Читать книгу Нигерийский синдром - Хельга Графф - Страница 5

Первое впечатление от отеля было весьма приятным. Стены огромного холла украшали чудесные фрески, изображающие сцены из экзотической африканской жизни. Справа разместился огромный кожаный диван и два таких же гигантских кресла, в каждом из которых вполне могли уместиться не один, а сразу два человека. Под стать мягкой мебели был и внушительных размеров стол из оникса невероятной красоты! Огромная деревянная фигурка носорога, вырезанная из красного дерева, украшала регистрационную стойку. Настоящий шедевр! Деревянные фигурки животных и птиц – моя слабость. Я собираю и коллекционирую их и в Африке хотела бы пополнить свою коллекцию.

За регистрационной стойкой стояла симпатичная девушка-мулатка, которая, едва мы подошли, стала быстро оформлять на нас забронированные Агнес номера.

Нам с Левой дали двухместный номер здесь же, в центральном здании, а Вовку поселили в домике через двор, как потом оказалось, там в основном проживал персонал, обслуживающий отель. Ему достался обычный одноместный номер, и Вова был удовлетворен, зато мы остались не довольны тем, что он обитает не в одном с нами здании. Ругаться, правда, как делаем обычно, не стали вследствие невероятной усталости! Окончательно измотанные дальней дорогой и волнениями, связанными с поездкой, мы с радостью поднялись в наши апартаменты. Комната встретила нас восхитительной прохладой. К слову сказать, поднялись все вместе, то есть: Вова, Агнес, Даниэль и мы.

– Давай отдадим подарки сразу, – проявила я инициативу, как впрочем, всегда.

– Открывай чемодан, – с легким нетерпением согласился Левка, желая поскорее порадовать вновь обретенных африканских «родичей».

Моя попытка открыть наш чемодан успеха не принесла, и тогда ко мне на помощь пришел Даниэль. Он уверенно повертел ключ в замочке и… я сразу же обратила внимание на его руки. На правой и вправду не было указательного пальца, судя по всему, он был отрезан или отрублен, что в конечном итоге не играет никакой роли, потому что результат все равно один. Лева стоял ко мне почти вплотную, и я успела поделиться с ним своим наблюдением: «У него нет пальца, значит, это правда!» Мы переглянулись: они нам не врали, и это обнадежило нас в успешном исходе всей операции.

К нашим подаркам черные друзья отнеслись без особого энтузиазма, что несколько покоробило меня. А я так старалась, бегая по всему городу и подыскивая им сувениры вкусу! Мы, разумеется, ждали другой реакции, но эти люди воспринимали наши гостинцы так, как будто мы были им чем-то обязаны!

На прощанье договорились встретиться в отеле в 9:00. Агнес сообщила, что утром состоится рандеву с представителем фонда. Как я поняла, нам следовало подъехать в офис компании, где хранится наследство. Да… следующий день обещает быть насыщенным!

Наконец мы остались с Левкой вдвоем. Время уже позднее, час ночи, и, поспешно раздевшись и быстренько посетив ванную комнату, мы без чувств рухнули в постель. В моем беспокойном сознании, правда, продолжала маячить мысль: «Где взять деньги?» Впрочем, я всегда засыпаю и просыпаюсь с этой единственной мыслью: как говорится, привычка, cэр!

Ранним утром, едва открыв глаза, подумала: «Боже мой, Оля, с ума сойти! Чтобы получить инвестиции, ты добралась аж до самой Африки! Лежишь в центре черного континента и в ус не дуешь, просто обалдеть можно!» Из туалетной комнаты выглянула в окно. Занимался рассвет, небо подернули розовые перистые облака, из-за которых осторожно выглядывал оранжево-красный солнечный диск. Панорама открывалась на огромный двор. Посередине раскинулся плавательный бассейн, на каменных бортиках которого под симпатичными солнечными зонтами разместились небольшие столики. Справа – казино, вход в которое был украшен традиционными фигурами драконов, чуть далее – хижина, возможно, кафе или столовая, где, очевидно, и проходил завтрак. На часах 6:00. Я пошла будить Леву. В это время в номере раздался телефонный звонок.

Сняв трубку, услышала бодрый Вовкин голос:

– Привет! Когда идем на завтрак?

– Давай через час. Внизу, в холле.

– Ок!

Сборы были недолгими. При такой жуткой жаре нечего даже думать о том, чтобы нанести на лицо крем и макияж, а посему приведение мордуленции в порядок заняло всего пятнадцать минут, в то время как обычно мне нужен хотя бы час. На завтрак мы, обладатели двухместного номера, получили всего один талон, а за второго человека должны были платить из своего кармана! Ай да китайцы, в мире такого нет! А у них, представьте, есть! Это, наверное, фэн-шуйские примочки: «Корми одного, а второй пусть сам себя прокормит».

