Читать книгу StarСraft. Я – Менгск - Грэм Макнилл - Страница 8

День вручения дипломов. Арктур чувствовал, что нервничает от душевного волнения и мысли, что, наконец, вырвется из заточения Стирлингской академии. После встречи с представителями Корпуса морской пехоты он все больше и больше задумывался над тем, чтобы стать одним из них. Он даже заполнил электронный заявочный бланк, правда, пока не подтвердил.

Ему нравилась мысль о том, что можно будет обучиться профессии геологоразведчика за счет Конфедерации. Равно как и о том, насколько это взбесит отца. Учитывая, что текущий уровень угрозы в секторе Копрулу низок, ему, скорее всего, придется отслужить лишь минимальный срок – три года, – после чего он получит право выйти в отставку и начать старательскую карьеру.

Да, идея имела свои преимущества. Но в глубине души Арктур не мог избавиться от мысли, что, в конце концов, это все-таки опасно для жизни. А он не любил подвергать себя физической угрозе.

Но разве не для того и существуют морпехи, чтобы оберегать людей от опасности?

Юноша выбросил из головы мысли об армии и сосредоточился на дне грядущем. Сегодня и без того хватало забот.

Стирлингская академия купалась в солнечном свете, серый гранит сверкал как мрамор и придавал зданию налет новизны. На газоне, прямо перед главным портиком, рабочие соорудили обширную сцену и выставили напротив несколько рядов стульев.

Сто пятьдесят шесть старшеклассников (в полном составе, ибо заведения подобного статуса, как Стирлингская академия, не позволяли своим студентам таких ошибок, как провал экзамена) заняли свои места. Все выпускники были в длинных черных мантиях, отороченных бледно-голубым шелком, и в четырехугольных академических шапочках.

Трибуны для простых зрителей установили по обе стороны сидений в центре лужайки. Оттуда гордые родители смогут увидеть, как их отпрыски наконец-то завершат обучение в академии. Позади кафедры, с которой директор Стигман выдавал столь желанные свитки дипломов с золотым тиснением, сидели преподаватели и магистры. Компанию им составляли выдающиеся выпускники академии. Тут были и генеральные директора крупных корпораций, и знаменитые ученые, меценаты, офицеры высшего звена армии Конфедерации и даже начальник полиции Стирлинга.

Директор Стирлингской академии был облачен в парадную черно-желтую мантию с ярко-красной ризой. В высокой конусообразной шляпе с кокардой он напоминал солдафона. Арктур нисколько не сомневался, что под мантией скрываются ботинки на высокой платформе.

Под бравые мелодии школьного оркестра студенты один за другим подходили к сцене и получали свои дипломы из рук Стигмана под громкие аплодисменты родителей и отрывистые рукоплескания тех, чьи дочери и сыновья уже получили дипломы или вот-вот получат.

Так как фамилия Арктура начиналась на букву «М», его имя находилось в середине списка, зачитываемого префектом младших курсов, и он с нетерпением ждал своей очереди выйти к помосту. Арктур взглянул на трибуны с гостями и улыбнулся, увидев, с какой гордостью наблюдает за ним семья.

Дороти заметила взгляд брата и восторженно замахала руками. Мама махнула более сдержанно, и даже отец одарил его кивком, полным гордости и признательности.

Рядом с отцом сидел Айлин Пастер с Юлианой. Со дня нападения на летнюю виллу Арктур увидел девушку впервые. Его снова поразила эта красота. Будучи далеко, она была просто девушкой, «подружкой по переписке», о которой Арктур практически не вспоминал в другое время. Но сейчас, при виде Юлианы здесь, вживую, в нем проснулось то неудержимое чувство, что возникло при их первой встрече.

Сидящий рядом с ним студент, пустоголовый болван по имени Тоби Меркурио, проследил за его взглядом и гоготнул:

– Хто эта цыпа, Менгск? Сладенький пирожок!

Меркурио принадлежал к одной из стирлингских семей-нуворишей. Он не знал, что такое культурные манеры, и общался с людьми на сленге трущоб Тарсониса. Несмотря на это, Арктур не мог не согласиться с его умозаключением.

– Да, – согласился Арктур в предвкушении выпускного бала. – Сладенькая – это как раз про нее.

– Ты почапаешь с ней вечером на бал?

– Да, Тоби, именно так.

