Читать книгу Сад утрат и надежд - Хэрриет Эванс - Страница 6

Июль

Разве можно не любить июль, Джульет? Ведь июль – твой месяц даже по своему названию. Мой отец написал в июле «Сад утрат и надежд». Эскиз – это все, что у меня есть, но на нем видно, что изображенный на нем сад почти не отличается от нынешнего. Только теперь стало не так много розовых и синих гортензий и меньше рододендронов, потому что их цветы слишком недолговечные. Мама рассказывала, как когда-то она встретилась на выставке работ мужа с королевой Марией. Ее величество сказала ей, что художнику удалось написать рододендроны в цвету, и это удача, ведь они так быстро облетают.

Да, очень долго июль был моим любимым месяцем! Фактически большую часть моей жизни. Пока не явился Он – после этого я не знала ни мгновения счастья. Это случилось в июле… Ну а теперь к делу. Я очень надеюсь, что ты сумеешь вырастить душистый горошек. Пожалуйста, срезай соцветия каждый день; наверху, в Птичьем Гнезде, лежит, надежно завернутый узкий коричневый кувшинчик; по-моему, он идеально подходит для этих цветов. Если этого не делать, они перестанут цвести. То же самое с розами. Розы прелестно цвели в тот день, когда пришел Он, и я запомнила это. Ну вот, опять я о неприятном.

Я придумала, как использовать большую плантацию лаванды возле террасы. Вот что надо делать. Суши лаванду в бельевом шкафу, повесь ее пучками. Собери почки, положи их в миску из термостойкого стекла и залей растительным маслом – подсолнечным или виноградным. Не оливковым. Осторожно нагрей на водяной бане два или три часа. Процеди масло, когда оно остынет, и перелей в стеклянные бутылки с плотно прилегающей пробкой. Лавандовое масло хорошо помогает при солнечных и других ожогах, порезах – лаванда прекрасный антисептик.

Еще ты можешь делать лавандовые мешочки. Ткань возьми в Птичьем Гнезде. Ты, конечно, знаешь, что там хранится все старое. Там спали в старину дети. Там старые подушки, занавески, детская одежда, мебель: старинные предметы из того славного времени, когда Далбитти придумывал все для великолепного нового дома. Когда я родилась, мебель уже была потертой, а какие-то вещи мама просто не могла видеть. Вот она и убрала их наверх. Я любила подниматься в Птичье Гнездо, ложилась на пол и смотрела на нарисованные на потолке звезды, слушала соловьев. Я открывала сундуки, в них хранились жизни тех, кто жил в этом доме до меня.

Я делала для тебя много лавандовых мешочков, Джульет. Чтобы в детской хорошо пахло. Я посылала их тебе после твоего ухода, ты помнишь? Ты никогда мне не отвечала. И вообще, Джульет, июль – это твой месяц.

Лондон

Через два месяца

У дверей класса «Чеддер» столпились с праздничным видом родители и опекуны. Тусклую июльскую жару шевелил свежий ветерок; он приятно охлаждал щеки людей, рассеянных по строгому викторианскому зданию школы.

Джульет, толкая кресло-коляску с Санди, торопливо подходила к школе и в который раз полюбовалась стрельчатыми готическими окнами старинного здания. Сколько часов она провела на этой площадке, в спешке привозила сюда Би, потом Айлу или прибегала по вечерам в Детский клуб? Обычно одной из последних. Теперь она присоединилась к когорте активных мамаш, которые торчали в школе с понедельника по пятницу. Иногда они были единственными взрослыми, с которыми она разговаривала за весь день.

Она терпеть не могла опаздывать, и все же это случалось с ней часто. Она с огорчением подумала об этом, когда автоматическая дверь начальной школы закрылась за ее спиной. На миг Джульет увидела себя в зеркале: потное чучело в стоптанных эспадрильях, облезлой футболке и одной из ее длинных юбок с карманами – униформе, в которой она проходила половину лета. Это было плюсом ее нынешней ситуации: теперь она могла одеваться так, как хотела. Ее золотисто-рыжие волосы отросли, но ей было плевать, она каждый день завязывала их на затылке. Она позволила Би подстричь себе челку в ванной, со смешанным результатом – одна сторона получилась классно, другая неровной, потому что Айла рассмешила сестру в самый критический момент. Джульет обнаружила, что ей это тоже безразлично. Она не считала это важным, как и много других вещей. Запыхавшись, она подошла к дверям класса и присоединилась к толпе родителей.

– Куда вы собираетесь поехать на каникулах?

– Я забронировала дом в Умбрии на две недели…

– Ой, как чудесно.

