Читать книгу Ужас Данвича - Говард Лавкрафт, Говард Филлипс Лавкрафт, Adolphe de Castro - Страница 23

Жизнь Чарльза Декстера Варда
Перевод Л. Володарской
III. Сбор сведений и вызов духов
6

Оглавление

Пятнадцатого апреля произошло нечто важное. Хотя, в общем-то, качественно все оставалось по-прежнему, но количественно это было не так, и доктор Виллетт считает это важным. Дело было в Страстную пятницу, кое обстоятельство прислуга сочла едва ли не основополагающим, а остальные восприняли как простое совпадение. К вечеру молодой Вард принялся необычно громко повторять одно и то же заклинание, одновременно что-то сжигая, отчего запах распространился по всему дому.

Заклинание было так хорошо слышно в коридоре, несмотря на запертую дверь, что миссис Вард, притаившаяся там в беспокойном ожидании, невольно его запомнила, а потом записала по просьбе доктора Виллетта. Впоследствии доктор Виллетт узнал, что это заклинание почти в точности совпадает с найденным в мистических писаниях Элифаса Леви, этого таинственного человека, который первым ткнулся в запретную дверь и видел пугающие запредельные дали. Вард произносил его на латыни:

Заклинаю Адонаи Элоимом, Адонаи Иеговой,

Адонаи Саваофом, Метратоном Оу Агла Метоном,

Словом питона, тайной саламандр,

Духом сильфа, телом гнома,

Демонов Божеством, Альмонсином, Гибором,

Иехошуа, Эвамом, Зариатнатмиком,

Приди, приди, приди!


Это продолжалось без перерыва часа два, и все время заходились в лае собаки. Собаки лаяли не только по соседству, о чем можно судить по газетам, вышедшим на другой день, но и в доме Вардов. На них не обратили внимания из-за просочившегося во все комнаты непонятного и зловещего запаха, какого они до этого ни разу не слышали и с тех пор не слышали тоже. Неожиданно вспыхнула как будто молния, которая была очень яркой, даже ослепительной, если бы она случилась не днем, а потом раздался голос, который напомнил о дальнем раскате грома и который никто из слышавших его не забыл, потому что он был низким, зловещим и совсем не похожим на голос Чарльза Варда. Он сотряс дом, и по крайней мере двое соседей ясно слышали его, несмотря на лай собак.

Миссис Вард, в отчаянии не покидавшая чердак, задрожала, узнав его дьявольское происхождение, ибо Чарльз рассказывал ей, как писали о нем старые книги и как он гремел, судя по письмам Феннера, над фермой в Потюксете в ту ночь, когда исчез Джозеф Карвен. Она не могла ошибиться, так как Чарльз когда-то, когда они еще много разговаривали о Карвене, очень живо все ей описал и она запомнила часть давнего и непонятного заклинания: «ДИЕС МИЕС ДЖЕХЕТ БЕНЕ ДОСЕФ ДУВЕМА ЭНИТЕМАУС».

Сразу после этого ненадолго потемнело вокруг, словно вдруг наступил вечер, потом появился новый сильный запах, совершенно незнакомый и столь же невыносимый, как прежний. Чарльз продолжал произносить заклинание, и его мать слышала нечто, звучавшее как: «Йи-наш-Йог-Сотот-хе-лглб-фи-тродаг», – и заканчивавшееся фанатичным воплем «Йах!». Потом до миссис Вард донесся дьявольский истерический хохот.

Преодолевая страх, миссис Вард, движимая материнским отчаянием, постучала в дверь, но ей никто не ответил. Тогда она постучала еще раз, но тотчас затаилась, едва кто-то закричал опять. Она безошибочно узнала голос своего сына, который звучал одновременно с продолжавшимся хохотом другого голоса. Тут она лишилась чувств, хотя потом никак не могла вспомнить непосредственную причину своего беспамятства. Память милосердно изменила ей.

Мистер Вард возвратился домой в четверть седьмого и, не найдя жену в нижних комнатах, узнал от слуг, что она, вероятно, стоит возле двери в лабораторию Чарльза, откуда доносятся еще более странные, чем обычно, звуки. Поспешив наверх, мистер Вард обнаружил свою жену лежащей без сознания и бросился налить воды из ближайшего крана. Она тотчас пришла в себя и все вспомнила, и тут мистер Вард, не сводивший с нее глаз, тоже почувствовал странный озноб и едва не упал с ней рядом. Затихшая лаборатория совсем не была тихой, ибо из нее доносилась приглушенная беседа, внушавшая непонятный ужас, но слишком тихая, чтобы разобрать отдельные слова.

