Читать книгу Дети, которые хотят умереть - Григорий Гаd - Страница 10

Сергей Красоткин любовался своими гладкими отшлифованными пятками, пока Рида расчесывала распущенные темные волосы оябуна.

Ступни Сергея были идеальными – ни противных струпьев, ни старой шелухи, ни отросших ногтей, ни белесых мозолей. Только гладкая розоватая кожа как на щечках младенца.

Каждое воскресенье Рида Видждан натирала щеткой подошвы ног Сергея до красноты. Иногда наложница переусердствовала, перетирала кожу – тогда Красоткин весь вечер ходил на цыпочках. За усердие Сергей не наказывал. Риде делалось больно, только если наложница плохо вымывала тело или волосы Сергея, оставляла мыло или, фу, грязь на его одежде после стирки, пропускала заусеницы или кутикулы при стрижке ногтей оябуна. Тогда Сергей делал Риде бобока. Долгие урочники, иногда всю ночь.

Бусидо. Долг чести перед именем. Постулат седьмой: «Ученик следит, чтобы его лицо всегда было умытым, тело – чистым, одежда – опрятной, а меч – острым».

Сергей сидел на Ридином спальном тюфяке, свернутом на грязном полу в коридоре левого крыла седьмого этажа общежития. Разутые ноги оябун клана Красоткина согнул в коленях и положил друг на друга. Чтобы любоваться чистой кожей, гладить руками розовые холмы пяток, водить пальцем по ровным линиям на подошвах. Спина Сергея выпрямилась, натянулась, как ниточка, в которую справа играли Ефрем Полканов и Рой Подсобный.

Двое дайме тянули ниточку прямо перед закрытой дверью десятой комнаты. Прямо перед дверью комнаты Гардеробщика. Прямо перед дверью комнаты Стаса Охотникова – мертвого оябуна одного из трех кланов восьмиклассников.

Смуглая и низкая Рида стояла за спиной Сергея, ее совсем недавно наметившиеся грудки, похожие на мальчишеские, прижимались к его шее. Грудки были горячими, знойными, загривок Сергея обжигало сквозь кимоно Риды. Черные, как осенняя ночь, волосы девочки завивались вокруг медовой шейки, мелкие кудряшки рассыпало на поднятые теплые руки, что расчесывали волосы Сергея. От Риды разносился пряный аромат душицы.

Жар тела Риды передался Сергею. Его затылку и мыслям. Сергей поднял голодный взгляд на дверь комнаты перед тюфяком. Здесь жила Рита Амурова. Рыжая красавица, зеленоглазая слабачка. Бывшая наложница Гардеробщика.

Уже этой ночью Рита Амурова будет принадлежать Сергею Красоткину. Уже этой ночью Сергей узнает, отливают ли волоски под одеждой Амуровой медью.

– Оябун, долго еще ждать? – спросила Лина Апостолова. Блондинка стояла у стены вместе с Пичуком, наблюдавшим как Полканов и Подсобный играли в ниточку с котенком.

– Кхе-кхе, – кашлял полосатый маленький пленник. Ушастую мордочку котенка крепко держали на весу широкие руки Полканова. Сжатые пальцы ученика не позволяли челюсти звереныша закрыться, пока Подсобный медленно вытягивал толстую нитку из маленькой розовой глотки, из узкого пищевода.

Лина не смотрела на котенка. Взгляд больших янтарных глаз девушки-самурая не отрывался от душистых медовых рук Риды. От того, как смуглые руки чесали чистые волосы Красоткина.

В игре в ниточку начиналось самое интересное. Подсобный тянул за конец нитки кусок ватрушки, который перед этим затолкал котенку в глотку. Тянул медленно-медленно. Котенок дергался в стальной хватке Полканова, ободранные лапки болтались в воздухе. Желтые глаза бешено вращались. Котенок кашлял. Кхе-кхе. Сергей залюбовался передернутой мордочкой со сломанными усами и языком наружу.

Гардеробщик умер. Его клан из восьми учеников 8 «Б» и пяти учеников 8 «В» сгинет сегодня-завтра. Все они проснутся. Треснут как расколотая черепаха.

Сергей усмехнулся и погладил черепаший панцирь на оби. Через головную и хвостовую щели костяной пластины тянулись ножны катаны, панцирь висел рядом с поясными складками, полными отдушек терпкой лаванды.

Все треснут. Кроме рыжей Амуровой – если наложнице хватит ума подчиниться Сергею.