– Да, пожалуй. Я сделала это давным-давно, а после этого в «Гардиан» написали про отдых с детьми и…

– Нет, место с вигвамами возле бассейна? Ах, Джуд, восхитительно.

– Да, да. А что у тебя, Джемма?

– Мы поедем на несколько дней в Уитстебл, а потом на Иль-де-Ре. Мы взяли в прокате велосипеды – Эш говорит, что он и пытаться не хочет, но я думаю, что я с детьми смогу…

– О, роскошно.

– А ты, Тесс?

– Понятия не имею. Возможно, Мартас-Винъярд. Там у Роберта друзья. – Тесс похлопала пальцами по телефону.

– О, какое чудо, мне всегда хотелось побывать в той части мира, – улыбнулась Кэтти. – Как стильно, Тесс.

Тесс слегка улыбнулась.

– Вообще-то, мне не слишком хочется туда ехать. Может, мы и передумаем. – Она сжала пальцами переносицу и пошевелила челюстью. Джульет мгновение смотрела на нее, упиваясь ее яркой, но хрупкой красотой, ее лицом, сбросившим на долю секунды маску. Но, к счастью, заметила, что Санди уронил на пол бутылочку с водой. Присев на корточки, она подняла ее, потом нарочно долго возилась, вынула из сумки бутылочку сока и положила на дно коляски, освободив место. Только не спрашивай меня, что мы будем делать.

Но Кэтти повернулась к ней:

– Джульет? А у вас какие планы? Как всегда, потрясающие? Очередная затея Мэтта – спортивные каникулы с каким-нибудь экстримом?

– Нет, – ответила Джульет, вставая, и стала толкать коляску взад-вперед, словно желая успокоить Санди. Малыш очнулся от созерцания птички на крыше дома школьного смотрителя, выпрямился в коляске и завертелся, натягивая ремешки.

– Отстекни меня! Отстекни! – заканючил он. – Не! Не! Отстекни!

– Вы поедете к твоим родителям во Францию?

– Нет, вообще-то, мы ничего не планируем. – Джульет продолжала покачивать Санди.

– Совсем ничего? – Диана вытаращила глаза. – Но ведь шесть недель – это очень долго.

– Э-э – ну нет. – Джульет пожала плечами, наклонилась и погладила Санди по головке. Ей было невыносимо смотреть на всех. – Просто… я не работаю и…

Кэтти похлопала Джульет по плечу:

– Чуточку тяжелый у тебя год…

– Хотю кусять! Санди голёдный! Позялуста!

Дейна кивнула, спохватившись:

– Ой, извини, Джульет. Я совсем забыла. Конечно, у вас не получится.

– Хм-м. Ничего страшного. – Джульет кивнула и встретилась взглядом с Зейной. Та ничего не сказала, лишь медленно покачала головой. Джульет знала, что она хочет сказать. Не подбивай меня на это. Весь план абсолютно безумный.

Джульет поспешила переменить тему:

– Попрощаемся с сырными классами.

– Да уж, – сказала Зейна. – Больше не будет недоразумений по Ватсапу насчет того, у кого какое сырное имя.

– Ну а мне нравился «Чеддер», – заявила Луиза. – В классе было много европейских сырных имен. По-моему, приятно, что мы проявили уважение и к английским сырам.

Последовало неловкое молчание.

– Вообще-то, это нечестно по отношению к тем, кто не переносит лактозу, – сказала Дейна. – У них это не отражено в названиях классов.

– А как ты предлагаешь? – усмехнулась Тесс. – Не могли же они назвать класс «Гадость, сделанная из сои для людей с придуманной болезнью», верно?

– О, – с облегчением сказала Луиза, когда Дейна открыла рот и собралась что-то ответить. – Глядите, они выходят.

В дверях подготовительного класса появилась мисс Лейси и встала, держась рукой за косяк.

– Спасибо вам всем за поддержку! – Она обвела глазами группу. – Желаю чудесных каникул!.. Мама Айлы здесь? Могу я поговорить с вами?

Зейна подтолкнула Джульет, глядевшую куда-то в пространство:

– Джу. Она зовет тебя.

Джульет поставила коляску на тормоз и вышла вперед, стараясь не наткнуться на кого-то из ребятишек, мчавшихся мимо нее с печеньем в зубах, держа в руках картинки, книжки и осьминогов с развевающимися бумажными щупальцами. Возле окна лежала куча кардиганов, бейсбольных кепок и носков, накопившаяся за месяцы учебы. Джульет повернулась к Санди и помахала ему. Я сейчас вернусь, сынок! – негромко крикнула она.

