Читать книгу Возрождение Феникса. Том 5 - Григорий Володин - Страница 3

Наконец выступление завучей заканчивается. Ученики «Грома» шумным переговаривающимся потоком направляются к парковке, где нас ждут комфортные автобусы.

С Анфисой прощаемся еще в коридоре.

– Пока, Сеня, – на ее губы ложится широкая ослепительная улыбка, а в глазах играют бушующие всполохи огня. – Лесь, тоже увидимся.

– Конечно, Анфиса, – кивает барышня, потеребив русую косу, перекинутую через плечо на грудь.

– Кстати, – возвращается отошедшая было княжна. – А давайте на выходных сходим в «Зарницу»? На танцульки! А, Сень? Ну пожалуйста-пожалуйста, – игриво заканючила она, как маленькая девочка. – Больше недели впятером не собирались. Лесь, ты же за?

– Конечно! – поддерживает Алеся, и теперь на меня с ожиданием смотрят две пары огромных лучистых глаз.

Я бросаю взгляд на грузинку в сторонке. Дарико держится подле Симоны, но искоса поглядывает на нас.

– Хорошо. Возьму еще Дарико, нечего ей дома скучать.

Княжна сначала не понимает сказанное.

– Ах да, вы же вместе живете, – грустно проговаривает она. – Бери, конечно. Заодно и мы с ней поближе познакомимся. Лизе с Людой, думаю, тоже очень интересна твоя соседка.

Как радикально поменялась у Анфисы точка зрения. Помню, как она кобенилась против присутствия Алеси, недолго, правда, Люда ее быстро угомонила, но было дело. А теперь эта стадия позади, теперь мои подруги-гулены выбирают политику пристального приглядывания к потенциальным соперницам, а не тотального игнорирования. Забавно со стороны это всё наблюдать.

В густом потоке учеников двигаемся по широким красивым коридорам цвета пьяного апельсина, походящие цветом на крылья Симаргла. В нишах вдоль стен стоят вазы с живыми цветами. Потолки украшены зеркальными вставками.

Как вернемся в лицей, продолжим тренировки. Или, может, ну их? Пускай сегодня «фениксы» бегают без меня? Работы-то непочатый край. Я ведь разбогател на пять заводов Эльса и восемь Мироновских. Катя вся в мыле: осваивает новые предприятия, обрабатывает отчетность, налаживает рабочие процессы с местным руководством. Надо бы ей помочь. А то сгрузил всё на брюнетку, она даже перестала со мной заигрывать – все мысли о фондах, станках, рабочих сменах и закупленных запчастях. Да, оказалось, иногда мне не хватает виляний ее ягодиц и жаркого дыхания в ухо. К хорошему быстро привыкаешь.

Насчет Мироновских фирм – пришлось принять. Виру подписал сам император, я его не просил, это Волконский постарался, но отказаться уже было нельзя. На этот счет состоялся отдельный разговор с Сёмой. Тут нужен чуткий подход, как с фугасной бомбой. Бывает, дети обижаются на всякую ерунду, и восприятие юного главы Великого Дома приходится держать под непрерывным контролем. К счастью, мальчик со мной уже на короткой ноге, и все его мимолетные мысли тут же оказываются на кончике языка. Обсудили, и возможные намеки на обиду растаяли. Еще и массовое письмо набили для вассалов Мироновых – чтобы не кипишевали, ибо новый глава Дома находится под опекой государева ставленника, и скоро ему назначат постоянного опекуна из Служилых родов. Нескольких, самых верных, вассалов я лично принимал, уверял, что всё в порядке с юным главой. Не все восприняли меня сердечно, но враждебных намерений никто не проявил, и ладно.

Ох, дети, дети, цветочки жизни, буйно растущие. Еще один пророс и у меня дома. Зарой зовут. Поначалу новая сестренка ходила как пришибленная. Но Лена девочку быстро растормошила, вогнав в краску десятком фраз из колючего репертуара .

