Читать книгу Как Веприк, сын Тетери, маманю спасал - Хатка Бобра - Страница 5

Снилась Веприку, как всегда мама, в своей новой белой рубашке и красном платке. Была она в какой-то подземной комнате, улыбалась ему, но синие глаза смотрели с печалью. "Дай-ка сынок, я тебя хоть во сне обниму, – сказала она. – Соскучился, Вепрюшка? Ты Дунюшку береги, не забывай. И бабушку. И батяню тоже береги."

Тут Веприк проснулся, потому что на улице скулила собака Муха. Он схватил верхнюю одежду и выбежал из избы. Муха, привязанная, крутилась на веревочке во дворе. Тонкий месяц еле-еле освещал сам себя, где уж ему было светить на землю.

Веприк постоял немного, прислушиваясь и давая сонным глазам привыкнуть к темноте. Очень скоро ему стало ясно, что на лугу, который лежит в сторону дальнего леса, кто-то есть: нет-нет да и чудился оттуда случайный шелест, а иногда ветерок с луга словно приносил живое тепло. Отец бросил собаке только полпирога с кашей, значит ушел ненадолго и Веприк, не раздумывая, побежал вдогонку. Опомнившись, вернулся и прислонил к двери избушки тяжелое полено, чтобы Дунька сидела дома. И бабушка вместе с ней.

Он бегом направился к лесу, одолел два пригорка и взобрался на третий, лесной. Тут Веприк немного оробел: одному в лесу ночью ему еще бывать не приходилось. Он собирался с духом, готовясь вступить в лесную холодную черноту, когда заметил отца – внизу, в овраге. Батяня в лес не пошел, он шел в обход, ниже опушки. В темноте даже зоркие глаза Веприка едва различали отцову белую рубашку. Мальчик чуть не рассмеялся от радости и бросился бегом с пригорка. Батяня, оказывается, уже почуял его, остановился и стоял, ждал. Он буркнул что-то сердитое, но это было неважно, и Веприк, пристроившись за батей вместе с ним двинулся по мокрому склону оврага в обход леса.

Так шли они, пока не солнце не встало, и немного дольше, потом отец повернул прямо в лес и они, топча желтые осенние листья, шли еще примерно до полудня, иногда меняя направление в соответствии с какими-то известными батяне знаками. Тетеря молчал, иногда только показывая сыну, куда не надо ставить ногу, если не хочешь угодить в грязь. Наконец им встретился другой овраг, вдоль которого отец некоторое время вел Веприка и привел к болотцу. Пройдя немного вдоль болота, Тетеря нашел высохшую иву с тремя пожухлыми листиками, около которой они молча посидели и пошли, оставляя болотце с левой стороны.

Наконец путники пересекли небольшую круглую полянку, за ней – полоску малиновых кленовых зарослей и вышли на открытое место. Впереди высилась поросшая лесом горка. Когда с той стороны подул ветер, потянуло сильным волчьим запахом. Присмотревшись, Веприк смог обнаружить две темные дыры, прикрытые растительностью – норы.

– Ну вот, пришли, – сказал Тетеря и начал снимать со спины привязанный там сверток.

Веприк удивленно огляделся. Конечно, он не ждал, что батя приведет его прямиком в Киев к князю, но все-таки трудно было поверить, что они шагали целый день только для того, чтобы полюбоваться на лесной курган с волчьим логовом.

– Мир вашему дому, честные хозяева! – торжественно сказал Тетеря, кланяясь кургану.

"Батяня с ума сошел. И я туда же, чтоб ему не скучно было, – решил Веприк. – Куда он меня завел? Сейчас скажет еще, что теперь тут жить будем."

– Я медведь, – сообщил Тетеря, разворачивая черную шкуру и набрасывая ее себе на плечи и голову. – На всякий случай.

"А я – Змей Горыныч, – сердито подумал Веприк. – Как я его такого домой поведу? Укусит еще… И надо мне было за ним бежать. И сестренку с бабушкой в избе запер! Ой, как бабушка-то ругаться будет!" Настроение у него совсем испортилось, потому что бабушка, хоть и старенькая, могла не только ругаться, она могла и палкой по спине стукнуть.