– Э? – тут же встрепенулся Санди. – Э, мама? Мама?

– Здрасьте, – сказала Джульет. – Что-то случилось?

– Ничего, – ответила мисс Лейси. – Вот только… ну давайте зайдем на секунду в класс?

– У меня там сын в коляске…

– Это ненадолго. – Когда Андреа, помощница, отпустила последних детишек, мисс Лейси прошла мимо нее в прохладный класс. – Буквально на пару слов. Сегодня Айла была очень грустной. Сегодня она с Манди просто зашла в туалет. У нее ужасный запор.

– Бедняжка. У нее так бывает, если она…

Мисс Лейси продолжала говорить, не слушая ее:

– Дело вот в чем, мама. Она сказала, что не рада летним каникулам. Что ей хочется остаться в школе.

– О, – отозвалась Джульет, поглядывая на Санди, яростно оравшего за дверью. Зейна безуспешно пыталась отвлечь его.

– Я просто подумала, нормальная ли у вас обстановка дома… – Мисс Лейси деликатно замолчала и посмотрела на Джульет своими простодушными карими глазами поверх больших, круглых очков.

– Нет. Просто Айла действительно любит учиться, – возразила Джульет.

Мисс Лейси смерила ее строгим взглядом:

– Даже если ребенок любит учиться, все равно ему хочется быть вместе со своей семьей. Он должен радоваться каникулам. Мы считаем странным, если это не так. Это свидетельство…

– Да, конечно, – поспешно согласилась Джульет. – Я уверяю вас, в нашей семье все нормально и ничего плохого не происходит. – Но, может, сказать ей больше? Ледяной ужас пополз по ее спине в виде холодной змейки пота. – Я потеряла в мае работу. Наша жизнь стала немного сложнее. – Это было так. – И мне приходится, ну я стараюсь как-то исправить положение.

– Понятно, – Мисс Лейси кивнула с сочувствием. – Сложное время. Я бы не стала вам говорить, но сегодня она мне сказала, что не хочет никуда уезжать.

– Что?

– Она сказала, что не вернется в школу в следующем триместре.

– Удивительно! Почему она так сказала?

– Я не знаю, – ответила мисс Лейси и перевела взгляд на настенные часы. – Может, она слышала какой-то ваш разговор с мужем?

– Возможно. – Джульет почесала голову.

– Если дома тяжелая обстановка и папа с мамой ссорятся – ребенок быстро это понимает, – сказала мисс Лейси. – Может, вам надо поговорить с ней, заверить, что все хорошо. Что вы никуда не уезжаете и просто немного поспорили с папой насчет… – Она махнула рукой в воздухе: – Ну, из-за чего там спорят родители… Из-за денег, работы, домашних дел, из-за места, куда поехать в отпуск.

– Да, – невозмутимо согласилась Джульет, – из-за всего этого. Извините. Послушайте, я поговорю с ней. Дело в том…

– Вот и Айли! – веселым тоном воскликнула мисс Лейси. – Привет, Айла! Все в порядке?

– Я не могу покакать, – сообщила Айла вполголоса. – Я старалась, старалась, и мне больно, и я чувствовала, ма, что уже вылезает, но очень жесткое, и больно. Может, я случайно съела что-то твердое, как кусок кирпича, и не заметила. – Ее маленькое личико было бледным, под глазами круги.

Джульет прижала Айлу к себе.

– Пойдем домой, доченька. Ничего страшного.

– Но каки там. Я знаю, я потрогала пальцем и…

– Ладно! – чуть громче сказала Джульет. – Доченька, мисс Лейси сказала, что ты была сегодня чуточку грустной. Не огорчайся. Я купила тебе книжку с наклейками.

Лицо девочки озарилось улыбкой:

– Египтян?

– Да.

– Только египтян, больше никого, ни вавилонян, ни израильтян, никого? Только египтян?

– На обложке написано «Древние египтяне». Если бы вавилоняне пробрались к ним, я бы сказала тебе.

Айла залилась веселым смехом.

– Ой, мамочка, здорово. Ой, здорово.

Мисс Лейси ходила по классу и подбирала валявшиеся ручки и обрезки цветной бумаги.

– Мама объяснит тебе, что все это твои фантазии и вы никуда не переезжаете, – сказала она и, подойдя к Айле, накрыла ее маленькую головку своей ладонью. От нежности этого жеста у Джульет защемило сердце. – Желаю тебе весело провести лето, малышка.

Айла кивнула и позволила Джульет взять ее за руку. В дверях она оглянулась.

