Читать книгу Константинополь и Проливы. Борьба Российской империи за столицу Турции, владение Босфором и Дарданеллами в Первой мировой войне. Том II - Группа авторов - Страница 6

Впечатление, произведенное телеграммой Черчилля на Сазонова, было, правда, как и следовало ожидать по его предшествовавшим обращениям в Ставку, чрезвычайно тревожное.

Оно ясно отразилось в «строго доверительном» письме Сазонова лично Кудашеву от 21/8 января 1915 г. Сообщая о препровождении им английскою ответа в Ставку, Сазонов вместе с тем высказывает здесь – для доклада великому князю – мнение, что «предварительно для ответа лорду Китченеру следовало бы тщательно взвесить, можем ли мы в настоящую минуту оказать англичанам просимую ими поддержку и, в случае удачного оборота дела, сыграть в занятии Проливов подобающую России роль?». Политические последствия единоличного успеха англичан в области Проливов настолько беспокоят Сазонова, что он возбуждает далее вопрос, «не лучше ли было бы просить наших союзников, ввиду изменившегося в нашу пользу положения на Кавказе, повременить еще с предположенными действиями против Дарданелл», если бы только на поставленные им выше вопросы, и в частности, очевидно, на вопрос о «подобающем России» участии в операции пришлось ответить отрицательно.

Опасения Сазонова не встретили, однако, отклика в Ставке, на которую не произвели никакого впечатления приведенные им чисто военные соображения – «рискованность задуманного предприятия и опасные последствия возможного его неуспеха», с одной стороны, и улучшение положения на кавказском фронте после блестящих побед под Ардаганом и Саракамышем 21 и 22 декабря 1914 г. (3 и 4 января 1915 г.), с другой стороны. В самом деле на другой же день после доклада Кудашевым письма Сазонова (22/9 января) Янушкевичу и беседы последнего с Вилльямсом, то есть уже 23/10 января, Кудашев получил «для перевода на французский язык» проект ответа на телеграмму Китченера, «почти целиком написанный рукой великого князя». Вслед за тем – все того же 23/10 января – ответ был вручен Вилльямсу и «дополнен и развит словесными разъяснениями» великого князя, сводившимися к двум основным положениям, а именно: во-первых, к тому, что Верховное командование при всем желании «не может обещать» союзному флоту содействия «ни флотом, ни сухопутными войсками», и, во-вторых, к тому, что «с военной точки зрения всякий удар, нанесенный Турции», будет выгоден России потому, что облегчит «положение не только на Кавказе, но и в Европе, «так как поражение турок, несомненно, определит ориентировку балканских государств в желательную для нас сторону» (см. письмо Кудашева Сазонову, помеченное «Петроград, 25/12 января 1915 г.», представляющее, очевидно, письменное изложение устного доклада Кудашева, поспешившего, ввиду важности дела, отправиться лично в Петроград).

Ясно, что для «тщательного взвешивания» соображений Сазонова, при такой быстроте действий, времени не оставалось, и вопрос, «несмотря на его бесспорное политическое значение, был решен на основании чисто военных соображений. Этому, быть может, содействовало и то обстоятельство, что в Ставке отнеслись весьма скептически к успеху «английского предприятия», видимо рассчитанного на, хотя бы и систематические, действия одного лишь флота без всякого упоминания об участии в деле серьезного десанта. В этом именно смысле высказался в беседе с Кудашевым ген. – квартирмейстер, то есть глава оперативного отдела Ставки, ген. Данилов.

Указав на непрочность положения на Кавказе, несмотря на недавние победы, он заявил, что «лично» «безусловно» не верит в успех англичан, добавив, впрочем, что, «даже при условии успеха» англичан, «посылка нами каких-либо войск для десантной операции на Босфоре» невозможна. В то же время он успокаивал Кудашева, что, даже овладев Проливами, уничтожив турецкий флот и наведя страх на Константинополь, англичане не смогут овладеть им, ибо «никакой десант, который они могли бы выслать, не в состоянии был бы одолеть турецкую армию, которая не отдаст же без боя столицу»…

Между тем из разговора Кудашева с Вилльямсом, предшествовавшего его разговору с Даниловым, в то же время явствовало, что, «читая между строк телеграмму Китченера», следовало прийти к выводу, что «вопрос о форсировании Дарданелл (английским) адмиралтейством уже решен», независимо от того, смогут ли русский флот и армия принять в этом деле участие или нет.

Расхождение во взглядах между Министерством иностранных дел и Ставкой было, таким образом, снова полное. Недаром Данилов просил Кудашева сказать Сазонову, «чтобы он отнюдь не расхолаживал англичан»[40]. Новая попытка Сазонова (см. телеграмму от 12 февраля ⁄ 30 января 1915 г. Кудашеву) предотвратить операцию указанием на ее «чрезвычайную рискованность» – «ибо, в случае неуспеха, значение союзнического флота на Средиземном море может быть серьезно подорвано» – привела лишь к тому, что в Ставке окончательно было признано необходимым избавиться от дальнейших советов Сазонова по данному вопросу[41]. Уже 14/1 февраля Кудашев в «весьма лаконической форме в конце довольно длинного письма известил Сазонова, что Янушкевич ему «сообщил волю государя, чтобы дело о завладении Проливами сосредоточилось в Ставке и что государь признает только одно решение этого вопроса: присоединение обоих Проливов». Можно сомневаться, что Николай II, принимая это решение в таком виде, знал настроения Ставки по данному вопросу и, в частности, мнение генерала Данилова, пояснившего в ранее упомянутой беседе с Кудашевым «самым внушительным образом», что «завоевание Босфора потребует отдельной войны, а будет ли Россия способна вести эту отдельную войну и захочет ли, – в этом он глубоко сомневается».

Официально Сазонову «воля государя», впрочем, впервые стала известной в совещании по вопросу о Проливах, состоявшемся 19/6 февраля под председательством председателя Совета министров Горемыкина, в котором последним был оглашен «совершенно секретный» рескрипт на его имя Верховного главнокомандующего от 14/1 февраля, – рескрипт, копия которого, по заявленному 19/6 же февраля желанию Сазонова, мотивированному тем, что рескрипт «по своему предмету непосредственно касается деятельности вверенного ему ведомства», был ему препровожден… 24/11 февраля.

Сущность же рескрипта сводилась к тому, что ввиду того, что вопрос о захвате Проливов касался не только Министерства иностранных дел, но также и других ведомств, в частности военного и морского, решено, что «подготовительные работы всех ведомств должны вестись по определенному плану», согласно основным положениям, установление которых поручалось Верховному главнокомандующему.

Все это вместе достаточно ясно показывает, что ни о какой русской «инициативе» в деле дарданелльской операции и речи быть не может. Ставка лишь согласилась с готовым английским планом.