Тетеря тем временем хлопотливо нагреб веточек и развел небольшой костерок.

– Здесь раньше жили волки, – сказал он, кивнув через плечо. – Потом ушли.

Мысль, видимо, была очень интересной, потому что в одном из проходов за батиной спиной тут же появилась мохнатая волчья голова: послушать, может гости еще чего забавного скажут. Отец быстро обернулся, встряхнул на себе медвежью шкуру и рявкнул так строго, что волк немедленно спрятался назад в нору, а Веприк попятился. Тетеря огляделся, сломал у дерева кусок толстой ветки и сунул ее в костер.

– Надо же, обратно пришли, – удивился он. – Меня волки пока боятся, – сказал он сыну. – А ты иди сзади и неси огонь. Если их тут немного, авось не тронут.

– А если много? – взволнованно спросил Веприк, ухватив горящий сук и догоняя отца, который резво направился к кургану.

– Тогда они и на медведя напасть могут, – спокойно отозвался Тетеря, сунув голову в нижнюю нору, разрытую многими поколениями серых жителей до половины высоты человеческого роста.

– Батянь, а зачем… Ты чего это? Стой! Да ты что делаешь?! Батя!

Тетеря, опустившись на четвереньки уполз в звериный ход. Веприк успел ухватить его за штаны, но не удержал. Мальчик заметался возле норы, боясь и лезть за сумасшедшим отцом, и остаться одному снаружи.

– А щипаться будешь, я тебя так щипну, год сидеть не сможешь, – сердито сказал отец, на секунду высовывая голову из норы, но не успел Веприк опомниться, как Тетеря снова исчез и пришлось Веприку лезть в логово к волкам. Нора оказалась довольно широкой, мальчик прижимался к медленно ползущему впереди отцу, двигаясь на четвереньках боком и держа позади себя горящую ветку. В одном месте от большой норы ответвлялся проход поменьше и Веприк все боялся, что оттуда выскочит волк, но ни один зверь так и не показался. Батяня приложил ухо к земле, потом прошел еще немного и снова послушал землю. Он повторил это несколько раз, вытащил нож и принялся рыхлить землю. Рыхлую землю он сдвигал вперед голыми руками и опять рыхлил. Веприк озирался, трясся от страха и молился про себя всем богам, которых только мог вспомнить. Батя, совершенно похожий в темноте на медведя, разыскивающего желуди, копался долго, Веприку уже не только волки в темноте начали мерещиться, но и кабаны, совы, лоси и даже дикие быки. А один раз, показалось, староста Пелгусий погрозил из норы длинным пальцем.

Отец последний раз воткнул нож в землю и наклонился еще ниже. Он шумно завозился возле ямы и неожиданно начал погружаться в землю, пока совсем не исчез.

– Вепря, не робей! Лезь сюда! – донесся снизу его голос.

Веприк пододвинулся и осветил черный провал, возникший перед ним. Он боязливо сполз в него ногами и там сильные батины руки приняли его и опустили на пол другого коридора, пошире и повыше первого, который, оказывается, пересекал курган под волчьими ходами. Насколько позволял видеть свет наполовину сгоревшей ветки, стены здесь были деревянные, высохшие и потрескавшиеся, конечно, сделанные не волчьими лапами. В проходе можно было стоять взрослому человеку, хотя и сильно согнувшись.

"Мы у лешего во дворце, – понял мальчик. – Не зря, значит народ про нас говорит. Мы пришли к родственникам в гости, совета просить… Очень хорошо… сейчас со мной будет обморок."

Батяня за рукав потащил его по коридору. Через несколько шагов обнаружилась комната, чуть поменьше их избы. Здесь вдоль стен и по углам под тонким слоем пыли тускло блестели разнообразные предметы: посуда, браслеты, шлемы. В подземном жилище не было ни души: темно и тихо. Под ноги Веприку прикатилась чаша из желтоватого металла, по краям которой звездочками вспыхивали прозрачные красные камешки.

За этой комнатой находилась следующая, гораздо больше первой.

– Посвети-ка, – велел батя и Веприк поднял ветку повыше.