– Но это не мои фантазии, – сказала она. – Я слышала, как мама разговаривала с мамой Ясмин об этом. Она сказала… – Айла набрала в грудь воздуха, словно актер в школьном спектакле перед большим монологом, и выпалила: – Я принесу тебе документы, чтобы ты взглянула на них и подтвердила, что там не закладная. – Она остановилась и вполголоса пробормотала, словно вспоминая точную фразу: – Я не знаю, что это за слово. Но она сказала так: «Когда-нибудь я проснусь, посажу их в машину, не говоря ни слова, и мы уедем туда. И я больше сюда не вернусь».

Мисс Лейси убирала в коробку бумажные салфетки, но тут остановилась и с тревогой повернула лицо к Джульет.

– А, это! – сказала Джульет. – Мы говорили о том, что поедем куда-нибудь вместе с Ясмин, Навалом и Зейной, потому что наш папа работает!

– Это правда?

– Да! Просто… ну за городом есть очень красивый дом. Зейна все знает о нем. Вам он понравится. – У Джульет дрожала рука. Наверняка что-нибудь случится, сейчас в нее ударит молния – за ложь. Но – невероятно! – ее объяснение, казалось, убедило дочку. – Давай пойдем сейчас в парк, туда, где качели и горки? – предложила она. – В честь окончания учебного года я хочу тебя порадовать.

– Кроме книжки про египтян?

– Да, кроме нее.

– Ой, мамочка! – Айла вздохнула от счастья, по-детски трогательно. – Как чудесно! – Она сжала ручки. – До свидания, мисс Лейси!

– До свидания, Айла, лапушка, – ответила мисс Лейси, – мне было… – Она повернулась к Джульет, собираясь что-то сказать, и Джульет замерла, ожидая неизбежного, потому что все люди хотели говорить об Айле, о ее способности прочесть что угодно, даже когда она была маленькая, о ее умении обращаться с числами, о знаниях, которые она получила где-то – но где? – о знаменитом инженере Брюнеле, или Тутмосе, или Фриде Кало. – Мне было поистине приятно познакомиться с тобой. Берегите ее, – негромко добавила она, когда Айла выбежала из класса к Зейне, Ясмин и Санди.

Джульет заморгала от смущения и отвернулась от кроткого взгляда мисс Лейси. Эта молодая женщина, казалось, знала правду, знала, что Джульет – отрицательная особа с черным сердцем.

Я делаю это ради них.

* * *

В первый день каникул Джульет вынырнула из сна в 2 часа ночи, потому что Мэтт выключил свет в холле, а Айла проснулась и испугалась темноты, потом в 3 часа ее разбудил Санди, потому что спальный мешок стал ему слишком мал (она просила Мэтта, чтобы он уложил его в другой спальник, побольше, но поняла, что он не слушал ее, а ей надо было проверить). После этого она лежала без сна, пока за плотными занавесками не забрезжил рассвет. Рядом с ней похрапывал Мэтт. Если она осторожно дотронется до его руки, он страшно разозлится. Много лет назад, когда они познакомились, она могла лягнуть его, чтобы он не храпел. Иногда он вздрагивал от своего храпа, просыпался и поворачивался к ней, их полусонные тела соединялись, будили друг друга и медленно, с удовольствием снова уплывали в сон. Так было много лет назад. После рождения Санди все изменилось. Мэтт заявлял, что устал оттого, что она будила его, когда он храпел, из-за этого он не высыпался и ему было тяжело работать днем.

Скоро я это исправлю, сказала себе Джульет, устало моргая. У Би тоже закончилась учеба, и теперь все трое детей были в ее распоряжении. Она не рассчитывала, что Би будет все время рядом с ними, но заставила ее дать обещание, что они проведут один день вместе. Сегодняшний день. Я поставлю в саду мольберт, и мы все будем рисовать на нем пальцами. Я поведу их в кино. Мы пойдем на ланч в «Вагамаму» в честь каникул. После обеда мы испечем сами печенье. У нас получится прекрасный лондонский день. Они будут вспоминать его.

Она пошевелила пальцами ног, натянула одеяло под подбородок и попробовала уснуть, но ничего не получалось. В пять тридцать снова проснулся Санди; Джульет, с горячими от усталости глазами, увела его вниз и начала готовиться к замечательному первому дню каникул.

– Можно я что-нибудь посмотрю на твоем айпаде?

– Нет, милая. Ешь свои оладьи.

– Я ненавижу оладьи. Я хочу «Чериос». Можно я что-нибудь посмотрю в твоем айпаде?

