Читать книгу Жертвоприношение - Грэм Мастертон - Страница 6

Мы спустились через сад, прошли под деревьями, пересекли по импровизированному деревянному мостику ручей, вышли через задние ворота и оказались на тропинке, вившейся позади прибрежных коттеджей. А поскольку двери во всех домах были открыты, мы могли заглядывать внутрь. Своими столами и стульями из темного дуба, сияющей бронзовой утварью и отутюженными льняными скатертями каждый коттедж напоминал пародию на аккуратный, уютный приморский домик. Среди горшков с геранью возлежал, зевая, рыжий кот.

Последний крутой поворот Дэнни пробежал, шлепая сандалиями по горячему асфальту, и тропа вывела нас на набережную. Пляж не совсем годился для купания, он был усеян камнями и грудами зеленовато-бурых водорослей. Хотя после прилива здесь осталось полно заводей, в которых копошилось огромное количество маленьких зеленых крабов, так что Дэнни будет чем заняться.

Мы прошли к пляжному кафе и расположились в небольшом, окруженном каменной стеной саду под красно-белым полосатым тентом. По-матерински заботливая женщина в белом фартуке принесла нам две пинты светлого пива и рожок мороженого для Дэнни.

– В это время года у нас полное затишье, – сказала она. – Приятно видеть новые лица.

– Думаю, в этом году все туристы организованно уехали на Корфу[6], – ответил я ей. – Не беспокойтесь, на следующий год они вернутся, когда поймут, какое это сомнительное удовольствие. Сувлаки[7] с чипсами и целое море текилы.

– Надолго вы здесь остановились? – спросила она.

– На все лето, – ответил я. – Я делаю ремонт в Фортифут-хаусе.

– В Фортифут-хаусе? Неужели? А разве Тарранты не думают возвращаться?

– Нет-нет. Они продают дом.

– Что ж… Значит, пришло время кому-то заселиться туда. Но я не стала бы.

– О, почему же?

Женщина покачала головой. Она напоминала мне бабулю из «Уолтонов»[8].

– Я даже в их сад не зайду после наступления темноты.

Лиз рассмеялась:

– Надеюсь, вы не верите в призраков?

– Нет, не верю, – ответила женщина. – Но оттуда долетают звуки, там горят огни, и мне это не нравится.

– Какие именно огни и звуки? – не скрывая любопытства, спросил я.

Лиз не могла удержаться от смеха:

– Да вы, я вижу, смеетесь надо мной? – резко ответила женщина.

– Нет, вовсе нет, – заверил я ее. – Я готов извиниться за свою спутницу, она только что приехала из Эссекского университета. Она из числа скептически настроенных интеллектуалов.

– А вы кто? – спросила женщина.

Я не привык, чтобы меня спрашивали вот так в лоб.

– Я… не знаю, я просто разнорабочий. Здесь подштукатурить, там подкрасить. Вот и все.

– А вы уже ночевали в Фортифут-хаусе?

– Да-а-а, – ответил я, заинтересовавшись.

– И не слышали никаких звуков?

– Зависит от того, что вы подразумеваете под звуками. Все старые дома издают звуки.

Женщина покачала головой.

– Ни один старый дом в мире не издает таких звуков, как Фортифут-хаус.

– Что ж, – признался я. – Были звуки. В основном, на чердаке. Протекший клапан, городские ласточки, белки.

– А царапанье? Вроде того, что издают крысы? Или звуки, которые невозможно объяснить? – Женщина внимательно смотрела на меня сквозь бифокальные очки. Казалось, будто ее глаза плавают в аквариумах для золотых рыбок. Очевидно, она аккуратно пыталась меня спровоцировать.

– Нет, на самом деле, никаких по-настоящему страшных звуков не было. Похоже, мы говорим о разных вещах.

– О, – проговорила женщина. – А огни вы видели?

– Никаких огней. Только звуки.

– Расскажите, на что они были похожи, – настойчиво попросила она.

– Не знаю: звуки, которые издают животные. Крысы там или белки.

Прищурившись, она уставилась на меня сквозь преломляющие линзы очков.

– А вы не слышали, чтобы кто-то плакал или кричал?

Я даже растерялся:

– Конечно, нет, ничего подобного.

– Прекратите! – воскликнула Лиз, притворно ужаснувшись. – Вы меня пугаете!

– Так вы говорите, что не видели никаких огней? – спросила женщина, совершенно не обращая на нее внимания.

Я покачал головой.

– Ну что ж, – сказала она. – Думаю, у вас все впереди.