Завтра утром в школе останутся всего два клана восьмиклассников: клан Зотова в составе пяти учеников из 8 «Б» и девяти – из 8 «А» и, конечно, клан Красоткина, что включал целиком 8 «В» и Лину из 9 «А».

Лина отошла от стены и заслонила упругим сильным телом кашляющего пленника.

– Оябун? – горели недовольством широкие глаза, такие же желтые и дикие, как у пойманного котенка. Блондинка смотрела на грудки Риды. Прижавшиеся к шее Сергея.

Красоткин широко ухмыльнулся Лине и отклонил голову назад. Острые наконечники маленьких грудок воткнулись ему глубже в шею. Рида выдохнула горячий воздух прямо Сергею в ухо.

Янтарь в глазах блондинки помутнел, треугольное лицо судорожно дернулось, тряхнув тугие косички из буйного золота. Лина шагнула ближе к Красоткину, катана на крутом бедре слегка качнулась. Блондинка пахла шалфеем, сорванным на пустыре возле южной стены. Сильный дух бодрящей травы примешался к нежным душице Риды и лаванде Сергея.

Сергей поморщился. Запахло бякой.

– Отойди в сторону, – бросил Сергей. Лина мешкалась одну вытянку, но подчинилась. Вечный долг чести требовал слушаться Сергея. Клятва верности оябуну обязывала не перечить ему.

Чтобы Лина произнесла эту клятву, Сергей пытал блондинку десять урочников без перерыва. Срезал широкие кожаные полосы на груди и бедрах Лины, лишил ее пяти зубов, пряди золотых волос, ногтей на мизинцах и чего-то еще: то ли соска, то ли среднего пальца на ноге, Сергей не помнил точно – во время пытки его накрыл безумный азарт, превратил в беспамятного алчущего крови зверя. Лине было сильно бобока. Лина поклялась служить Сергею.

Бусидо. Долг чести перед именем. Постулат второй: «Ученик неукоснительно соблюдает клятвы и обеты».

Котенок блевал. Кхе-кхе-кхе. Подсобный качал на нитке вытянутый из нутра животного кусок ватрушки, весь в слюнях и шерсти. Кусок качался туда-сюда.

За окном в дальней стене коридора чернела ночь. Три белесые головы выглянули из-за поворота к лестнице. Незваные гости наткнулись взглядами на сидящего Красоткина, чернявую наложницу, трех высоких самураев и не менее высокую воительницу, онна-бугэйся с золотыми жгутами, – и юркнули обратно. Шорох их сандалий по полу постепенно затих.

Красоткин скрипнул зубами. Семиклассники. Ждут, когда мы уйдем, чтобы пройти в свои комнаты. А где же Амурова?

Котенок наконец выблевался и тяжело дышал. Полканов обхватил ладонью маленькую нижнюю челюсть пленника и снова раскрыл пасть звереныша. Подсобный забросил склизкий кусок хлеба в короткий пищевод пленника. Нить натянулась.

Лина уперла ладони в бедра и смотрела на Риду не отрываясь.

Надоело!

Сергей отклонился от острых грудок.

Надоел ревнующий взгляд этой ненормальной. Девочка не может хотеть другую девочку – без тыкалки ничего не выйдет.

Апостолова-сан, что, этого не знает?! Чем она будет тыкаться в Риду? Острием катаны?

Кхе-кхе-кхе. Надоел кашель этого котенка! Когда он уже выблюет пищевод и издохнет?

Надоело ждать. Надоело сидеть в грязном пыльном коридоре. Надоело терпеть жар внизу живота. Жар, что скоро войдет в рыжую чаровницу!

– Прекрати, – сказал Сергей. Руки Риды отпустили волосы Красоткина. Девочка отошла в сторону. Оябун свесил ноги с тюфяка и просунул идеальные ступни в вымытые сандалии.

–Пичук-сан, как наши встали?

Подсобный тянул нить. Котенок снова кашлял. Кхе-кхе. Пичук оторвался от игры и повернулся к оябуну.

– Комнаты всех слуг Гардеробщика стерегутся нами, – сказал восьмиклассник.

– Глеб Лютин-сан и тот узкоглазый… как его… – Красоткин похлопал по панцирю на бедре, – …Султанов-сан и прочие дайме Гардеробщика зашли в комнаты?

Дайме, сильнейшие воины, костяк клана, его панцирь. Убить дайме Охотникова – и их клан треснет, распадется.

– Все дайме Гардеробщика сидят в комнатах. Сэме тоже должны. В ближнем крыле четверо наших стерегут комнаты Лютина-сан, Султанова-сан и еще двух дайме. В левом крыле напротив – двух дайме и четырех сэме, – Пичук задумался и пересчитал на пальцах,– или пятерых сэме.