Например, однажды на завтраке Ленка спросила:

– Систер, а тебе какие мальчики нравятся: сильные или богатые?

И тут же резкий поворот белокурой головки в мою сторону:

– Брательник, а ты хоть раз княжеские сиськи приведешь в гости? Или так и будешь таскаться с ними только по ресторанам и клубешникам? А как же род? Как же семья?

– Лен, вопросы сисек обсуждай, пожалуйста, с мамой. Наедине, – бросил я извиняющийся взгляд на еще одну гостью. – Простите, пожалуйста, Ефросинья Ладимировна. У сестры язык, как вентилятор. Распыляет всё, что в него летит.

– Ничего страшного, – любезно улыбнулась мне мама Зары и любовница моего покойного отца. – Из детских уст это звучит даже забавно, а этикету она еще успеет научиться.

Да, кстати бывшая отцовская пассия теперь тоже живет с нами. Безнравственно разделять мать с ребенком. На днях Зара официально вошла в наш род, и ее место жительства больше не обсуждается. Отныне девочка – Беркутова и точка. Ефросинью Гнездову мы, конечно, в род не взяли. Но разрешили сударыне поселиться в доме, дабы всё время быть рядом с дочкой. Объективных препятствий к этому не возникало. После интрижки с Всеволодом замуж ее ни за кого не выдавали, а спрятали поглубже в род. В общем, Базан не возражал против переезда сестры.

Смущало только одно в Ефросинье – чересчур открытые наряды. А еще, временами, легкое эротичное поведение. То она в коротком халатике передо мной пройдется, то за столом невзначай сдвинет подол платья и приоткроет аппетитную ножку. А однажды она в одной ночнушке выбежала на кухню за чайком. Чело-длань, двумя словами.

Глядя на это всё, мама покачала головой:

– Вот же стерва! По раз накатанной дорожке всё так же ездит. Мужа соблазнила, теперь сына пытается. Сынок, а тебе как отцовская пассия? – она повернулась и уставилась на меня сузившимися глазами.

Я задумчиво прикинул:

– Грудь меньше, чем у Кати, бедра узковаты, да и целлюлит угадывался сквозь ночнушку. А еще я не люблю дышать ванильными духами с феромонами. Вывод – не в моем вкусе, – огорченно вздохнул.

А мама улыбнулась.

Ну с Ефросиньей она, конечно, потом поговорила, и гостья поумерила свой пыл.

В холле «Красного замка» до меня доносится тихий окрик:

– Арсений Всеволодович.

О! Эти выпирающие сквозь красный пиджак пышные груди нельзя не узнать. Мать ее за ногу. Астерия!

– Можно вас на минутку. Вопрос по справкам аналитиков.

Делаю вид, что не слышу, а сам ускоряю шаг. Чур меня, чур. Только этой накачанной девки не хватало. Нафиг. Общайся по Грону с тренером. Или с атаманом, вот Симона где-то здесь ходит. А я штурмовик. Мое дело – мяч забивать.

Ладно еще Лиза. И то, после прокола с медицинским фракталом, у меня многократно убавилось желание общаться с пепельноволосой княжной. Да, она кошечка, каких поискать. Ласковая, милая, вся такая ламповая. А только отвернулся, сразу нацепила свой инопланетный жучок. Может, до сих пор не сняла. Как проверить?

Срочно ретируюсь, создавая в качестве заслона как можно больше учеников. Брошенная Алеся удивленно хлопает глазками вслед, а вот Астерия не останавливается и прет как бизон. Пока случайно не натыкается на Агаркина. Ловца красноволосый БТР не видит, поэтому сносит парня своим крутым крупом как нечего делать. Худоватый Харлам не удерживается на ногах и, качнувшись, бахается задницей на пол.

Астерия даже не замечает сбитого лицеиста, проносится дальше. Зато обращают внимание другие орлы. Причем понимают ситуацию по-своему.