Мы вышли на улицу. Погода восхитительная. Если бы на протяжении дня было так, как в эти утренние часы, когда солнце еще не развернулось на полную мощь своей сумасшедшей энергии, это был бы самый райский уголок на Земле! Двор украшали пышные пальмы и какие-то интересные, ранее не виданные, экзотические растения. Навстречу энергично шагал Вова. Мы так тепло поздоровались, будто не виделись, по крайней мере, месяц! Чужбина, что ни говори, объединяет соотечественников, но только в очень далеких, экзотических странах, где наших так мало… что почти нет. Не торопясь и тихо беседуя между собой, под многочисленными любопытными китайскими взглядами наша троица направилась к бунгало: все столики во дворике уже заняли китайские гости.

Ни на кого не обращая внимания, мы гордо прошествовали мимо и вошли в хижину. Здесь уже вовсю суетилась стайка молоденьких негритяночек. Одни были поварихами, другие, снующие туда-сюда, официантками. В помещении стояло всего три столика и тут же готовили еду. Все выглядело убого и запущено.

Мы с Левой заказали по вареному яйцу, сосиски и кофе. Этим выбор и ограничивался. Думаю, у китайцев имелся более широкий ассортимент, недоступный для других посетителей отеля. Судя по всему, сосиски шли здесь на вес золота, потому как на человека полагалась разрезанная на половинки одна сосиска, изображающая из себя как будто две. Вове «повезло» еще меньше. Ему досталась типичная китайская еда, очевидно, для бедняков, возможно, из страшных времен Мао. Он получил рис, утопленный в воде, в которой его и сварили. Жуть! Я, баловавшая вкуснятиной не только своего мужа, но и постоянно приезжающих к нам иностранных гостей, в жизни бы не притронулась к такому блюду, но Вовка человек непритязательный. Он уже много-много лет холостяковал (я даже думаю иногда, как же ему все-таки удалось сделать дочку?). Такая еда была для него привычной, и он с большим удовольствием срубал все подчистую. На мой провокационный вопрос: «Ну как?» с видимым удовлетворением ответил: «Неплохо».

– Всё, ребята! Пора собираться, скоро едем в офис. Действуем по обстановке, – поторопил нас Лева.

– А где деньги брать будем? За отель же платить надо и потом, если все окажется правдой, где возьмем три тысячи четыреста евро? – напряглась я.

– Буду звонить в Питер, Юрке и Ваньке. Попробуем решить проблему. Вова, пошли скорей, купим симку и начнем действовать, – Левушка был настроен очень решительно.

Рассчитавшись, мы покинули бунгало и отправились к отелю, сделав по дороге пару-тройку фотографий. Снимались дуэтами: я с Вовой, Вова с Левой, Левчик со мной. Симка оказалась очень выгодной. Мужу удалось поговорить с российскими партнерами, а мне даже с родителями, и на карточке еще остались деньги. Наши ребята, увидев африканский номер, поняли, что это не розыгрыш и дело может выгореть, поэтому уговаривать их выслать нам определенные суммы долго не пришлось. Они подписались, правда, за приличные проценты, но все равно для нас это была очередная победа. Вопрос в какой-то степени решился.

Уже в 8:45 мы ожидали Агнес в холле. В девять с минутами появилась наша подруга в сопровождении Даниэля и молодой, довольно крупной негритянки не слишком-то симпатичной наружности. Мы сердечно обнялись, и Агнес представила нам девушку как старшую дочь Лалу. Я удивилась. Ничего общего с красавицей на ранее высланной фотографии эта девица не имела. Разница между ними – как между Бабой-ягой и Василисой Прекрасной! Сомнение опять подняло голову, но виду я все же не подала.

Агнес выглядела, несмотря на свою тучность, ослепительно. Ярко-желтое, украшенное дорогим кружевом, длинное платье и такого же цвета тюрбан на голове. Набор золотых украшений был иным, чем накануне. Да… золота там хватало!

– Ну что, мы едем? – в нетерпении спросил Лев.

Агнес замешкалась. На ее лице появилось таинственное выражение:

– Давайте поднимемся в номер. Здесь нельзя говорить, везде есть уши!

Мы были несколько обескуражены таким поворотом событий, потому как надеялись попасть в офис фонда (это могло послужить для нас хоть какой-то гарантией), ведь не далее как вчера обговорили этот вопрос между собой. Ситуация стала нравиться всё меньше, но тем не менее, уступив просьбе противоположной стороны, мы поднялись в номер и, рассевшись кто где, продолжили начатый в холле разговор.

