Читать книгу Гипнотизеры - Гордон Корман - Страница 8

Каждый день после школы Джекс садился на метро и ехал в «Сентию». В уже знакомом ему небольшом кабинете он продирался сквозь новые и новые опросники. Доктор Мако, может, его и выбрал, но, похоже, слишком ценил свое время, чтобы хотя бы зайти поздороваться. Джекс начинал задаваться вопросом: бывает ли директор в институте вообще или он только и делает, что отыскивает знаменитостей, с которыми можно сфотографироваться?

В отсутствие доктора Мако главной в «Сентии» была Морин Сэмюэлс. Так что это с ней предполагалось обсуждать, в чем задачи института и что Джекс должен тут делать. Но выходило так, что всякий раз, когда он оказывался рядом с ней, мир вокруг как-то серел. Ее красота была настолько ослепительной, что в ее присутствии все остальное блекло и отступало на задний план – даже жгучее любопытство по поводу «Сентии» и его роли здесь.

Догадаться было невозможно: подсказок катастрофически не хватало. Среди многочисленных фотографий знаменитостей изредка попадались вставленные в рамочку газетные статьи, но в большинстве из них речь шла исключительно о докторе Мако и его поразительных знакомствах: Мако в конгрессе, Мако с Биллом Гейтсом, Мако выступает перед главами стран Евросоюза, Мако на церемонии «Оскар». Иногда попадались намеки на «новаторские исследования» института или на «революционные идеи», которые там рождались. Даже страница института в Википедии содержала лишь его название и адрес, а дальше следовало пространное резюме его основателя и директора.

Заканчивалось оно словами: «Элиас Мако посвятил свою жизнь развитию образования в Нью-Йорке и может послужить источником вдохновения для каждого из нас».

«Ага, – подумал Джекс. – Где-то я это уже слышал».

Какие бы цели ни ставила перед собой «Сентия», тут, похоже, не полагалось посвящать в них новичков. Сколько бы Джек ни приставал с расспросами, его неизменно отправляли к мисс Сэмюэлс – если вообще снисходили до ответа. Чаще всего сотрудники притворялись жутко занятыми и сбегали вершить новаторские и революционные дела где-нибудь в другой части здания.

Что все это значило? Джексу попались кое-какие интересные мелочи, но ни о чем конкретном они ему не сказали. Однажды, пытаясь найти мужской туалет, он застал в одном из кабинетов троих людей. Все они были босые, подпрыгивали и кричали: «Ой!.. Ай!.. И-и-и!», а рядом сидел еще один, наблюдая и записывая что-то в блокнот на пружине. В другой раз, возвращаясь из буфета, он открыл какую-то дверь и обнаружил за ней группу людей, которые, опустив головы, с искаженными страхом лицами ползали по полу на животе.

– Лежать! – приказал один из них. Он кричал так, будто боялся, что в этой тихой комнате его не услышат. – Противник открыл огонь!

Из стеклянной будки за ними следили несколько сотрудников. Среди них была мисс Сэмюэлс, поэтому большинство подробностей от Джекса ускользнуло. Но он мог бы поклясться, что мужчина слева от нее как две капли воды похож на Удивительного Рамоло.

В среду Джекс наткнулся на человека на беговой дорожке – только выглядел он так, будто не спортом занимался, а спасался от неминуемой гибели. Он был одет в костюм и галстук и оглядывался через плечо с неподдельным ужасом.

За пультом дорожки стоял Уилсон Деврис. Он обернулся, заметил Джекса, и его лицо исказилось от ярости.

– Убирайся отсюда!

Резкий окрик сбил бегуна с ритма. Он замешкался, лента дорожки швырнула его назад, и он ударился о стену.

На шум из своего кабинета явилась мисс Сэмюэлс. Она огляделась и сразу же бросилась к лежащему на полу мужчине.

Уилсон указал на Джекса.

– Он влетел сюда и сорвал мне эксперимент!

