. Но ваши обязанности связывают вам руки.

– Он всё знает. Обсуждать нечего, – проквакал Том-Том. Он извлёк из барабана глухой звук, но его амулет не помогал. Том-Том задыхался.

Посланник обвёл нас взглядом.

– Старшина не недоступен. Даже охраняемый вами.

Том-Том как будто совсем проглотил язык. Посол посмотрел на меня. Я пожал плечами.

– Предположим, Старшина скончался, когда ваша Гвардия защищала Бастион от мятежников.

– Превосходно, – заявил я, – но как насчёт нашей собственной безопасности?

– Вы прогоняете бунтовщиков, после чего обнаруживаете труп. Вы свободны от своих обязанностей и можете покинуть Берилл.

– Покинуть? И куда же нам податься? И как нам прогнать неприятеля? Городские Отряды погонятся за нами.

– Скажи своему Капитану, что если я получу письменную просьбу о принятии всей полноты власти после того, как Старшина будет устранён, мои силы помогут вам на Бастионе. Но вы должны покинуть Берилл и встать лагерем на Столпе Мук.

Столп Мук – это крайняя оконечность мелового мыса, покрытая бесчисленными маленькими кавернами. Мыс выдаётся в море в дне пути к востоку от Берилла. А такое имя дано из-за стонов, которые ветер постоянно выдувает из трещин. Там же находится и маяк, служащий одновременно и сторожевой башней.

– Но это же чёртова ловушка. Этим увальням останется только обложить нас и посмеиваться, пока мы не сожрём друг друга.

– Просто там будет удобней высадиться на лодках, чтобы вас забрать.

Динь-динь. Тревожный колокольчик прозвенел где-то у меня в затылке. Этот гад собирается использовать нас в своих играх.

– Какого же чёрта вы будете всем этим заниматься?

– Ваша команда останется не у дел. А я бы желал взять вас на работу. На севере ещё нужны хорошие солдаты.

Динь-динь. Тот же колокольчик продолжал петь. Он хочет взять нас на борт. Зачем?

Что-то подсказало мне, что сейчас не самый подходящий момент для вопроса. Я резко сменил тактику.

– А как насчёт нечисти?

Всегда делай то, чего от тебя не ожидают.

– Той, что из склепа? – спросил посланник тоном «женщины твоей мечты», мурлыкающей: «Ну, давай же…» – У меня для неё тоже есть работа.

– Вы что, можете ею управлять?

– Если потребуется.

Я подумал о молнии, искорёжившей бронзовую доску, целое тысячелетие остававшейся невредимой. Я был уверен, что смог скрыть свои подозрения. Однако эмиссар засмеялся и сказал:

– Может быть, доктор. А может, и нет. Занятная головоломка, да? Возвращайтесь к своему Капитану и решайтесь. Только поскорее. Ваши враги готовы двинуться, – он сделал жест, дававший понять, что мы свободны.