– Плевать, – бросил Красоткин, – сэме – слабаки. Если кто-то из них выживет и пойдет завтра на уроки, вечером мы неплохо поиграем.

Охота на сэме, слабых воинов, станет игрой позабавнее, чем ниточка.

Пичук кивнул.

– В левом крыле пять наших следят за комнатами, – сказал он и хихикнул. – Только Лютин и его дайме откроют двери и выйдут в коридор – утром на перекличку или раньше к писельникам, плевать – больше двух шагов им не сделать.

Сергей улыбнулся. Всего два шага в мире иллюзий, затем слуги Гардеробщика застучат сандалиями по брусчатке Истинного пути. Вслед за своим оябуном.

Хлебный катышек снова качался на ниточке из стороны в сторону. Котенка выворачивало наизнанку. Кхе-кхе. Где же пропадает Амурова-сан?

– Что с новеньким? – спросил Сергей – С убийцей Гардеробщика? Амурова может пойти к нему?

– Тимур Ященко-сан сторожит холл на первом, – сказал Пичук, – он пойдет следом за Амуровой по лестнице. Если рыжая свернет, Ященко-сан схватит ее и за волосы притащит сюда.

– За волосы, – нахмурился Красоткин. Он представил: семь этажей волоком – и вместо чудных медных кудрей на маленькой голове остаются лишь блестящие взлысины. Рваные клоки волос. Розовые плеши. Сергей испугался. – Только из-за волос рыжая мне и нужна! Пусть лучше Ященко-сан волочит Амурову-сан за ногу. Ничего, если девчонка захромает. Только не за волосы!

– Уверен, Ященко-сан сообразит, – вкрадчиво сказал Пичук.

Лина подошла к Риде. Белые руки без ногтей на мизинцах опустились на тонкую спину наложницы.

Пичук потер ладонью подбородок.

– Оябун, все пройдет чисто, как и в первый раз, – сказал восьмиклассник.

Руки Лины гладили черные колечки Ридиных волос. Сергей смотрел на Лину и видел ее нагой и связанной, ободранной и избитой. Какой она была полгода назад. Первый раз был именно с остатками клана Апостоловой. После того как «демоны» клана Они убили почти всех ее одноклассников.

Тогда Сергей добил клан Рубак и пленил Лину. Провел с ней ночь страсти. Ночь стонов и криков.

Подсобный вытянул нитку из нутра котенка. Котенок тут же опустил морду и поник, черно-серое тельце слабо дернулось.

– Подыхает, что ли? – сказал Полканов и перевернул котенка мордой к себе. Полосатая когтистая лапка резко ударила по широкой руке. Полканов вскрикнул, взмахнул руками, котенка кинуло на пол, и зверь тут же оттолкнулся спиной от бетона, кувыркнулся в воздухе, рванулся вперед, вперед и вперед по коридору, за угол, вперед, прочь от мучителей.

С другой стороны коридора выбежал Тимур Ященко, встал перед Красоткиным и низко поклонился, держась за колени. Ученик запыхался, с разбитой губы капала кровь.

– Амурова-сан… Она… – Ященко набрал воздуха в грудь и быстро сказал: – Она в комнате Сингенина-сан. У новичка.

– Что? – Красоткин с ревом вскочил с тюфяка и толкнул грудью опущенную голову Тимура. Прибежавший ученик отлетел к стене и чуть не упал. Сергей схватил рукоять катаны. Жар внутри требовал свободы.

– Прости, Красоткин-сан, – говорил Ященко, краснея, – Амурова-сан будто знала, что я караулю ее. Едва наложница вошла в общежитие, сразу метнулась вверх по лестнице. На восьмой этаж. Я отстал.

– Демон! – вскричал, брызгая кровью, Полканов и кинулся следом за котенком.

– Полканов-сан! – окрик оябуна заставил дайме застыть на месте, – ты и Ященко-сан живо на восьмой этаж – караульте новичка. Высунется из комнаты – прирежьте.

Полканов быстро развернулся, кивнул Красоткину и побежал за Ященко. На грязном полу за учеником оставалась дорожка из красных капель.

– Подсобный-сан – отведи Видждан-сан в ее комнату. Затем – сразу сюда.

Оябун повернулся к Пичук и Апостоловой. Ровные стриженые брови Сергея изогнулись, как ломаные черты иероглифа.

– Нужно решить, что делать, – сказал Сергей. – Этот раз выходит совсем не таким чистым, как первый.

Уголки губ Лины слегка поднялись.