Арктур перестал слушать бессмысленные шуточки Меркурио и сосредоточился на именах, которые называл префект. Он улыбнулся, когда начали вызывать студентов на «К».

«Уже недолго…»

Студентов на «К» оказалось не так уж и много, и сердце Арктура забилось чаще, когда назвали его имя. Он поднялся, бросил взгляд через плечо на свою семью и шагнул в проход между рядами. Аплодисменты звучали несколько вяло, но Арктур знал, что скоро все изменится.

С высоко поднятой головой он шел к сцене, направляясь к ступеням сбоку. Школьный фотограф щелкнул затвором, и Арктур поднял глаза туда, откуда, как он знал, мать с отцом будут снимать знаменательное событие на голокамеру.

Юноша улыбнулся фотографу, затем поднялся по ступеням и вразвалочку подошел к обложенному золочеными трубочками дипломов директору. Арктур одарил Стигмана самой заискивающей улыбкой и протянул руку для получения диплома.

По традиции, директор поздравлял выпускающегося студента и желал ему успехов в будущих начинаниях, но Арктур не обольщался на свой счет подобным жестом со стороны Стигмана. И, надо сказать, не был разочарован.

– Ты плохо кончишь, Менгск, – сказал Стигман, протягивая свиток. – Я всегда это говорю плохим студентам, а ты худший из многих.

Арктур взял заслуженный диплом в левую руку, а правую протянул Стигману. Директора передернуло, но, не желая выглядеть невежливым перед родителями и бывшими студентами, он все-таки ответил на рукопожатие.

– Спасибо, – сказал Арктур. – Надеюсь, вам понравится ваша новая резиденция.

На лице Стигмана отразилось смятение, но он быстро совладал с собой и дал знак юноше покинуть сцену. Арктур быстро обошел по кругу сидящих студентов, подняв диплом и улыбаясь, чтобы видели мама и папа.

Юлиана встала, хлопая и глядя на него с восторженным обожанием, и Арктур подарил ей улыбку. Юноша вернулся на свое место и быстренько выудил из кармана консоль удаленного доступа.

Устройство было немногим серьезнее, чем обычный коммуникатор с оптическим считывателем. Тем не менее, оно имело интерфейс, позволяющий удаленно подключаться к компьютерным сетям. При условии наличия ключа подключения и кодов авторизации, практически в любую сеть можно было проникнуть без особых проблем.

Арктур быстро ввел коды консоли Стигмана. Юноша запомнил их еще тогда, когда его вызывали к директору в кабинет. Арктур увидел их в зеркале за столом этого мелкого идиота.

Несколько секунд на экране мелькали цифры и буквы, пока не появился квадратик и под ним текст:

«Требуется подтверждение ДНК».

Арктур приложил палец к оптическому считывателю. Экран вспыхнул зеленым цветом.

«Личность подтверждена: Айзек Стигман».

Арктур положил консоль на колени и снял с правой руки тоненькое прозрачное покрытие, которое нанес перед тем, как идти получать диплом. Односторонний биомиметический гель достаточно просто изготовлялся в лаборатории химии академии и имел свойство распадаться на летучие молекулы под воздействием солнечного света. Несколько секунд после снятия – и пленка исчезла.

Арктур снова взял консоль и открыл личные папки Стигмана. Используя лингвистический алгоритм, состоявший из нескольких грамотно подобранных ключевых слов, он быстро обнаружил искомые файлы – а он не сомневался, что они есть.

– Боже мой, он даже не пытался их спрятать! – засмеялся Арктур.

– Чё там за ботва? – спросил Тоби Меркурио, уже вернувшись с дипломом и садясь на свое место.

– Увидишь, – улыбаясь, ответил Арктур. – Погоди немного.

Быстро и методично он выделил каждый обнаруженный алгоритмом файл, затем настроил консоль на сканирование окружающей территории на смартфоны и другие персональные консоли. На экране отобразились сотни названий, среди которых также были устройства отца Арктура и начальника полиции. Юноша выделил найденные файлы для операции пересылки на все обнаруженные в сети устройства.

Палец Арктура завис над иконкой «Отправить». Юноша помедлил какую-то долю секунды, наслаждаясь моментом.

– Трофеи достаются победителю, – прошептал он и запустил рассылку.