– Нет. И нет. А теперь послушайте. Сегодня у нас будет веселое утро. Би, положи свой телефон.

– Нет.

– Би… – Джульет просто вырвала телефон из руки дочери. Би вскинула голову и зашипела:

– Госссподи, ма. Не забирай никогда у меня мои вещи, о’кей? – Она вскочила и потянулась за телефоном.

би дрочит себя линейкой в классе я видела это

под столом грязная сучка

я тоже видела это вчера loool

ты чертова свинья Би

линейка наверняка воняет тухлой рыбой

мне пох#й но мне сидеть рядом с ней

вонючая уродина и сучка

Что говорит Фин? Фин?

Ты игнорируешь рыбную вонь пока что?

Джульет пришла в ужас.

– Господи, Би…

– Отдай мне телефон. – Би выхватила его из рук матери.

– Би. Кто пишет тебе это? – Джульет наклонилась к дочери и вытянула шею, чтобы увидеть ее лицо, снова уткнувшееся в телефон.

Би подтянула колени к подбородку. Словно живое существо, спрятавшееся в панцирь. Словно ребенок, каким она когда-то была внутри нее и хотела распрямиться. Айла смотрела на эту сцену с бесстрастным лицом. Джульет положила ладонь на согнутую спину дочки и почувствовала торчащие позвонки. Она провела по ним пальцами: один, второй, третий.

– Дочка, пожалуйста, скажи мне.

– Просто ребята.

– Это Молли?

Би подняла голову.

– Ребята из школы.

Джульет сделалось муторно, словно от удара под дых.

– О’кей. Я поговорю с твоими учителями, когда начнется учеба. Я напишу электронное письмо…

Би вскочила со стула.

– Если ты это сделаешь, я уйду, – крикнула она. Айла взяла листок бумаги и принялась лихорадочно что-то рисовать, напевая себе под нос. – Обещаю. Я, блин, убегу, и ты никогда меня не найдешь. Ты и все остальные.

– Би, милая. – Джульет оттолкнула от себя стул и с трудом раскрыла рот. – Послушай меня, доченька! Они не смеют так обращаться с тобой. О’кей? Все очень просто. Хорошо, что я увидела это. – Она ухитрилась оттеснить дочь в угол кухни и положила руки ей на плечи, но при этом ее не покидало чувство, что она поймала ее, но не может ей помочь. – Я поговорю с их родителями, я поговорю в школе – я все улажу, обещаю тебе.

– Ты. Меня. Не. Слушаешь. – В черных глазах девочки горела злость. Санди заревел и уронил на пол чашку с мюсли. Би оттолкнула мать и протиснулась мимо нее.

– Слушай, ты многого не знаешь. Я сама должна это уладить. Не ты. Ты не знаешь ничего.

– Но они не имеют права так обращаться с тобой!

– Ма! Ты сначала разберись со своими проблемами, а потом беспокойся обо мне! – Би раскрыла рот и улыбалась – жутко, зловеще. – Ты – ты погляди на себя! – Джульет посмотрела на старомодную юбку в сборку и стоптанные сандалии «биркеншток». – Ты не имеешь, блин, ни малейшего представления, что происходит в твоей собственной жизни… – Би подавила рыдание. – Осстттавь меня в покое! Оставь меня в покое! – Она попятилась. – Я пойду гулять.

Айла оторвалась от рисования и подбежала к старшей сестре:

– Но Биииии! Я думала, что мы с тобой поиграем сегодня. Я написала на листочке, погляди…

Джульет видела, как ее старшая дочь мучительно скривила губы, пытаясь сообразить, что ей делать. Вот он, ад жизни в семье, с людьми, которые тебя любят! Би закусила губу и оттолкнула от себя Айлу.

– Отстань от меня! Сегодня у меня нет времени.

Круглое, милое личико Айлы застыло и превратилось в маску почти комичного смятения, глаза наполнились слезами.

– Я ненавижу тебя! – закричала она. – Дура косматая! Троглодитка!

Джулия остановила младшую дочку.

– Би, милая, ты ведь обещала, что побудешь с нами…

– Господи, ма, ты просто смешная. Папа прав. – Она, пятясь, отступала по коридору. – Просто… оставь меня в покое! – За ней захлопнулась дверь.

Как же ей помочь? Что же делать? Мысли Джульет метались и кружили по одним и тем же знакомым дорожкам. Она взяла телефон, села за стол, чтобы послать сообщение учительнице, но сообразила, что у нее нет электронного адреса новой учительницы, да к тому же она предаст Би, если так сделает. Она протерла глаза.