– Вова, переводи точно, что говорю я и что отвечают они, – с раздражением накинулся на бедного Вовку Лев и, уже обращаясь к Агнес, спросил:

– Почему мы не едем в офис, что случилось?

– Ничего не случилось, папа, просто директор фонда сам сейчас подъедет с документами. Он не хотел бы вашего появления в офисе фонда, чтобы не было лишних разговоров. Вы ведь белые и ваш приезд может негативно отразиться на наших общих делах.

Аргумент вполне резонный. Действительно, появление нашей белой компании могло привлечь внимание и насторожить обслуживающий персонал и не только, что не на руку ни им, ни нам.

– Когда он приедет?

– Должен уже быть!

Как бы в подтверждение ее слов раздался тихий стук. Я поднялась, чтобы открыть. На пороге стоял интересный африканец лет пятидесяти: элегантно одетый, в дорогой обуви (а я всегда обращаю внимание на обувь!), на руках массивные золотые часы, браслет и дорогой сверкающий перстень. Все свидетельствовало о безупречном вкусе вошедшего. Одарив нас белоснежной улыбкой, он поздоровался и представился:

– Меня зовут Айзек Квамэ. Я директор фонда, в котором хранится наследство семьи. Отец Даниэля – продолжил он свой рассказ, – был моим хорошим другом и попросил меня, если вдруг с ним что-то случится, позаботиться о семье. Я знаю их сложное положение и, как могу, стараюсь помочь. Очень хочу, чтобы они получили наследство и как можно скорее уехали в Германию. Вот привез документы, подтверждающие существование траста и необходимость внесения остатка суммы для того, чтобы освободить его. Агнес мне сообщила, что вы готовы проплатить эту небольшую сумму, – и он замолчал.

Как я поняла, речь свою директор фонда завершил. Теперь в переговоры вступил Лева.

– Я бы хотел увидеть документы, мистер Квамэ, это в первую очередь! Кроме того, у меня к вам есть еще вопросы.

Айзек с готовностью открыл папку, которую держал в руках, и стал вытаскивать бумаги, передавая их сначала Леве. Внимательно изучая документы, для начала внешний вид, Лев отдавал их Владимиру для перевода. Мне тоже стало весьма любопытно. Совсем не похоже на то, что это подделка, хотя… кто его знает?! Инвойс сверкал различными печатями, подписями и суммами, которые, очевидно, были проплачены ранее. Конечно же, я не слишком разбираюсь во всякого рода финансовых документах, но по удовлетворенному виду своих друзей поняла, что документы, похоже, подлинные. Ну, слава богу!

Главным документом являлось завещание, оформленное на Даниэля, в котором покойный отец, господин Кабарах, оставлял все наследство своему любимому сыну, сделав его своим распоряжением более чем богатым человеком и не только в Африке! Кроме того, траст был застрахован на крупную сумму.

– Как только вы внесете за хранение последнюю часть денег, ценности сразу же будут привезены туда, куда скажете, и переданы наследнику.

– Господин Квамэ, вы открывали ящик, в котором находится наследство? Знаете, что там? – спросил муж.

– Нет, что вы! Мы даже не знаем, в каком виде существует этот траст. Возможно, это ценные бумаги. Когда кто-нибудь помещает ценности в фонд, это является тайной вклада, по подобию банковской ячейки.

Я обратила внимание, что Агнес напряглась и очень выразительно посмотрела на нас, всем своим видом давая понять, чтобы ни одного слова о деньгах не было сказано вообще. Похоже, тетенька всерьез обеспокоена тем, что Квамэ может узнать, что в ящике такая внушительная сумма. Видимо, друг семьи о многом не догадывался и не пользовался полным доверием вдовы господина Кабараха, но, наверное, рассчитывал на солидный гонорар, а иначе зачем бы ему им помогать?!

Наконец наступил самый ответственный момент. Левка должен был сказать свое последнее слово – «да» или «нет», заплатим или платить не будем. Пауза несколько затянулась. Наконец, мой муж и по совместительству партнер решительно заявил:

– Можете приехать завтра, мы проплатим.

В глазах Агнес и Даниэля засветилась неприкрытая радость, а мистер Квамэ, также лучезарно улыбнувшись, резво откланялся, получив от нас в подарок банку икры и шикарную коробку конфет с четкой формулировкой: «Для вашей супруги».

Когда он удалился, Агнес, обращаясь к Леве, спросила:

– Папа, ты не сможешь дать нам сто пятьдесят евро на еду?

– Но ведь завтра вы получите траст, – недоуменно произнес Лева.

– У нас совсем нет еды, – жалобно протянула наша подруга.

