Читать книгу Христианский целибат. Величие и нищета - Хавьер Гарридо - Страница 5

На чем основан наш выбор

Наш целибат имеет основание непосредственно в Иисусе. Разумеется, в человеческой истории существуют и другие мотивы, приводящие мужчин и женщин на путь безбрачия. Во многих случаях это религиозные соображения: исключительное посвящение себя проживанию опыта Бога и внутренней жизни, как, например, в буддийской традиции. Кроме того, это аскетическая традиция духовных учителей или философов, желающих, чтобы их словесное учение согласовывалось со стилем жизни. В иных случаях целибат может быть вызван мирскими причинами: посвящение себя изобретательству и научным исследованиям, независимость, необходимая для художественного творчества или политической борьбы, и т. д.

Помимо этого существует много незамужних и неженатых людей, которые не отказывались от брака, но внутренние или внешние обстоятельства вынудили их к жизни в безбрачии.

Поскольку мы приближаемся к первоисточнику нашего призвания, настало время спросить себя, на чем основан наш выбор. Одно дело – богословское оправдание, другое – прожитый опыт. Не для всех монашествующих, выбирающих «совершенное воздержание», главным мотивом является подражание Иисусу, хотя они и принадлежат к общинам, источник которых – Евангелие.

Целомудрие настолько затрагивает всю личность, что распознать, насколько оно подлинно, – задача нелегкая. Где проходит граница между великодушием веры и сублимацией первой любви, пережитой в 19 лет? Чего на самом деле ищет монах, в 33 года посвящающий свою душу, тело и сердце служению бедным и отвергающий любовные притязания ближайшей помощницы?

Чтобы понять это, не стоит погружаться в анализ отдельных случаев; нужно постараться уловить весь процесс в целом. И здесь наш взгляд обращается к Иисусу, Начальнику и Совершителю нашего выбора.

Переворот

Когда Иисус появляется на Иордане, Он уже взрослый человек, который решил жить в целибате. Он слышал, как Иоанн Креститель, другой девственник, Его родственник, проповедует приближение Царства. И Он идет к Иоанну, чтобы принять крещение как знак полной самоотдачи Богу, знак Его власти в Своей жизни. В этот момент определяется Его призвание. Он принимает Святого Духа и осознает Свою исключительную принадлежность к эсхатологическому замыслу Бога. С этих пор Он посвящает Себя тому, чтобы спасительное присутствие Бога открывалось и возрастало среди людей.

Он начинает собирать вокруг Себя группу людей (Ин 1, 19–51; Мк 1, 1-32; 3, 13–19). Некоторые из них женаты, как, например, Петр. Другие – нет, как Иоанн, сын Зеведея. Они разделяют со своим Учителем все. Его образ жизни очень похож на образ жизни бродячих раввинов той эпохи: они ходили из деревни в деревню, уча и исцеляя. Новизна заключается в самой Вести. Иисус притязает на открытие новой эры – эры, ожидаемой Израилем. Он провозглашает условия, позволяющие войти в Царство, осуществляет переворот в восприятии образа Бога, совершает знаки, предвосхищающие будущий мир, ставит под сомнение действующий порядок вещей…

Одним из тех аспектов, где ясно видна новизна подхода, являются как раз Его отношения с женщинами. Их нет в числе Двенадцати, но они есть как ученицы среди людей, идущих за Иисусом (Лк 8, 1-14; Мк 15, 40–47). В отличие от иудеев, Иисус не считает неуместным назвать женщину «дочерью Авраама» (Лк 13, 26). В социально-религиозном контексте того времени возвращение женщине достоинства следует понимать как часть Его мессианской задачи, как Благую Весть и заступничество Бога за смиренных и заблудших. Пример тому – осуждение Иисусом прелюбодеяния в помыслах и утверждение нерасторжимости брака, что выходит за рамки иудейского законничества, предоставлявшего мужчине привилегированное положение (см. Мф 5, 27–32; Мк 10, 2-12).

В Иисусе Весть и бытие – одно. Нарушая иудейские нормы, Он говорит один на один с женщиной и даже учит ее (Лк 10, 39; Ин 4, 27). Следовательно, Его целомудрие рождено не пророческим аскетизмом, как в случае Иоанна Крестителя, а самоотдачей любви (Лк 7, 18–50). Этот символ нежности и близости Бога Иисус привнес в Свои отношения с людьми.

Внимание многих психологов привлекала удивительная зрелость этого человека, столь сердечного и уважительного с женщинами, столь мало подверженного условностям и нормам культуры Его времени и столь сознательно проживающего Свое состояние безбрачия. Но почти никто не отметил, каков внутренний источник, из которого Иисус черпает Свою свободу: неповторимая близость с Богом, Которого Он звал «Авва», Который ночью брал Его от людей, а днем отдавал людям ради блага всех (Лк 4, 42; Мф 10, 35–38).

Иисус и Мария

Конечно, в жизни Иисуса была дружба с женщинами (Ин 11). Но, прежде всего, в ней была одна женщина – Дева Мария.

Начав свое общественное служение, Иисус отдаляется от Марии. Это разделение было мучительным. Она осталась одна в Назарете, может быть, принятая каким-нибудь родственником, Сын же должен был вступить на путь Своего призвания. Иногда родственники пытались приблизиться к Нему, привлеченные шедшей за Ним славой пророка. Казалось таким странным, что этот Сын скромного ремесленника говорит подобным образом и исцеляет людей! Кто-то попытался обратить внимание Иисуса на присутствие Матери, однако Он ясно дал понять, что порвал с кровными узами (Лк 8, 19–21).

Возможно, Лука придавал повторяемой им фразе «Мария слагала все это в сердце Своем» более богословское, чем психологическое, звучание. Однако она выражает один из секретов неповторимости отношений между Иисусом и Его Матерью. Он был плодом Ее чрева, но был зачат чудесным образом, после самой поразительной встречи в Ее жизни, в день, когда, уже будучи обручена с Иосифом, Она ощутила призыв к безусловному «да», к безоговорочному согласию веры. С тех пор Она жила только для Сына. Ее чистая и горячая женская любовь вся, без остатка, устремилась на Него. Ее жажда материнства проявилась с новой силой: Ее душа была охвачена огнем любви, жаркой и духовной одновременно. Один только Бог звучал в самой глубине Ее сердца, неожиданно расширившегося до неведомых горизонтов. Она почти ничего не понимала, только на опыте переживала кроткое доверие среди тьмы и неясности.

Им Обоим не нужны были слова, чтобы раствориться друг в друге. Иисусу достаточно было видеть, как Его родители каждый вечер читали «Шма Исраэль»[3], чтобы в Его сердце родилось отношение, определившее всю Его жизнь: послушание Господу Неба и земли. Он рос рядом со Своей Матерью в единении более тесном, нежели узы плоти и крови, в единстве исключительной любви к Живому Богу. Поэтому, хотя разрыв и был болезненным, Мария предпочла остаться на Своем скромном месте, когда Сын вступил на Свой окончательный путь. И в Кане, в начале пути, и в конце, на Голгофе, где Иисус должен был потребовать от Самого Себя последней жертвы и просить ее же у Матери, через принятие Его смерти, им не нужно было много слов, чтобы понять друг друга. Никогда они не были столь разделены и столь едины!