– Ничего подобного! – выпалил Джекс в ответ. – Ты на меня заорал, и сам все испортил! И вообще, чем ты здесь занимаешься? Почему никто не может мне объяснить, что происходит?

Джек почувствовал на себе взгляд сияющих голубых глаз Морин.

– Это часть плана доктора Мако, – мягко сказала она. – Все разъяснится, когда доктор Мако посчитает, что ты готов.

Но на этот раз ее сногсшибательная внешность не подействовала на Джекса успокаивающе.

– Доктор Мако не видел того, что только что видел я! Этот бедняга был в таком ужасе, как будто за ним стая волков гналась!

– Это был тигр! – рявкнул Уилсон.

– Что-о-о?

Сэмюэлс положила руки Джексу на плечи.

– Нам нужно, чтобы ты продолжил тестирование. Уилсон, вызови медсестру. Все под контролем.

«Это был тигр».

Слова Девриса эхом отзывались в ушах Джекса. Уилсон что, издевался над ним? Не в первый раз. Парень вел себя как законченный гад по отношению ко всем вокруг, но для Джекса всегда приберегал какую-нибудь особенную гадость.

И все же его грызла другая мысль. Что, если Уилсон сказал правду? Естественно, никакой тигр за бегуном не гнался. Возможно, это ему только казалось. На пустом месте так сильно не пугаются.

Галлюцинации – может, это и есть недостающее звено между «Сентией» и Джексом? Пока что в видениях фигурировал только он сам, но это не значит, что хуже не станет. Неужели это только начало, и в конечном итоге он будет спасаться от несуществующих хищников?

«Исключительные навыки в области межличностной коммуникации», говорилось в письме Мако. Но, возможно, это была просто приманка. Институт вряд ли получил бы приток свежей крови, если бы директор начинал пригласительные письма с фразы: «Дорогой псих»…

Что, если Джекс здесь не сотрудник, а пациент? А «Сентия» – это какая-то экспериментальная психушка? И поэтому она такая навороченная и инновационная? Это могло бы объяснить, почему никто не признается, чем на самом деле занимаются в институте.

Если это правда, в курсе ли мама и папа? В этом Джекс сомневался. Конечно, они послали его к психоаналитику из-за видений, но ведь отказались же от этой идеи после того, как доктор Гунденберг попытался выпрыгнуть из окна. И когда родители засыпали его вопросами о том, как он проводит вечера в «Сентии», в их голосах всегда звучало веселое любопытство.

«Если бы они думали, что я больной, то точно улыбались бы поменьше».

– Псих? Ты? – изумился Томми на следующий день, когда Джекс рассказал ему о своей теории. – Не обижайся, Опус, но ты не настолько выдающийся.

– Бред какой-то! Они оставляют меня в кабинете совсем одного. Да я бы мог окунуть ноги в фиолетовую краску и истоптать пол-института, прежде чем кто-то заметил бы. С настоящими сумасшедшими так не обращаются, правда?

– Ну, а что с другими ребятами? – спросил Томми. – Они тоже пациенты?

Джекс пожал плечами.

– Кажется, я там точно единственный, кому еще ничего не известно про «Сентию». По-моему, у остальных есть какое-то представление, но, может, я и ошибаюсь. Да я во всем могу ошибаться.

– А что там за народ? – продолжил допрос Томми. – Все такие же гады, как тот Уилсон?

– Он хуже всех, но особо дружелюбных там нет вообще, – ответил Джекс. – Их, наверно, предупредили, что со мной нельзя говорить, чтобы они не проболтались о чем-нибудь, что мне знать не положено. Каждый раз, как я вхожу в комнату отдыха, все разговоры замирают. Как будто я прокаженный.

Вид у его друга был странно торжествующий.

– То, что тебя куда-то выбрали, не означает, что там будет круто, – проговорил он назидательно. – Точно так же, как с ораторским кружком или ученическим советом. Ты не сумасшедший; ты просто попал в отстойный институт.

В четверг днем в ситуации произошла благословенная перемена.

