Читать книгу Меня зовут Дикси - Григорий Лолиш - Страница 8

Около 10 часов утра, когда самый верхний слой асфальта начал размягчаться от жары, я вышел из подъезда на улицу ─ в раскаленный, пыльный водоворот транспорта и пешеходов.

Лавируя между автомобилями, я с большим риском для жизни пересек Paseo de la Reforma ─ центральную улицу города, где дорожные полицейские тщетно пытались навести хотя бы относительный порядок на проезжей части. Я вышел на Площадь Республики и, миновав несколько баров, из которых в любое время суток доносилось мелодичное пение гитар, добрался до гостиницы «Карлтон».

Обитель транзитных иммигрантов из СНГ в Канаду ─ отель «Карлтон» в столице Мексики является заведением довольно скромным. Об этом говорит хотя бы количество звёзд в его короне. Их всего три.

Четырёхэтажное здание с потрескавшимся фасадом и облупившейся штукатуркой увенчано по углам длинными рекламными щитами самого известного мексиканского пива ─ «Корона».

В конце девяностых годов эта гостиница пропустила через свои скромные номера несчетное число русскоязычных граждан из разных республик бывшего СССР. Всех этих достойных людей влекли сюда низкие цены и обилие земляков, а следовательно, информации, которая, как общеизвестно, стоит дороже всего.

Местные жители быстро привыкли к присутствию очень шумных чужестранцев в скверике напротив отеля и перестали принимать их за американцев, как это было поначалу.

Если какой необразованный пешеход из другого района прислушается к незнакомой речи и с усмешкой проронит сквозь густые усы: «Los gringos!» (так в Мексике называют американцев), то местный парикмахер, салон которого располагается аккурат за парком, тут же поправит его: «No, los rusos», расширив таким образом кругозор посрамлённого пешехода.

Впрочем, более, чем пешеход и парикмахер, выгадали на los rusos окрестные виноторговцы. Эта братия сразу прониклась пылкой симпатией к странным людям, шатающимся по окрестным улицам в тельняшках, спортивных рейтузах и домашних тапочках на босу ногу, с прибытием которых торговля текилой, ромом и мескалем (род местной водки) стала приносить невиданные здесь доселе барыши.

Я вошёл в подъезд и оказался в гостиничном лобби. Путь мой лежал на второй этаж в номер 23.

─ Наше вам! ─ отдуваясь от жары и превозмогая боль в спине, я опустился на стул. ─ Ну и жарища на улице!

─ Яичницу будешь? Нет? Что нового в коммунальной квартире? ─ спросил Толян, отрываясь от приготовленной на электролитке здесь же, в номере, яичницы с помидорами, которую он с увлечением уплетал прямо со сковороды. Я неодобрительно оглядел сковородку с яичницей, которая выглядела совсем неаппетитно в столь жаркий день, и сказал:

─ Комната у нас освобождается. Чесноковы визу на ПМЖ в Канаду получили. На днях отбывают.

Спустя час Толян со Светой сидели в нашей коммунальной квартире на Букарелли и обсуждали с Себастьяном, от которого, несмотря на раннее время дня, уже исходил слабый аромат рома, последние новости из жизни местной русскоязычной общины.

Чесноковы отправились на базар закупить кое-чего на прощальный ужин, который они надумали устроить вечером..

Еще утром Чесноков продемонстрировал мужскому населению квартиры двухлитровую бутыль, заполненную жидкостью зловещего ярко-красного цвета.

─ Сам приготовил ─ похвалился он, ─ тростниковый спирт на ямайском чае. Ядрёная штучка! Пальчики оближете.

Мужское население осталось довольно показом. Мишель даже потрогал бутылку ладонью и поинтересовался:

─ Отчего она такая тёплая?

Чеснок на секунду задумался и важно ответил:

─ Реакция ж пошла.

К шести часам, когда пик дневной жары миновал, Жена Чеснокова -Роксана принялась накрывать на стол.

Вскоре все были в сборе. Не успели мы с Себастьяном и Мишелем усесться на свободные стулья, Чесноков разлил по стаканам свой тростниковый напиток и произнёс такую речь:

─ Не хотела Канада нас брать! Ну, не хотела! Два раза беженцами въезжали. Оба раза отказ. Два года жизни положили на это дело, но своего добились. В плане нервов, так последние полгода на автопилоте шли. Деньги тоже почти кончились… ─ он в сердцах махнул рукой. ─ Да что я вам рассказываю, вы и сами всё прошли!

Все слушали и сочувственно кивали, налегая на салат из свежих кальмаров, которые в Мексике настолько дешёвые, что их не покупает разве только ленивый.

─ Да не волнуйся ты! Тебе радоваться надо. Всё позади. Виза в кармане, ─ успокаивал расчувствовавшегося Чеснокова Себастьян.

─ Давай, давай, наливай! ─ не мог успокоиться тот. ─ Шутка сказать ─ два года жизни! Два, блин, года! Жизни! Понимаете? А она одна.

Все сочувственно кивали и продолжали налегать на кальмаров.