Где же сейчас ее любимая девочка? Отправилась в Хайгейт, чтобы молча сидеть в кафе с хохочущими, томно тянущими слова девчонками и играющими в крутых мальчишками? Бродит по Хиту? В слезах сидит где-нибудь? У Джульет защемило сердце. Раньше она пыталась ходить за ней, быть рядом с ней всюду, но тогда ее застенчивая, замкнутая Би начала хитрить. Она пыталась незаметно и с любовью направлять ее, но это тоже вроде не работало, что стало видно по недавним отзывам учителей. «Беатрис умная девочка, но учеба не главное для нее, и мы должны совместными усилиями преодолеть дефицит усердия, который проявился во время этого важного учебного года».

Ой, Би… с твоими густыми, темными волосами, когда-то кудрявыми, и с маленькими ручками, в которые ты весело хлопала, с твоими темно-карими, как у бабушки Стеллы, улыбавшимися глазами… Как все это ужасно, как ужасно, что я не могу достучаться до тебя…

Черное отчаяние снова нахлынуло на нее, и она выпрямилась, опираясь на спинку стула. Айла что-то яростно царапала на бумаге, не поднимая глаз. Джульет обошла маленькую темную кухню, сунула мисочки в посудомойку и захлопала в ладоши. Сейчас она немного скорректирует планы и выйдет с младшими, чтобы быть дома, когда Би вернется – она надеялась на это…

– Так, друзья. Давайте одеваться. Мы порисуем пальчиками потом. А через полтора часа начнется кино.

Айла подозрительно взглянула на нее:

– Какое кино?

– «Миньоны». – Би завизжала от восторга. – Круто.

Санди захохотал.

– Круто, – повторила Айла и обняла мать за талию. – Спасибо, мама, Я ЛЮБЛЮ «Миньоны».

– Отлично, – сказала Джульет. – Так, давайте одеваться, времени у нас полно, но все равно – лучше не опаздывать.

– Нет! – воскликнула Айла с радостной, но чуть тревожной улыбкой. – Мы не опоздаем! Молодец, ма!

Но они, конечно, опоздали. И в кинотеатре отказались оплатить билет, который ей дали, когда она водила Айлу на «Синдереллу», а фильм отменили.

– Штрих-код показывает, что билет уже просрочен, – повторял администратор, а Джульет старалась не взорваться, но разговаривала ехидно и грубо. После третьего похода Айлы в туалет Джульет уронила свой мобильный в унитаз. Во время сеанса телефон постепенно нагрелся так, что жег руку, и сам собой отключился. В полдень в кинотеатре, с его хилым кондиционером, стало жарко и душно.

«Вагамама» стала очередным испытанием. Коляска Санди, отягощенная сумками, дважды опрокидывалась и при этом один раз ударила другого ребенка, и его отец смотрел на Джульет как на убийцу. Ни Санди, ни Айла не стали там ничего есть, а Джульет подвели ее усталые, дрожащие пальцы, и она уронила коробочку с соевым соусом на свои потные джинсы. Когда она убирала сдачу, маниакально улыбаясь официантке, и подбирала влажными салфетками большую кучу упавшей на пол еды, она думала, что зря истратила эти 38 фунтов, ведь дома могла бы побаловать детей чипсами, и они съели бы их с большим удовольствием.

Уходя из дома, она сунула в карман железнодорожную карточку «Семья и друзья», а не «Ойстер», и не могла заплатить за автобус, и их не пустили, потому что не сработал бесконтактный валидатор. Потом пошел дождь, Айла промокла, сняла худи с капюшоном и бросила в грязную лужу. Снова опрокинулась коляска вместе с Санди, когда Джульет пыталась очистить рукавом дочкин капюшон, и лишь потом сообразила, как глупо это делать под проливным дождем. Кажется, Айла снова вляпалась в собачью кучку, потом Джульет не могла найти свои ключи, и какой-то мужчина негромко ругнулся «мать твою», когда был вынужден сойти с тротуара, который она заблокировала с детьми, роясь в сумке. Ей хотелось крикнуть ему вслед: «Мы задержали тебя на три секунды, козел!» Броситься за ним и двинуть его по роже, пнуть его ногой. Тут она поймала себя на таких мыслях. Лондон. Жара, грязь, люди, нервозность всего.

Они сделали капкейки с глазурью из сливочного сыра и масла с сахаром, но сливочный сыр был какой-то не такой, слишком жидкий, словно желтоватая творожная смесь с лимоном. Глазировка не держалась на кексах, которые слишком долго пеклись в духовке и стали твердыми, как пемза. Санди отказался их есть, Айла бубнила и бубнила:

– Можно я что-нибудь посмотрю на твоем айпаде?