Мне не хотелось давать им даже эти деньги и не потому, что я жадина, а потому, что у нас самих их было в обрез, это первое. И второе, я посчитала это наглостью: имея с нашей помощью возможность получить завтра целое состояние, просить еще какие-то средства! Да пусть продаст пару своих побрякушек, вот и, пожалуйста, будет еда, или… она сомневается в получении финансовых средств?! Своими крайне подозрительными и смутными соображениями я поделилась с моими компаньонами:

– Слушай, Лева, а вдруг они нас кинут? Будь, пожалуйста, поосторожнее! Не давай им «бабки» без расписки. Мне кажется, она не уверена, что получит завтра деньги, а иначе зачем просить сто пятьдесят евро? Странно всё это!

Сомнения начали одолевать меня с новой силой. Африканцам верить нельзя в принципе и, зная их лживость, нужно постоянно держаться настороже. Но ведь не зря же говорят: «Наглость – второе счастье», и они прекрасно знали, как этим счастьем умело пользоваться. Деньги в размере ста пятидесяти евро она от нас все-таки получила. Вот такие мы люди. Далее последовала уже наша просьба к ним показать местонахождение «Western Union», где лежали средства, высланные нашими партнерами из России.

– Только не говори им, что деньги есть. Идем лишь за информацией, – предупредила я своих компаньонов.

На том и порешили. Отпустив назойливых вымогателей, мы еще на битый час застряли в «Western Union», где получили местную валюту седи, которую успешно обменяли на евро.

С «Western Union» меня связывали непростые отношения. Я периодически переводила куда-нибудь деньги, а они с завидным постоянством подавали в немецкую прокуратуру заявления о подозрении меня в незаконных денежных операциях с очень страшной формулировкой: «Отмывание финансовых средств». Так или иначе «бабки», разумеется, отмываются, причем миллиардами, и это не секрет, но отнюдь не через «Western Union» с их жестким контролем и сумасшедшими процентами за оплату перевода. Стабильно, раз в год, меня вызывали на допрос в криминальную полицию, слишком активно занимающуюся борьбой с экономическими преступлениями. Страха не было, потому что документально все у меня содержалось в идеальном порядке, но приглашение в полицию всегда вызывает неприятные ощущения, даже если ты кристально чист, не говоря уже о преступниках, которые, как правило, не имеют привычки дожидаться вызова в соответствующие органы, а моментально смываются, пока их не взяли за одно место!

Мои неприятности обычно касаются и наших компаньонов. К моему партнеру на Украине немецкая прокуратура выслала для проверки Интерпол. Когда бойцы данной структуры появились в офисе нашего друга, то у него, как он нам потом признался: «От страха брюки стали мокрыми и чуть не облетели последние волосенки на голове!» И это сообщил человек, за которым вообще нет никаких нарушений, потому что он сам, между прочим, юрист.

На последнюю встречу после полугодового хождения на допросы меня пригласил сам комиссар полиции.

– Госпожа Штерн, – выразил он свою просьбу, – прошу подъехать к нам, потому что с вами хочет встретиться сам прокурор.

Я уже так устала от всей этой ерунды, что осталось только пошутить:

– Уважаемый господин Займмер, вы знаете, мне уже нечем стирать, средство для отмывания закончилось!

Комиссар мою шутку оценил, но просьбу все же повторил. Пришлось вновь идти на допрос. В кабинете, куда я вошла, кроме комиссара, переводчика и служащей, протоколирующей нашу беседу, сидел молодой красивый прокурор, у которого я полюбопытствовала:

– Скажите, пожалуйста, в каких случаях можно пользоваться системой «Western Union» и какие суммы разрешено отправлять?

На мой вопрос прокурор ответил так:

– Если вы, например, где-нибудь в отпуске в Таиланде потеряли паспорт или вас обокрали, то имеете право попросить у родственников… сто евро, которые они могут вам прислать по «Western Union», но не больше!

Ответ меня, конечно, возмутил, но свое возмущение я оставила при себе, не желая раздражать правоохранительные органы. Более того, услугами «Western Union» решила пользоваться и далее, но по своему усмотрению, и пользовалась до тех пор, пока вновь не получила вызов в полицию с той же формулировкой «отмывание» и не попала в черный список «Western Union», таким образом навсегда разорвав наши ненавистные отношения!

Деньги в сумме три тысячи четыреста евро были готовы к предстоящей операции. Возможно, завтра наш самый больной вопрос наконец-то решится! Мы очень надеялись на удачу, но абсолютно был прав Булат Окуджава, когда писал свои легендарные строчки: «Ваше Благородие, Госпожа Удача, для кого ты добрая, а кому иначе…» Окажется ли она доброй к нам хоть раз?! Очень хотелось верить…