Она собрала стаканы, и уже готова была вернуться на кухню, когда я окликнул ее:

– Подождите минутку!

– Да? – отозвалась она. Тонкое морщинистое лицо, внимательные глаза.

– Пожалуйста, расскажите мне об этом плаче и криках, – попросил я.

Женщина остановилась. Затем покачала головой:

– Это просто мои причуды.

– Расскажите, – настойчиво повторил я.

Но она вновь покачала головой, и я понял, что ждать от нее больше нечего.

– Странно это как-то, да? – произнесла Лиз, обхватив пивную кружку бледными пальцами в серебряных кольцах.

– По-моему, она делает это, чтобы развлекать туристов, – сказал я. – Все любят истории про призраков.

– Но ты же слышал звуки?

Я кивнул:

– Да, слышал. Я даже видел кое-что. Белку, наверное. Или крысу. Когда вернусь, посмотрю в справочнике телефон совета острова. Может, пошлют к нам специалиста.

В ярком утреннем свете существо, пронесшееся мимо меня на чердаке, казалось уже не таким и страшным. Да и темно там было, хоть глаз выколи. С тем же успехом я мог коснуться пальто или занавески. А в панике человек каких только ужасов себе не напридумывает.

И все-таки я так и не понял, что именно увидел в окно часовни. Но у меня возникло подозрение, что это какая-то иллюзия, вызванная усталостью и стрессом. Лиз вышла в сад, а мне показалось, что это мужчина с фотографии. Мой разум просто поторопился с выводами.

Я зашел в кафе, чтобы расплатиться. Женщина сидела за одним из пластмассовых столиков и рассортировывала пяти- и десятипенсовые монеты. Я встал рядом и ждал, когда она закончит. На стене висела ярко раскрашенная гипсовая камбала и вывеска с надписью от руки: «Рыба и чипсы».

– Вы правда видели огни? – спросил я ее.

Она подняла глаза. В левой линзе отражался изогнутый вид набережной.

– Да, правда, – ответила она. – И огни видела, и звуки слышала. Ночью я даже близко к этому дому не подойду.

– Миссис… – начал я.

– Кембл, – представилась она. – Но вы может звать меня Дорис, если хотите. Все меня так зовут. Мое настоящее имя Дороти, но все зовут меня Дорис.

– Хорошо, Дорис. Меня зовут Дэвид.

– Приятно познакомиться, – сказала она, складывая монеты в столбики по фунту.

– Расскажите мне про Фортифут-хаус, – попросил я ее.

Она поджала губы:

– Если вы остановились там, то вам лучше не знать.

– Это же не опасно, правда?

– Зависит от того, что вы называете опасным.

– Дорис, я слышал звуки на чердаке. И видел там какое-то существо. Думаю, это была крыса. Надеюсь, что крыса. Но есть кое-что еще.

Она почувствовала по голосу, насколько я серьезен, и подняла глаза.

– Этим утром я видел в саду мужчину.

– Да, ну? Какого мужчину? Случайно не мистера Бро? Иногда он приходит чистить пруд от водорослей.

– Как он выглядит?

– Э-э-э… лет шестьдесят пять – семьдесят. Обычно носит мягкую шляпу и шорты цвета хаки.

– Нет, это был не он. Этот был гораздо моложе и одет во все черное, в высоком черном цилиндре. Странно то, что в коридоре висит старая фотография Фортифут-хауса, и мужчина на ней выглядит почти так же, как тот, которого я видел сегодня.

– Молодой мистер Биллингс, – с уверенностью сказала женщина.

– Вы его знаете? – удивленно спросил я.

– И да и нет. Я знаю о нем. Но никогда с ним не встречалась. Нельзя знать кого-то, кто умер задолго до твоего рождения. Но это точно был молодой мистер Биллингс.

В этот момент в кафе вошла Лиз. В лучах света она казалась еще меньше и живее, чем была.

– Дэнни говорит, что хочет пить, – сообщила она.

– Мы уже уходим домой. Когда вернемся, он получит стакан апельсинового сока.

– У тебя такой вид, будто ты что-то потерял, – сказала Лиз.

– Возможно, рассудок. Дорис считает, что мужчина, которого я видел в саду сегодня утром, это некто Биллингс, умерший еще до ее рождения.

– Что-о-о? – усмехнулась Лиз и повернулась к Дорис: – Кажется, вы говорили, что не верите в призраков.

– Это был не мистер Бро, – резко возразила Дорис.