Было всего 3 часа дня, но Джульет устроила чаепитие раньше обычного. Дети не хотели есть куриные наггетсы, потому что она забыла, что у них были цыплята на ланч в «Вагамама», хотя они там тоже отказались их есть. Лисица, подыхавшая от парши или какой-то долгой болезни, повадилась лежать в их крошечном дворике. Вонь от нее проникала через открытое кухонное окно. Санди обжег руку о сковородку с чипсами. Он орал и визжал, и его голос стучал в голове Джульет.

Она разрешила ему смотреть мультики про Свинку Пеппу, а сама стала делать уборку, потея от жары, а когда заглянула в гостиную, обнаружила, что Санди там всюду натошнил. Он отгрыз угол книжки про кота Мога, жевал его, с упоением глядя на экран. Его стошнило горохом, кукурузой и кусочками моркови, хотя Джульет не помнила, что он ел что-то из этого за последние двадцать четыре часа. Айла случайно лягнула Джульет в лицо, когда переодевала худи и футболку, а потом они снова сидели перед теликом, и Джульет спохватилась, что у нее будут мокрые трусы, если она немедленно не забежит в туалет.

Она сидела на унитазе, терзаясь виной, что они так и не рисовали пальцами, что она крикнула «ох, Айла, ты охренела», когда дочкин башмак ударил ее по щеке, тревожилась за Би, потому что не могла позвонить ей, и наслаждалась освобождением мочевого пузыря. Даже попыталась улыбнуться и сказала себе, что когда-нибудь посмеется над этим ужасно нелепым днем. Из гостиной донесся крик; судя по нему, Айла сидела верхом на Санди, потом Джульет уловила запах гари, но все писала и никак не могла остановиться, только сжала челюсть и пыталась снова повторить: «Мы все когда-нибудь посмеемся над этим днем».

Когда в семь часов вернулся домой Мэтт, Айла и Санди сидели голышом в саду в маленьком надувном бассейне. Джульет лежала в шезлонге, опустив ноги в холодную воду, и отрешенно глядела в пространство.

– Вижу, вы расслабляетесь, – сухо заметил Мэтт и прошел в кухню.

Джульет встала и пошла за ним.

– День получился долгим.

Мэтт снял мотоциклетный шлем, методично выложил ноутбук, айпад и телефон, потом развязал свои специальные мотоциклетные башмаки.

– Правда? Чем же вы занимались?

– Ходили в кино и «Вагамама», потом вернулись домой и пекли кексы… – Она замолчала и улыбнулась. – Впрочем, все звучит довольно приятно, когда рассказываешь об этом.

На блестящем виске Мэтта пульсировала жилка.

– Да… – Он наполнил кувшин холодной водой и стал своими аккуратными, точными движениями убирать чашки. – Не сомневаюсь, что это был ад.

– Мой телефон сдох, между прочим. Я уронила его в унитаз.

– Но ты ведь только что его купила, – сказал Мэтт, включая кофейную машину. Он старательно избегал повышать голос, она слышала это по его тону и нервничала еще больше. И злилась.

– Я не нарочно швырнула его в унитаз, потому что он новый. Так вышло. Трудно смотреть за тремя детьми.

– Ну, допустим, за двумя. Где Би?

– Я… я не знаю.

Мэтт кратко взглянул на нее, наливая воду в кофейную машину.

– Как это – не знаешь?

– Ну, она ушла сегодня утром. Я увидела на ее телефоне нехорошие сообщения. – Джульет потерла лицо. – Мэтт, ее просто травят. Пишут такие вещи… просто ужас.

– Например, какие?

Джульет оглянулась на надувной бассейн.

– Я потом тебе скажу. Она выскочила из дома, потому что я хотела написать об этом в школу. До сих пор не вернулась, и я не могла связаться с ней – без телефона. Ты можешь ей позвонить?

Он сердито сверкнул глазами.

– Ее весь день не было, а ты даже не подумала мне написать?

– Как я могла это сделать?

– У тебя есть ноутбук, – сказал он со злобным сарказмом. – Ты забыла про свой ноутбук?

– Они забрали его, Мэтт. Прислали за ним курьера. Две недели назад. – Она уперлась руками в бедра и снова оглянулась на детей. – Если бы ты слушал меня, ты бы знал. Я говорила тебе.

Та же самая заезженная колея – что она чокнутая, что он никогда не слушает, но теперь в них было что-то усталое, автоматическое, словно каждый из них был рад обвинить другого.