Чарльз и раньше произносил заклинания, однако теперешнее бормотание совсем не походило на прежние. Это был тихий диалог или имитация диалога с вопросами и ответами, утверждениями и возражениями. Один голос, несомненно, принадлежал Чарльзу, но другой был таким низким и глухим, какого молодой человек даже при всем своем желании не смог бы изобразить. Он производил пугающее, дьявольское, ненормальное впечатление, и если бы не крик жены, вряд ли Теодор Хоуленд Вард мог бы и дальше хвалиться тем, что никогда в жизни не лишался чувств.

Как бы то ни было, он схватил жену и помчался вниз прежде, чем она обратила внимание на испугавшие его голоса. Однако, как он ни торопился, все же до его ушей донеслось нечто такое, от чего он едва не потерял равновесие. Крик миссис Вард был услышан за запертой дверью, и в ответ на него были произнесены слова, которые он наконец-то разобрал. Они были произнесены взволнованным Чарльзом, однако отец уловил в них страх оттого, что он может услышать, о чем говорят в лаборатории. А и сказано-то всего было:

– Ш-ш-ш-ш! Пиши!

После обеда мистер и миссис Вард долго обсуждали происшедшее, и мистер Вард решил немедленно и серьезно поговорить с сыном. Как бы Чарльз ни дорожил своими занятиями, такое поведение больше нельзя было допускать, ибо последние события перешли грань разумного и стали угрозой для порядка и душевного спокойствия всех, кто жил в доме. Молодой человек, видно, совсем потерял рассудок, ибо только безумец способен на подобные дикие крики и воображаемые разговоры разными голосами, какие случились в этот день. Все это следовало немедленно прекратить, чтобы не заболела миссис Вард и не разбежались слуги.

Мистер Вард встал из-за стола и отправился на чердак в лабораторию Чарльза. На третьем этаже он помедлил, услышав шум в заброшенной библиотеке сына, словно кто-то в спешке раскидывал там книги. Открыв дверь, он увидел, как Чарльз собирает в охапку книги и бумаги самого разного вида и формата. Мальчик очень похудел и выглядел усталым. Услышав голос отца, он все уронил на пол, словно его застали за недозволенным занятием, и послушно сел. Довольно продолжительное время он безмолвно внимал заслуженным упрекам. Скандала не было. Когда отец замолчал, Чарльз сказал, что полностью с ним согласен и, конечно же, голоса, заклинания, запахи – совершенно непростительные его упущения. Он обещал вести себя тише, хотя твердо стоял на своем уединении. Однако он заметил, что большая часть его будущей работы связана с чтением книг, ну а для шумных песнопений, если они ему потребуются в будущем, он снимет где-нибудь дом.

В отношении испуга и обморока матери он выразил живейшее сожаление и объяснил, что беседа, которую она слышала, была частью сложного символического действа ради создания определенной духовной атмосферы. Из-за непонятной химической терминологии мистер Вард несколько растерялся, однако у него исчезли все сомнения по поводу душевного нездоровья его сына, несмотря на его напряженное состояние и необычную мрачность. Разговор, в сущности, закончился ничем. Чарльз собрал свои книги и бумаги и пошел наверх, а мистер Вард остался думать, что ему делать дальше. Он ничего не понял насчет занятий Чарльза, как не понял, отчего умер старый бедный Ниг, которого с выпученными глазами и открытым ртом нашли за час до этого в подвале.

Ведомый сыщицким инстинктом, несчастный родитель с любопытством оглядел опустошенные полки, чтобы определить, какие книги Чарльз забрал с собой. С детских лет Чарльз содержал свою библиотеку в строгом порядке, так что не составило особого труда узнать, чего не хватает. Мистер Вард удивился, обнаружив, что книги по оккультизму и древней истории остались на месте, зато исчезли книги, содержавшие современные знания по истории, разным наукам, географии, философии, а также современная художественная литература, некоторые газеты и журналы.

Это был неожиданный поворот в чтении Чарльза Варда, и его отец долго стоял в раздумье о странной метаморфозе. В комнате было еще что-то очень странное, от чего у старшего Варда теснило грудь, и он огляделся, стремясь обнаружить неладное. Он чувствовал его в самой атмосфере комнаты. Едва он вошел сюда, как понял, что здесь чего-то не хватает, и в конце концов доискался до ответа.

На северной стене над камином все так же хороши были резные деревянные панели из дома на Олни-корт, однако тщательно отреставрированного портрета Карвена как не было. Жара и время не пощадили масляные краски, и во время последней уборки в комнате случилось непоправимое. Краска отстала от дерева и внезапно вся отвалилась. Портрет Джозефа Карвена навсегда перестал следить за юношей, на которого был неправдоподобно похож, и теперь лежал на полу кучкой мелкой голубовато-серой пыли.

Ужас Данвича

Подняться наверх