У дальней стены находилось покосившееся возвышение с разложенными на нем предметами воинского быта: высоким шлемом, доспехами и большим мечом сверху. Перед помостом стояли пыльные сундуки и кувшины, лежали чаши и ножи. И Веприк догадался, куда его привел отец. Они находились в старинном могильном кургане, а перед ними лежал его мертвый хозяин. Он был окружен всевозможными предметами, которые считались полезными для воина в мертвом царстве: посуда, оружие, мешочки с травами, украшения. Кости мертвого воина давно осыпались, остались только металлические доспехи да меч, который он сжимал в руках. Слабый огонь в руках мальчика бросал красноватые светлые пятна на последний дом древнего воина, построенный прямо в земле: стены и пол из бревен, развалившиеся от времени лавки, остатки деревянных сундуков. Все вокруг было засыпано землей и древесной крошкой, но, несмотря на беспорядок и разрушения, помещение выглядело богаче и просторнее, чем все избы, которые доводилось Веприку видеть.

У Веприка задрожали колени и он, теряя сознание, начал валиться на батяню.

– Нашел время меня пугать, – сердито прошептал Тетеря, ставя сына на место. – У меня и так сердце в пятках, ты еще озорничаешь… Совсем разбаловался без мамки!.. А это еще кто за чудо?

Из прохода выглядывал недавний мохнатый знакомец, волк, совсем молодой, этой весной родившийся. Он переминался передними лапами и был готов сбежать в любой момент, но ужасное, непреодолимое любопытство держало его на месте: какие это удивительные создания пришли в гости и что они делают в этом странном месте? Охотник погрозил зверю пальцем и тот наклонил набок свою большую голову, словно говоря "Я мешать не буду, вы только не отвлекайтесь, делайте то, за чем пришли, а то мне очень интересно."

Тетеря снова обернулся к возвышению, несмело сделал шаг вперед и поклонился до земли.

– Будь здоров, богатырь!.. Ой!

Он смутился, сообразив, что он не совсем правильно поступает, желая здоровья мертвому человеку. Он еще раз низко поклонился и шумно вздохнул.

– Меня зовут Тетерей, – снова заговорил он. – Вот это сынок мой, Веприк… Беда у нас, богатырь. Унес жену мою, Смеянушку, поганый Змей Горыныч. Осиротели ребятки. И я осиротел. Некому защитить нас от змея лютого. Надо в Киев идти, к великому князю Владимиру. Подарок мне нужен для князя, вот я и пришел к тебе за помощью. Позволь взять немного от твоих богатств несметных, помоги вызволить Смеянушку… Веришь ли, для себя никогда не попросил бы!

Тетеря протянул руку к сундуку в углу, большому, с провалившейся крышкой. Соскучившийся юный волк тут же сунул туда же нос и разочарованно повертел мордой: едой не пахло. Волк понюхал соседний сундук и там его, видимо, что-то заинтересовало: он подвинулся поближе и покусал иссохшую деревяшку.

– Не знак ли это? – прошептал Тетеря дрогнувшим голосом.

Он только тронул крышку и сундук с внезапным шумом рассыпался в щепочки. Волк отпрыгнул, а на землю хлынул поток маленьких блестящих фигурок, желтовато поблескивавших, когда на них попадал свет. Посветив над находкой, Тетеря и Веприк обнаружили, что сундук был полон крохотных золотых лошадок, искусно сделанных со всякими деталями: развевающимися, словно на бегу, гривами, маленькими седлами на спинах, копытцами и даже уздечками. У кладоискателей языки отнялись от такого чуда. Видимо, народ похороненного здесь воина верил, что лошади приносят удачу и очень любил их.

– Спасибо тебе, добрый богатырь! – прошептал Тетеря, когда к нему вернулся дар речи. – Как тебя благодарить, я и не знаю…

Он украдкой поглядел на молодого волка: не будет ли еще знака. Тетеря верил, что душа древнего богатыря могла жить в зверях и птицах. Но волчонок, соскучившись любоваться на странных глупых гостей, которые, похоже, все равно не могли найти ничего вкусного, зевнул и потрусил назад в темный проход, и охотник решил, что таким образом ему дают понять, что пора оставить хозяина в покое. Отвык, наверно, богатырь от разговоров за тысячу лет. Охотник, торопясь, дрожащими руками, сгреб богатство на медвежью шкуру и, в последний раз поблагодарив за помощь, повел сына из подземного жилища.