Мэтт молол кофе, наклонился над кофемолкой и нажимал на кнопку. Звук напоминал дрель.

– Так, значит, теперь у тебя нет возможности общаться с внешним миром.

– Никакой.

– Как же ты намерена искать работу?

Джульет хотелось рассмеяться. Он задавал ей вопросы как работодатель, не как партнер.

– Ну… я не могу. К тому же мы ведь решили взять Санди из детского сада, и я теперь почти все время с ним. Ты пытался смотреть за двухлетним ребенком изо дня в день с утра и до вечера? Я знаю, что нет, так что позволь мне объяснить. Это трудная работа.

– Конечно, я смотрел за ним, он ведь и мой ребенок. – Он тщательно, аккуратно насыпал ложечкой кофе в фильтр, потом вставил его в кофейную машину, включил ее, взял маленькую кружку для эспрессо с полки и аккуратно поставил под фильтр. – Они мои дети. Разве что, конечно, ты прислушалась к желанию твоей бабки и позволила этому черномазому парню тебя обрюхатить. Ей бы это понравилось, не так ли? Ох, как было бы всем хорошо, вы бы остались там все вместе! Счастливая развязка! Честнее слово, жалко, что я появился откуда-то.

Она вытаращила на него глаза:

– О чем ты говоришь, черт возьми? Что ты придумал? Какое отношение ко всему этому имеет Эв?

– Ох, твоя семья считает, что я недостаточно хорош для тебя. Ты сама это знаешь! Как сказала твоя бабка, эта очаровательная старая кошелка: «Я надеюсь, что она образумится». Как жалко, что ее не было на свадьбе! Мне так не хватало ее.

Джульет оставила без внимания его слова. Он пытается обвинить меня. Психотерапевт говорила об этом в тот раз. Джульет старалась игнорировать нараставшую в ней волну гнева.

– Слушай, Мэтт, я ни в чем тебя не обвиняю. Я просто говорю, что на уход за двумя детьми у меня уходит все время. Я должна смотреть за ними…

– Мама, Санди плавает в бассейне!

– Санди! – крикнула Джульет, выскакивая из кухни. Санди вынырнул, тряхнул светлой головой, отчего его волосы слиплись в плавник, и сел в воде. – Не ДЕЛАЙ этого. Не опускай голову под воду.

– БОЛЬШАЯ ЖЕЛТАЯ РЫБА, – крикнул Санди.

– Слушай, Санди, – твердо сказала Айла. – Не будь таким глупым. Ты глупый мальчик, правда, Санди? Маленький и глупый, с попкой вместо головы…

– У меня был очень длинный день, – неожиданно сказал Мэтт, когда кофейная машина начала реветь и выбрасывать горячий пар в уже покрывавшийся пузырями потолок. – Я немного посижу в гостиной.

– Ты можешь сначала позвонить Би? – спросила Джульет. – Трубка стационарного телефона сдохла.

– Господи, Джульет.

– Что?

– А ты не можешь? Я ведь сказал – у меня был длинный день. – Он обвел жестом запущенную кухню. – Ты не могла даже чуточку убраться? Вынуть посуду из посудомойки?

– Ты шутишь? – Джульет рассмеялась и отошла на шаг. Она знала, что он не шутил. Или шутил? – Слушай, Мэтт. Ты понимаешь, что на самом деле происходит? – спросила она и чувствовала, что вот-вот сорвется.

Мэтт бесстрастно смотрел на нее, только под его левым глазом пульсировала жилка.

– Ты что имеешь в виду?

Сейчас. Я скажу ему, что я все знаю, сейчас.

Но тогда ты не сможешь уехать.

Джульет покачала головой и опустила глаза, словно озорной ребенок. На ее глазах кипели слезы.

– Кажется, ты рада, что все идет наперекосяк. Ты слишком многого требуешь от меня. Ты все запустила. Это твоя жизнь, они твои дети. Хватит ждать меня, Джульет. – Он деликатно и ловко сжал пальцами ручку кофейной кружки и проглотил ее содержимое. – Ты позвони ей. Удели ей хоть чуточку внимания. – Оставшись на кухне одна, Джульет почувствовала, как что-то лопнуло у нее внутри, как будто она летела в самолете и у нее сначала заложило уши, а потом все прошло. Ты позвони ей. Новый визг из бассейна опять заставил ее выскочить на улицу. Она ударилась пальцем о порожек, и на секунду у нее перехватило от боли дыхание. Но потом она пошла дальше. Обнаружила, что может идти. Ведь надо просто идти.