Роксана поставила на стол большую кастрюлю душистого, цвета багряной с золотом осени борща.

─ Правильный борщ, ─ похвалил Чесноков жену и принялся разливать.

─ Мне хватит, ─ запротестовал Миша, ─ спирт же.

─ А что спирт? Под такой борщ хоть антифриз, ─ возмутился Себастьян. ─ В Советской армии мы сапожный крем на хлеб мазали.

─ Это зачем же? ─ поинтересовалась Роксана.

─ А затем. Положишь на солнце ─ и через какое-то время алкогольные пары из гуталина переходят в хлеб. Крем соскребёшь, а хлебом лакомишься в каптёрочке потом…

Голая лампочка под потолком искрилась всё сильнее и сильнее…

У меня вдруг испортилось настроение. Я мрачно слушал разговоры, не принимая в них участия.

В памяти промелькнули последние три года. Как они прошли? Вроде, было так много событий, а зацепиться за что-то конкретное не получалось…

Уехав из родного города, я вытягивал один неудачный билетик за другим. Сначала попал в Москву, где недолгое время работал в казино, потом судьба занесла меня в Израиль. Вскоре ветер опять переменился, и я оказался в Канаде ─ продавал мороженое, разносил рекламу, пилил лес…

Хорошо было или плохо? По-разному. Выходило и так, и эдак.

Опять вспомнился лёгкий прохладный ветерок, раскачивающий верхушки деревьев в монастырском парке, запах прелых листьев, лежащий под холмами Иерусалим, Лена, слегка склонившая голову набок…

Справа доносилось бормотание Чеснокова: «Два года коту под хвост, но своего добились. Попали в культурную страну. Хотя, если хорошенько подумать, чего мне там светит? Ишачить до конца жизни на какой-нибудь фабрике с семи утра…»

Женщины принялись убирать со стола. Вечеринка подошла к концу.

Той ночью я не мог уснуть. Мешали боль, духота, жужжавшие над ухом комары и невесёлые размышления. Я без конца переворачивал подушку прохладной стороной. Отчаявшись заснуть, я сел на кровати и, отодвинув занавеску, подставил пылающее лицо слабенькому сквознячку. Окно было словно рамой, заключавшей в себе холст с изображением тёмно-синего звёздного неба.

В это время года ночи здесь ясные и ночное небо напоминает тлеющий костёр, столько в нём созвездий. Я нашёл старую знакомую Большую Медведицу и невольно вздрогнул, вспомнив, как совсем недавно смотрел на неё, пытаясь пошевелить закованными в наручники руками, чтобы восстановить кровообращение…

***

Я лежал на спине. Руки были скованы наручниками. Всё вокруг плыло, земля, на которой я лежал, летела навстречу падающему на неё небу.

Меня били кастетами, резиновыми палками, ногами, рукояткой пистолета. Несколько раз я терял сознание. Поначалу они задавали вопросы, пытались понять, кто я такой и каким образом оказался замешан в эту историю. Потом просто молча колотили, как боксёрскую грушу. Это была месть за вчерашний вечер. Я перешёл кому-то дорогу, нарушил чей-то тщательно разработанный план, и наказание пришло очень быстро. Кто-то тронул какие-то рычаги, и машина пришла в действие. Я знал, что вмешиваться в чужие дела нельзя, винить нужно было себя одного, а надеяться не на кого.

Я потерял чувство времени и пространства, боль от ударов давно притупилась и не была такой острой, как поначалу. Надо мной раскинулось бескрайнее звёздное небо, навстречу которому я летел, как казалось, широко раскинув руки.

«Ну вот и всё, ─ думалось мне, ─ казалось, впереди долгая жизнь, а всё резко оборвалось. С момента рождения мы идём навстречу смерти. И то, что с нами происходит, подчинено финалу. Мы тщетно ищем смысл жизни, а он заключается в том, чтобы Судьба привела тебя на место, где ты испустишь дух. Вся событийная связь выстроена так, чтобы привести нас к этому месту. Мне было суждено, чтобы это произошло в Мексике. Я не мог этого избежать. Вот в чём заключался весь смысл моих скитаний. Судьба разработала такой сложный алгоритм, чтобы я добрался сюда. Всё остальное было вторичным…»

«Взяли» меня неподалёку от дома. Это произошло около трёх часов дня. Я вышел из подъезда. К тротуару подъехала полицейская машина. Водитель остался за рулём, а четверо полицейских очень быстро втащили меня в салон и, положив лицом вниз на заднее сиденье, уселись сверху, так что я не мог пошевелиться.

Мы ехали минут сорок. Я чуть не задохнулся от тяжести и запаха пота. За городом меня вывели из автомобиля, накинули на голову мешок и, сковав руки наручниками, пересадили в другую машину. Я не видел, что происходит, но судя по ощущениям и обрывкам разговоров, которые улавливал, полицейские передали меня заказчикам.

Машина тронулась и спустя ещё полчаса остановилась. Меня выволокли, сняли мешок и, уложив на землю, принялись бить…