Высокий, как рельсовая шпала, парень почтительно кивает мимо летящей Царице поля. Затем поворачивается к упавшему «фениксу». Один длинный шаг – и вот «шпала» нависает над ошеломленным Агаркином.

– Как ты смеешь толкать сиятельную княжну, люмпен? Даже не извинился! Позабыл своё место?

Взметнувшиеся руки тянутся к Харламу. «Шпала» настолько высокий, что, кажется, он не достанет так низко, если не присядет. Но нет, предплечья «шпалы» словно бы удлиняются, и моего однокашника хватают за грудки.

– Извиняйся! Живо!

Харлама вздергивают вверх, и он оказывается на ногах.

Шумиха привлекает внимание народа вокруг. Астерия с недовольным видом разворачивается. Я же спешу на помощь Харламу. Быстрый выплеск потока живы в ноги, секундный рывок, и вот стою подле нарушителей порядка.

– Уважаемый, драки в стенах лицея запрещены.

– Чего? – фыркает лицеист.

Подаюсь вперед. Два хлестких хлопка по запястьям «шпалы», и его пальцы сами собой разжимаются, отпуская Харлама.

– Драки, говорю, запрещены, – повторяю. – Поверьте, я точно знаю. Учсовет нам только что провел вводный курс. Хотите дуэли – вызывайте на учебный поединок, согласно имперскому указу по межсословным сузам и вузам.

– А не зарываешься ли ты часом? – рычит парень. – Какое право имеешь вмешиваться?

– Прямое, – поясняю с прохладной улыбкой. – На меня только что возложили обязанность пресекать притеснения учеников «Грома». Чем вы, кстати, и занимались, господин притеснитель.

– Кто возложил? – хмурится он.

– Ее Сиятельство Анфиса Аркадьевна Волконская, зам председателя учсовета по дисциплине, – охотно называю имя княжны. – Итак, вы незаслуженно оскорбили моего подопечного. Немедленно извинитесь.

– Извиниться?! Да вы оба в сговоре! Скоты! Посягаете на честь Астерии Артемовны?! Да я вас.

Он замахивается, рука снова удлиняется, как жвачка. И, вдобавок, вьется как плеть перед хлестким стеганием. Хм, демоник-пластик, значит. Чего только на свете нет.

Ладонь парня перехватывают. В этот раз вмешивается Астерия Артёмовна.

– Прошу прощения, но кто вы вообще такой, чтобы за меня заступаться? – угрюмо спрашивает княжна.

Отпускает «шпалу» она своеобразно – швыряет руку ему в лицо. Хлоп. Дворяненок пятится, на щеке расцветает красный отпечаток от собственной пятерни.

Браво, Астерия! Метко запустила. Пять очков.

«Шпала» потирает щеку и распрямляется. Чтобы затем сразу согнуться в почтительном поклоне.

– Вацлав Воисветович Верник, – сипло представляется «шпала», подобострастно созерцая Царицу поля. – Первый курс, Астерия Артемовна.

Свеженький лицеист-то. Неужто выслуживается?

– Ты же в моей ватаге, – вспоминает вдруг Астра. – В резерве.

– Так точно, – радуется Пластик тому, что его признали.

– Пожалуйста, не надоедай своей компанией этим двоим, Вацлав, – дает указание Царица поля своему «витязю». Говорит она спокойно, даже вежливо, но лязгающие ноты выдают раздражение княжны.

Парень бледнеет и тут же ретируется.

– Как прикажете. – А чего тогда лез, спрашивается, если такой слабовольный?

Но на тормозах я это не спущу.

– Боюсь, я не отстану, – теперь моя очередь поерничать. – Меня обозвали скотом. Вацлав Воисветович, требую сатисфакции на арене «Красного замка».

Астерия застывает, ее взгляд обескуражен. Вокруг нас собирается всё больше учеников «Замка» и «Грома». Дворяне и простолюдины смотрят на разворачивающееся шоу.