– Мистер Бро занимается чисткой пруда, – пояснил я.

– Это был молодой мистер Биллингс, – повторила Дорис. Она встала, взяла поднос с солонками и перечницами и принялась с шумом расставлять их на столах. – Есть старый мистер Биллингс и молодой мистер Биллингс. Вы видели второго.

– Но кто они такие? Или, точнее, кем они были?

Дорис со стуком поставила последние графинчики с маслом и принялась греметь пластиковой корзиной со столовыми приборами из нержавейки.

– Старый мистер Биллингс основал Фортифут-хаус, а после его смерти дом унаследовал молодой мистер Биллингс. Моя мать постоянно рассказывала мне об этом. Она раньше прибиралась в этом доме. Конечно, это было уже через много лет после того, как умер молодой мистер Биллингс. Но в те времена было еще много людей, знавших, что произошло. Не так давно в газете появилась статья о Фортифут-хаусе. Старый мистер Биллингс и молодой мистер Биллингс. Но именно с молодого начались все неприятности.

– Какие неприятности? – поинтересовался я.

Тут вошел Дэнни и спросил:

– Папа… можно мне пойти на пляж?

– Сперва доешь мороженое. И сними носки. Не знаю, зачем ты вообще их носишь.

– Мама сказала, что я должен их носить, чтобы ноги не пахли. А если я ношу одни сандалии, ноги начинают пахнуть.

– Хорошо, – вздохнул я. – Но сними их, перед тем как пойдешь к морю, ладно?

Дорис встала рядом с нашим столиком. Когда она говорила, то постоянно крутила туда-сюда обручальное кольцо, словно это были четки, а она читала молитвы. Подул теплый ветер, и с пляжа потянуло водорослями. Солнце отражалось в заводях, словно это были горшки с кусочками зеркала.

– Старый мистер Биллингс заработал состояние на сахаре. Он был другом доктора Барнардо в те времена, когда тот еще работал в лондонском госпитале. Когда доктор открыл свои первые пансионы для беспризорных мальчиков, старому мистеру Биллингсу эта идея настолько понравилась, что он построил Фортифут-хаус. Это был детский приют – бедные дети из лондонского Ист-Энда могли приезжать сюда и жить на берегу моря.

– Мне кажется, я что-то об этом слышал, – сказал я ей. – Сперва он назывался Дом Биллингсов?

Дорис кивнула:

– Верно. У него была хорошая репутация. Даже королева Виктория приезжала с визитом. Но два или три года спустя мистер Биллингс умер. Или его убили. Никто толком не знает. Говорят, с ним случилось что-то очень страшное. Приют унаследовал молодой мистер Биллингс, и с тех пор все изменилось. Стали появляться какие-то странные люди. А у одного из посетителей лицо якобы было покрыто бурыми наростами, так что на него невозможно было смотреть. Так рассказывала моя мать. Когда я была маленькой, она пугала меня своими историями до полусмерти!

А потом – не помню, какой год это был, – все сироты умерли. За две или три недели – никто так и не понял, от чего. Говорили, что однажды ночью люди видели в доме странные огни и слышали всякие звуки. А еще чьи-то громкие крики на непонятном языке. И якобы на следующее утро молодой мистер Биллингс был обнаружен совершенно невменяемым. Он полностью утратил рассудок. Говорил, что побывал в другом мире и видел такие ужасы, каких не доводилось видеть ни одному человеку. Состояние его все ухудшалось. Спустя три года его поместили в ньюпортскую психлечебницу, но он повесился в палате. Таким был его конец. Однако с тех пор все, кто жил в Фортифут-хаусе, жаловались на звуки и огни. Я сама видела их и знаю, почему Тарранты съехали.

Я искоса посмотрел на Лиз. С каждой минутой эта история все больше напоминала «Поэму о старом моряке». Хорошая байка для туристов. Для летнего вечера, когда тени начинают удлиняться. Но во мне крепла уверенность, что если в Фортифут-хаусе и есть что-то странное, то это его особенная атмосфера, сильное ощущение его связи с прошлым, его запущенность. Ничего общего с призраками, огнями или «ужасами, каких не доводилось видеть ни одному человеку».

Я дал Дорис банкноту в пять фунтов и сказал, что сдачу она может оставить себе.

Но когда мы вышли из кафе, она подошла к двери, ведущей в сад, и произнесла:

– Смотрите в оба. И будьте осторожны. А если увидите яркий свет, бегите оттуда со всех ног. Я бы так поступила на вашем месте.