Пройдя несколько шагов от богатырского кургана, они вынуждены были остановиться, чтобы прийти в себя после пережитых волнений, но, как оказалось, волнения еще не кончились. Веприк оглянулся на курган и обнаружил, что нор в нем гораздо больше, чем он заметил вначале – не меньше дюжины. И из каждой выглядывало по волку, а возле некоторых их стояло по паре и больше. Все звери, моргая желтыми глазами, молча смотрели на людей.

– Батя, ты спрашивал, много здесь волков или мало, – хрипло проговорил Веприк.

Тетеря исподлобья поводил глазами по сторонам и снова взвалил на спину шкуру с золотыми конечками.

– Они не нападут, – успокоил он мальчика. – Пойдем. Только не беги.

Звери все так же неподвижно смотрели им вслед. Вдруг на вершине кургана один из волков протяжно, низко завыл, словно ветер в ущелье, и мало-помалу его голос подхватили остальные волки.

– Почему они нас не тронули? – не веря, что остался жив, спрашивал на ходу Веприк. – Может, это значит, что богатырь на нас не сердится? Или в благодарность, что мы их маленького не обидели, который за нами увязался… Батянь, а чего они воют?

– Разговаривают.

– А вдруг – не к добру?

– Это когда собака воет, тогда не к добру, потому что собака гавкать должна. А волк – наоборот, должен выть, на то он и волк.

– А если волк загавкает – тогда не к добру?

– Тогда точно не к добру, – развеселился Тетеря. – Это значит, что ты, бедолага, головой где-то сильно стукнулся, слышишь, чего не бывает.

Обратный путь был совсем не таким безрадостным, как путешествие к кургану. Охотники шли бодро, их тяжелая драгоценная ноша оттягивала плечи, но веселила душу, словно они уже спасли маманю. Пройдя болотце, разложили костер и поужинали сухим хлебом и половиной пирога с кашей.

– В давние-стародавние времена, – рассказывал отец, – на том самом месте, где мы с тобой сидим, лес не рос, а росла трава. А на траве паслись чудо-кони. Люди тогда были с лошадьми на равных. Золота у них было, как у нас репы в огороде. Не было над ними ни князей, ни старост. Спали они на земле под открытым небом, а для своих погибших богатырей строили под землей избы побольше нашей, и клали туда полезные вещи и золото. Вот от них и остались в наших лесах эти курганы.

– Батянь, так ты еще такие курганы знаешь?

– Знаю, конечно, мне дедушка твой показывал. Кому ж знать, как не нам, Лешакам?.. Только ты обещай никогда больше туда не ходить! У живого украсть плохо, а у мертвого – в десять раз хуже.

– А как же мы с тобой – ничего, что лошадок золотых унесли? Не будут на нас мертвые сердиться?

– Не знаю, – мрачно признался Тетеря. – После будем беспокоиться, когда маманю спасем.

Охотники вырыли неглубокую яму, ссыпали туда драгоценные фигурки и легли сверху спать, а шкурой накрылись. Утром собрали клад и через некоторое время после полудня уже подходили к лесной опушке напротив родной деревни.

– Завтра пойду в Киев, – сказал Тетеря.

– И я с тобой, – сказал Веприк.

– А с Дуняшкой и бабушкой кто останется?

– Я с тобой, – опустив глаза повторил мальчик.

Тетеря долго смотрел на сына и чувствовал, как шатается его маленький детский мир, стоявший раньше, словно на двух могучих деревьях, на маме и батьке.

– Ладно, – сказал наконец Тетеря. – Дуньку отдадим тете Чернаве, а бабушка сама за собой присмотрит… Пойдем поскорее, посмотрим, как они там. Доглядела ли бабушка за внучкой?

– Доглядела, – уверил его Веприк. – Я их в избе запер, чтобы Дунька не потерялась… Ты, батяня, иди вперед, иди, не жди… я еще вон малинки домой наберу.