– Это вовсе не обязательно, Арсений Всеволдович, – уверяет меня Царица поля. – Я могу прика… попросить Вацлава, и он прилюдно извинится. Вацлав…! – она уже готова грозно рыкать на своего игрока.

Тороплюсь прервать лишнее заступничество.

– Очень милое предложение с вашей стороны, Астерия Артемовна, – качаю головой. – Но я желаю выслушать искреннее извинение, а не подогретое просьбой юной симпатичной барышни, которой не один сударь не откажет.

Астерия вспыхивает то ли обиженно, то ли польщенно. Личико ее румянится и даже становится милым. Кто-то из учеников присвистывает:

– Тушите свет, господа! Царица смутилась. И она ярче солнца!

Между тем Харлам, бросив взгляд на пунцовую Астерию, а потом на меня, делает шаг вперед:

– Э-э, нет, – заявляет парень, тряхнув головой. – Извините, конечно. Я хоть и простолюдин, но тоже имею честь. И правила «Замка», как сказала Ее Сиятельство княжна Анфиса Волконская, для всех одинаковы. Первым вы меня оскорбили, со мной первым вам и драться. Арсений, прошу уступить очередь.

Мм, вообще-то я не против. Просто не факт, что Харлам победит целого демоника, пускай и слабенького, из резерва клуба. А моя задача – преподать урок всему «Замку»: полезете на ученика «Грома» – огребете по полной программе. Тест силы, так сказать. Поэтому бой должен быть зрелищным и запоминающимся.

– Харлам, послушай….

– Аднака, даватя двы на двы, – раздается знакомый хриплый голос.

Из рядов лощеных, опрятных дворянчиков вылезает Боря Кайман. Крокодилья суженная морда радостно лыбится. Багровые глаза окаймляют костистые выросты, напоминающие очки. Юный мутант запакован в форменный красный костюмчик, только сзади в брюках предусмотрительно вырезано отверстие под хвост.

– Двы на двы! Я зя Плястика, – когтистая лапа хлопает Вацлава по спине. Демонику приходится приложить силы, чтобы устоять на месте. -Ну чя, довгорилясь, бландина?

«Бландина» это, видимо, я. А почему бы и не да? Двойной поединок полностью соответствует моей цели. А именно – впечатлить лицеистов жестоким мордобоем, чтобы впредь моим «фениксам» не мешали учиться. Хруст костей и дикий вой боли приветствуется.

– Договорились. Только потом не жалуйся, Борис Алиевич , – усмехаюсь.

– Боря пабедят, – выпячивает он подбородок.

– Скорее Боря полежит.

В толпе одобрительно зашумели, зрелище предстоит интересное.

Зевак принимаются расталкивать дежурные по коридорам, дабы не загораживали проход. Многие потесненные прижимаются к стенкам. Уходить никто не хочет.

Астерия пожимает плечами.

– Я не очень понимаю причину, почему еще и ты влез, Боря, – княжна негодующе смотрит на мутанта, а потом поворачивается ко мне. – Арсений, позволь быть твоим секундантом. В качестве извинения за невоспитанность своих игроков и однокашников.

Э-э…Она серьезно? После всех подстав и интриг. Ну дудки, к себе я эту самку красного удава не подпущу. Еще удушит в своих кольцах.

– Спасибо огромное, Астерия Артемовна! – вперед меня забегает Харлам. – Это огромная честь!

Одним глазом кошусь на этого глупого влюбленного зайчика. Парень, окстись. Твоя подруга детства проглотит тебя и не подавится.

– Отлично, – улыбается Астерия. – Пойдемте, провожу вас в клуб войстези. Именно там у нас в «Замке» проводятся поединки.

И, круто развернувшись, княжна генеральской походкой направляется в сторону холла. Только делаю шаг следом, как меня ловит за плечо сильная лапень Каймана. Черные изогнутые когти играют бликами в свете люминесцентных ламп.

– Эй, Борис Алиевич, поаккуратнее. Это натуральная шерсть. – На всякий случай врубаю доспех, а то еще раздерет ткань. – Чего хотел?