– Спасибо за совет, – сказал я и взял Лиз за руку.

Мы поднялись по крутой дорожке обратно к воротам. Наступила утренняя жара, в воздухе пахло свежей смолой и крапивой. Мы прошли между деревьями, пересекли мостик и вернулись в сад. В дрожащем мареве дом выглядел еще более странно. Как будто это была всего лишь ярко подсвеченная картина.

Когда мы шли по саду, Лиз остановилась и прищурила глаза от солнца.

– Ты пускаешь квартирантов? – спросила она.

– Не знаю. Не знаю, можно ли мне.

– Нет-нет. Я не себя имела в виду. Просто я видела, как кто-то выглядывал из окна наверху.

Я тоже остановился и прищурился. Но насколько мог видеть, все окна были черными и пустыми.

– Какое окно? – спросил я.

– Вон то, прямо под крышей.

– И как выглядел этот кто-то?

– Не знаю. Просто бледное лицо.

– Бледное?

– Да, бледное. Даже очень. Возможно, это просто отражение.

Она огляделась.

– Возможно, это была чайка.

Мы подошли к дому. Лиз протянула мне руку и сказала:

– Что ж, спасибо за пиво и интересное знакомство. Я лучше пойду, пока кто-то другой не заселился в мастерскую.

Я вытер пот со лба тыльной стороной руки.

– Думаю, ты можешь остаться здесь.

Она покачала головой:

– У тебя и без меня проблем хватает. Зачем тебе еще и мои?

– Ну не знаю. Думаю, я был бы рад компании.

Лиз пожала плечами.

– На самом деле, я не ищу отношений. По крайне мере сейчас.

– Конечно. Я тоже. Никаких обязательств. Только ты, я, Дэнни и молодой мистер Биллингс.

– О нет! – Лиз поежилась. Но потом улыбнулась: – Хорошо, я согласна. Только никаких обязательств. Хотя я могу готовить. Если будешь покупать продукты, я буду не против. Ты должен попробовать мой чили.

– Меня ждут перемены. С тех пор как мы с Джени расстались, я жил на одном индийском фастфуде. Даже лучшие друзья говорили, что от меня постоянно несет бирьяни[9].

Дэнни вышел из дома, яростно крутя в воздухе венчиком для взбивания яиц. Это была либо двухвинтовая моторная лодка, либо двухствольный пистолет «Гатлинг».

– Дэнни, – спросил я его, – что скажешь, если Лиз останется с нами? Не возражаешь?

Дэнни замер. Задумался, а затем сказал:

– Хорошо, – и убежал прочь.

Я взял Лиз под локоть и повел ее в дом:

– Давай найдем тебе комнату.

Мы поднялись по лестнице и прошли по коридору. В доме было семь пустых спален, но лишь в трех из них стояли кровати, и только две с матрасами. Попрыгав на них по очереди, Лиз выбрала комнату напротив моей. Другой мебели там не было, кроме дешевой лакированной тумбочки и потрепанного кресла «Паркер Нолл». Но Лиз, похоже, это не смутило. Думаю, это было лучше, чем заброшенная мастерская.

– Мы приберем здесь, покрасим и найдем какие-нибудь занавески, – сказал я. – Видишь, у тебя отсюда прекрасный вид на площадку перед домом и подъездную дорожку.

Лиз бросила свой мешок на кровать:

– Здорово. Повешу на стену плакаты.

Мы вместе вышли в коридор.

– Не нужно было этого делать, – бросила она мне через плечо. – Если я надоем, не молчи. Просто скажи «пока», «на выход» или «проваливай». Я не стану возражать.

Она начала спускаться по лестнице впереди меня, продолжая что-то говорить. Тем временем, проходя мимо маленькой чердачной двери, я отчетливо услышал царапанье. Как будто какой-то крупный зверь прижался к двери с другой стороны, но потом (услышав наше приближение) осторожно поспешил вверх по лестнице. В кромешную тьму. Где стал ждать. И слушать.

На верхней ступеньке я замешкался, держась рукой за стойку перил. Звук был настолько иррациональным и омерзительным, что меня начал бить озноб. Он напомнил мне о крысах, с которыми я сталкивался в ислингтонской канализации. Только это существо было крупнее и, если такое возможно, грязнее.

Лиз остановилась на угловой ступеньке и посмотрела на меня снизу вверх.

– Что-то не так? – спросила она. – У тебя такой мрачный вид.

– Думаю, мне нужно еще выпить, – сказал я и проследовал за ней на кухню.