* * *

Ангус облокотился на перила балкона «Небесного шпиля», вглядываясь в огни ночного Стирлинга. В дневное время вид впечатлял, но ночью это было нечто воистину захватывающее. Океан света струился по улицам города, убегая к подножию гор. Раскинувшаяся паутина разнообразных цветов сияла, окрашивая облака в теплое золотое свечение.

Несмотря на поглощающие Корхал беспорядки, взрывы, тревогу и силовое воздействие конфедератов, пребывание ночью здесь, наверху, всегда умиротворяло Ангуса. При созерцании окрестностей города к сенатору возвращалась способность адекватно оценивать ситуацию, чего ему так часто не хватало, когда он с головой уходил в решение многочисленных вопросов, касающихся дела всей его жизни.

Иногда полезно абстрагироваться от того, что делаешь, и взглянуть на складывающуюся картину в целом. Да, сейчас тяжело, но с каждым ударом по тирании Конфедерации их позиции на Корхале постепенно укрепляются.

Ангус почесал старый шрам на предплечье. Он получил его, когда был с отцом на охоте в восточных угодьях Кереш. Отец сказал тогда, что нет зверя опаснее, чем зверь, загнанный в угол. Эктон Фелд называл Корхал жемчужиной в короне Конфедерации, и это было очень точное сравнение. Поэтому ни Совет, ни Старые Семьи не собирались отдавать планету без боя.

Ну что ж, пусть узнают, насколько сильно люди Корхала хотят, чтобы они исчезли из их жизни.

Ангус стал прокручивать в голове все несправедливости в отношении людей сектора Копрулу и почувствовал, как в нем закипает гнев.

На Тирадоре-IX, например, Конфедерация проводила незаконные финансовые операции, что стало причиной обвала всей планетарной экономики и привело к массовой безработице. Люди избежали голодной смерти только благодаря гигантским ссудам (под разорительные проценты) и экономической перестройке, которая фактически передала всю планетарную систему в руки Старых Семей.

Их излюбленной тактикой был демпинг в пограничных мирах, где влияние монополий Старых Семей не слишком сильное. Этим методом они уничтожали всех местных конкурентов, а потом устанавливали грабительские цены на товары первой необходимости.

Однако, несмотря на то, что грязные экономические хитрости были обычным modus operandi [1] для Конфедерации, Старые Семьи не стеснялись применять и силу для отстаивания своих интересов.

Команда геологоразведчиков Кел-Морийского синдиката, изучавшая Пояс Паладино (поле астероидов с высоким содержанием минеральных руд внутри больших камней), была уничтожена силами МПК во время операции по захвату их лидера. Человека, который, как считалось, был в розыске за убийство на Тарсонисе. Гибель группы списали на несчастный случай. А через несколько дней шахтерская команда Конфедерации уже разрабатывала астероидное поле, имея в комплекте целый гарнизон морпехов и поддержку линейного крейсера.

Сотни подобных историй стали визитной карточкой Конфедерации. Истории о жадности, взяточничестве, коррупции, блате, поведанные за бокалом вина и сопровождаемые пожиманием плечами и покачиванием головой. Несправедливость всего этого буквально кричала, чтобы кто-нибудь взялся за решение проблемы. Но размер этой проблемы в масштабах Конфедерации был таков, что никто ничего не мог сделать. Такое положение вещей люди стали считать нормой.

Ангус Менгск решил доказать, что это не так.

Он был не в восторге от того, что принес насилие на улицы и в дома Корхала, но знал, что это единственный способ заставить людей очнуться и увидеть то, что творится вокруг.

Все уже начинало меняться. Ангус выносил факты злоупотребления Конфедерацией властью на всеобщее обозрение, и люди, наконец, открывали глаза.

И им не нравилось то, что они видели.

Когда смотришь сказку о властолюбивых злодеях по UNN, все это кажется далеким и быстро забывается. Но когда беда приходит в родной дом, это сложно игнорировать.

Даже самый безучастный зритель готовится к бою, когда злоупотребление властью начинает угрожать жизни и будущему его семьи.

Ангус не мечтал о личной власти. У него не было желания сменить безликую и бездушную тиранию Совета собственным управлением. Нет. Когда Конфедерация падет, он приложит все усилия, чтобы создать демократическое правительство. Которое будет ратовать за благо всего человечества, и уж никак не будет служить воле одного человека.