– Сеструхи просяла утачнить, – мутант отворачивает голову в сторону и другой лапой достает из внутреннего кармана чуть мятую фотокарточку . – В общам, у тебя скалька девушак? Ещя одна потяняшь? – мне под нос суют снимок. – Сеструха у меня красавяца, аднака. Гляня сям вот.

Лучшие бы я не глядел. На снимке вылитый Боря Кайман, только в розовом платье с волнистой юбкой и лиловым бантиком на поясе. А еще багровые глаза мутантихи подведены лиловой тушью, под цвет банта. Ну и как финальный крейсерский выстрел – алая помада на толстых крокодильих губах. Мой внутренний эстет провалился в бездну ужаса. Сердце екает и трясется в лихорадке. Эта фотокарточка – смертельное оружие против Легиона Фениксов.

– Ну чо? – Боря оскаливается гордо. – Так сеструха холоса, чта духа прихватила?

– Не то слово, – сипло, через силу выдавливаю. – Гламурная у тебя родственница. Настоящая модница.

Кайману похвала сестренки, а не исключено, что и близняшки, приходится по душе.

– Ты паря ни слабые, бландина, – продолжает Боря. – Я не пратив, если падкатишь к Гоморре. Савет и лубав, как гаварится, аднака. – Меня несколько раз хлопают по плечу чуть ли не по-братски, словно члена семьи. – Ну пашли марды друг другу чястить, затёк, хы-хы.

Уйти подальше от этого снимка я только рад.

Через полчаса мы с Харламом выходим из раздевалки клуба войстези. Спортивную форму нам предоставили сменную из прачечной лицея. Так что щеголяем в красных футболках и шортах.

Арена окружена бурлящей толпой. Когда мы появляемся в поле зрения учеников, до моих ушей доносятся ахи девчонок и рокочущий гул парней:

– Это он смутил нашу Царицу?

– Ага, стояла как красный светофор. Впервые ее такой видел.

– Ну-ка, подвинься, дай посмотреть на него. А-а, понятно. Так это же Беркутов. У него Волконская и Лиза Бесонова в свите.

– ЧО-О-О-О?!!!! – дружный рев.

Трибуны погружаются в шушуканье. Барышни заинтересованно поглядывают в мою сторону, но я, конечно, залихватски подмигиваю только Лесе с Дарико. Хватит мне поклонниц.

У барьера застыла Астерия, в качестве нашего с Харламом секунданта. А внутри стеклянного аквариума арены уже ждут соперники.

Чувствую, как Агаркин напряжен и встревожен. Харламу биться с резиновым Вацлавом, а мне, понятно, с Борей.

Усмехнувшись, подталкиваю обеспокоенного напарника локтем в бок.

– Ну-ка прекрати накручивать себя, ловец. Просто выложись на полную и получай удовольствие от битвы.

– Удовольствие? – округляет он глаза. – Какое здесь может быть удовольствие? Меня сотрут в порошок!

– Не летай в миражах своего страха, Харлам. – я пускаю магнетическое облако. – Будь здесь и сейчас. Посмотри направо от барьера. Кого ты видишь?

– Астерию Артем…

– Ты видишь свою женщину.

– Что? Но я же простолю…

– СВОЮ женщину, Харлам, – усиливаю я воодушевляющий пресс. – На ее глазах ты будешь сражаться, проливать свою и чужую кровь. На ее глазах ты победишь. Понял, Харлам?

– Понял, – поджимает губы парень. Глаза его сужаются и напоминают лезвия клинков. Отлично, теперь это глаза воина.

– Что ты сейчас будешь делать, «феникс»?

– Завоевывать свою женщину, Огненный.

Я киваю, ответ мне по душе. С таким настроем уже можно выиграть.

– Среди прочего, среди прочего. Мы завоюем весь этот лицей, «феникс». Вперед на арену.

– Так точно.