1409) Насколько важна, по вашему мнению, деятельность по разжиганию садовых дымовых грелок, призванных беречь плодовые деревья от инея?

□ а) Очень важна.

□ б) Достаточно важна.

√ в) Не важна.

□ г) Не знаю.

Это был последний вопрос. Карандаш закончился вместе с терпением Джека. Он бросился сдавать работу, надеясь узнать, что будет дальше. Должно же наконец произойти хоть что-нибудь толковое.

Мисс Сэмюэлс одарила его ослепительной улыбкой.

– Спасибо, Джекс. Мы очень ценим твое трудолюбие. – Она исчезла в подсобке и вышла с новой охапкой страниц. – Теперь нам только нужно, чтобы ты сделал вторую часть, и сможешь двигаться дальше.

На это Джекс ответил коротко:

– Нет.

Она нахмурилась.

– Так нужно. Доктор Мако сказал…

– Я тут уже неделю пробыл, и лично мне доктор Мако еще ничего не говорил. Может, его и вовсе нет на свете, а все эти фотографии с ним – сплошной фотошоп. Я ухожу! Ухожу, и все!

Резко развернуться и уйти оказалось трудновато, потому что для этого надо было оторвать взгляд от Морин. Но оно того стоило.

– Доктор Мако с тобой еще не побеседовал, – возразила замдиректора, когда он направился к лифту.

– Поэтому я и ухожу!

Шагая к метро, он почувствовал себя так, будто сбросил пятьдесят фунтов. Было немного досадно, что теперь он никогда не узнает, что они все-таки делают в этом дурацком институте. Но вообще Джекс был уверен: чем бы там ни занимались, ему лучше держаться подальше. Если он сходит с ума, то и так скоро это поймет. Хотя вряд ли он тронулся. Наоборот, уйти оттуда было самым здравым решением, когда-либо принятым им в жизни.

Придется устроить родителям сюрприз. Они будут разочарованы, узнав, что их единственный сын больше не особенный и, наверное, никогда таким не был. Джекс даже не знал, как им обо всем рассказать – то ли описать институт как сборище психов, то ли просто дураков. Он еще не определился.

Добравшись до дома, мальчик махнул рукой консьержу и поднялся на лифте на седьмой этаж, настраиваясь на тяжелый разговор. Может быть, мама и папа не поверят ему до конца, но им придется смириться с его решением. Даже если забыть обо всех тамошних странностях, у него есть дела поважнее, чем часами сидеть и закрашивать кружочки карандашом.

Открывая дверь квартиры, он раздумывал, что ответить, когда они попытаются убедить его вернуться.

На кухне мама говорила по телефону.

– О, было очень приятно с вами пообщаться. Как мило, что вы нашли время позвонить лично… Да, взаимно… Огромное спасибо. Увидимся завтра.

Джекс швырнул рюкзак в угол.

– Кто звонил?

– Доктор Мако.

Он чуть не упал.

– Да ну!

– Ага! – выдохнула мама, краснея, как юная поклонница в очереди за автографом. – До чего же исключительный человек!

– Ты смеешься? Он даже в собственном институте не появляется! Они, наверное, просто наняли какого-нибудь актера, чтобы попозировал для фото. И его же заставили позвонить – только потому, что я решил больше туда не ходить!

Она с раздражением посмотрела на сына.

– Знаешь, что-то не понимаю я твоих шуток. Доктор Мако только и говорил о том, как замечательно у тебя все получается.

– Это потому, что он ничего не знает! – возразил Джекс. – Я всю неделю занимался какой-то ерундой!

– Ну, все начинают с малого, – предположила она. – Но «Сентия» ожидает от тебя больших успехов. Доктор Мако это особенно подчеркнул.

– Не верю я, – отрезал Джекс.

– Тогда послушай, как он сам тебе это скажет. Он назначил нам встречу – всем троим – завтра в половине пятого.

Джекс прикинул в уме, не отказаться ли. Но любопытство взяло верх. Он должен был собственными глазами увидеть, что этот человек, миф, легенда существует на самом деле.