Читать книгу Лауреаты Лондонской литературной премии. Альманах-приложение к журналу «Российский колокол» (2015–2019). Выпуск 2 - Группа авторов - Страница 8

– Понятия не имею, о чем ты говоришь, Тась! – только и сказала Ева, когда я, заподозрив ее в сводничестве, позвонила ей, даже еще толком не вникнув в суть этого странного и загадочного письма.

– Ну, тогда ладно! Разберусь сама как-нибудь. Беда только в том, что… my English is very bad! Или как там говорят: «I speak English a little!..»

– Слышь, бука, передавай привет отцу! Да, и еще… Мама очень расстроилась, что ты к ней не заехала. Правда-правда, Тась! Она последнее время стала какая-то сентиментальная, – сказала Ева на прощание.

Положив телефон в боковой карман сумки, старательно имитирующей своим принтом шкуру леопарда, я вернулась к письму.

Ничего не могу с собой поделать. Но это панибратское американское «Hi!» меня, мягко говоря, коробит. Именно так и начиналось письмо, адресованное мне. А потом, несмотря на то что смысл предложений полностью доходил до меня со второго или третьего прочтения, волосы на моей голове зашевелились.

Во всяком случае, так мне показалось.

Это были два листка в линейку, вырванных из блокнота и полностью исписанных мелким почерком. Однако, несмотря на то что буквы были печатные, воспринимать текст было невероятно сложно. А еще мучил постоянно всплывающий вопрос, который и отвлекал от чтения… Кто это? Мужчина или женщина?

Все, больше не буду себя так истязать! Скопировав письмо, загнала его в онлайн-переводчик. Получилось коряво, как всегда, зато быстро! Итак:

«Привет!

Боюсь спугнуть тебя, если с ходу говорю, что знаю тебя. Просто я сегодня хочу рассказать тебе одну историю:

«Побережье Адриатики с его пустынными пляжами и невероятного оттенка бирюзовой водой осталось далеко позади. Бронзовая кожа и слегка обесцвеченные от солнца русые волосы – награда за часы, проведенные под лучами ласкового августовского солнца. Я – среди других туристов. Намечается какая-то, и вероятнее всего малоинтересная, экскурсия.

Мучаюсь: идти или нет? Любознательность – ладно, не буду себе льстить, всего лишь обычное любопытство – одерживает верх.

Иду.

Музей. Просто обыкновенный музей. Наш румынский гид, Юстин, искренне удивлен. Спрашиваю:

– Что-то необычное? Движущиеся картины? Может, ожившие статуи?

– Да нет, представляешь, нас по музею будет сопровождать Сам.

– Что значит «Сам»? – спрашиваю я, почти зевая.

– То и значит, что сам директор музея. Говорят, впервые за многие годы. Ну и зачем? – все еще продолжая недоумевать, тараторит Юстин.

Фойе краеведческого музея. Нас приглашают пройти в первый зал. Сразу возникает стойкое ощущение, будто нас поместили внутрь огромной бархатной шкатулки. Стены цвета спелой вишни украшают мечи и шпаги. В стеклянных витринах – драгоценности и короны.

Все сверкает и блестит, как и полагается. Безумно дорого и красиво!

Никто не заметил, как он вошел.

Высокий мужчина, скорее всего, лет сорока пяти. Черные волосы едва тронула благородная седина. Темно-синий костюм, ослепительно-белая батистовая сорочка.

Лишь только я отвела взгляд от его элегантного шейного платка, как тут же столкнулась с ним взглядом…

И в его глазах был не просто интерес, нечто иное. Так бывает, когда совершенно внезапно на тебя обрушивается понимание, что перед тобой – представитель твоего клана, твой единомышленник. Человек, который все понимает без слов.

Не знаю, сколько прошло времени: час, минута… Не помню. Я держалась позади группы, слушала переводчика, плохо понимая ломаную речь. Экскурсия близилась к концу. Нас поблагодарили за терпение, и мы направились к выходу.

– Я хочу показать вам нечто совершенно уникальное, – вдруг обратился он только ко мне на чистейшем русском языке, легонько направляя меня в сторону стоящей в отдалении скульптуры юной Грации.

Я слушала вибрации его голоса и, находясь словно под гипнозом, что-то отвечала.

Наш гид, пересчитавший в автобусе всех по головам и недосчитавшийся одной, вернулся в фойе. Увидев нас, он оторопел, превратился в «соляной столп»… Его лицо выражало сразу целую гамму чувств. А когда наконец к нему вернулась способность передвигаться, он схватил меня за руку и буквально оттащил от гостеприимного директора музея.

– Printesa, sunteti invitati si-au dat acordul. Mai mult decat nimic nu are sens![1] – услышала я вслед…

– Я, конечно, изучал древние наречия нашего языка, но этот плохо понимаю. Откуда ты знаешь румынский? – спросил меня Юстин, усаживаясь на соседнее кресло в автобусе.

– Шутишь? Мы же на русском говорили. Он рассказал мне о том, что многие посетители трут ногу Грации, чтобы исполнилось их заветное желание. Примета вроде такая. Я тоже… – вдруг осеклась я, поняв наконец, что значат последние слова, произнесенные великим князем.

– Я дала согласие… – прошептала я…»

Эта история показалась мне чуть более романтичной, чем та, что случилась со мной, но… Боже мой, я вновь ощутила, как легкий ветерок играет с моими волосами, и почувствовала, как падает вниз сердце, когда наш автобус, петляя на поворотах карпатского серпантина, поднимается все выше и выше в горы. Все было именно так, как изложил неизвестный автор, направляя свое письмо мне…

Во всяком случае, гида действительно звали Юстин!

Кроме этого загадочного письма в конверте оказалась старая, сложенная в несколько раз газета…