Читать книгу Сад утрат и надежд - Хэрриет Эванс - Страница 9

Когда они доехали до длинной прямой дороги, начинавшейся от деревни Годстоу, у Джульет болели руки, потому что она слишком крепко сжимала руль. Она уже забыла, какая неровная там дорога; «Шкода» запрыгала, потом ее слегка занесло на зеленом тенистом берегу.

Мимо нескольких домов для бедняков, которые Далбитти построил через год после того, как они поселились в доме. Мимо маленького почтового ящика, устроенного в стене, из которого, как говорила ей бабушка, Санта-Клаус сам забирал письма. Мимо старинной церкви и кладбища, где под полуденным солнцем надгробья казались серебряными. Ее прадед Нед и прабабка Лидди были похоронены там в одной могиле. Рядом с ними покоились их дети, ангелочки со сложенными крыльями. Было время, в ее детстве, когда к воротам был прибит щит, указывавший многочисленным посетителям дорогу к могиле знаменитого Хорнера, чтобы сотни пар ног не вытаптывали нежные лишайники в других частях кладбища. Но уже много лет этого нет – о Неде Хорнере забыли все, кроме коллекционеров, до минувшего мая, когда на аукционную продажу был выставлен его эскиз. Джульет и Эв развлекались, направляя поклонников Хорнера не в ту сторону. Первую монету-фунт, которую она увидела в своей жизни, им подарил американский турист за то, что они провели его к знаменитой могиле.

За церковью нужно было свернуть к дому круто вправо; она никогда этого не делала на «универсале» и немного застряла, маневрируя назад и вперед. Ей посигналил забрызганный грязью черный вэн «Мерседес», и Джульет сердито посмотрела на него. Вэн поравнялся с ней, и сорокалетний мужчина с короткими, подернутыми сединой волосами опустил стекло.

– Что такое! – сердито обругала его Джульет. – Дайте мне минуту!

– А-а. Я лишь хотел спросить, не нужна ли вам помощь, – довольно резко ответил он с легким шотландским акцентом.

– О… – Джульет открыла было рот, но вэн уже резко сорвался с места и уехал в облаке пыли. – Лужи с грязью! – с восторгом воскликнула Джульет, когда «Шкода» медленно ехала по разбитой дороге. – Гляди, Санди, какие лужи!

Но Санди спал с высохшими дорожками слез на раскрасневшихся щеках, Айла молчала, грызла большой палец, крутила пряди волос и бесстрастно глядела в окно. Би яростно тыкала пальцами в телефон.

– Тут даже нет приема, господи. Господи.

Джульет проехала через выбоину, машина резко дернулась, Санди проснулся и стал реветь. Айла беззвучно зарыдала, а Би сгорбилась на переднем сиденье и натянула на голову капюшон. Последний поворот – и дом предстал перед ними.

Ему было две сотни лет, но он мог стоять там всегда, мощный дом из золотистого котсуолдского камня. Он был довольно узким и поэтому казался высоким с его тремя этажами. Крыша сверкала на солнце. Тот, кто построил дом для местного священника, когда дотла сгорел старый викариат, стоявший по другую сторону от церкви, сделал его массивным, прочным, способным выдерживать суровые ветра и зимнюю стужу. А Далбитти, перестроивший дом по просьбе прадеда и прабабки Джульет, разделил дом на комнаты, облицевал их деревом, сделал шкафы, очаги и лестницы, что-то оштукатурил, настелил паркет, короче, превратил дом в великолепный дворец, экзотическое украшение английского ландшафта. Джульет всегда любила этот первый взгляд на дом, на эту смесь разных стилей, на Голубятню, на окна…

Дети медленно вылезли из машины и глядели по сторонам с опаской и удивлением. Из дома донесся стук.

– Там призраки, – сказала Би младшим. Санди остекленел. Айла машинально кивнула и пошла в сторону сада, начинавшегося на склоне под террасой.

– Я хочу чуточку оглядеться, – сказала она и сунула руки в карманы платья-сарафана.

Джульет посмотрела ей вслед, понимая, что Айле нужно немного побыть одной. Потом она с учащенно забившимся сердцем перевела взгляд на дом. Увидела женскую фигуру, которая мыла шваброй пол в столовой, и сказка улетучилась: дом был обитаемым, реальным, принадлежал ей.

Она вздохнула полной грудью, так, словно долго-долго не дышала полноценно. Она ощущала запах роз, жимолости, лаванды – именно лаванда больше всего напоминала ей о бабушке. Я в самом деле вернулась сюда, – сказала она себе, глядя на горизонт, на своих детей, которые печально бродили по заросшим дорожкам.

* * *

– Ох, только я решила убраться в доме, а вы и приехали, – сказала миссис Бидл, двигая по деревянному полу ведро и швабру. Наверху раздался грохот и топот ног – это дети обследовали верхние этажи. Миссис Бидл взмахнула правой рукой: – Я ведь не знала. Никто мне не сказал, когда вы приедете. Если бы я знала, что сегодня, то…

– У нас изменились планы, – ответила Джульет. – Простите. Мы прибыли раньше, чем я планировала.

– О. – Мисс Бидл сокрушенно покачала головой: – Ну не буду тебе лгать, дом, конечно, нуждается в ремонте. Крыша почти прохудилась, черепица падает на землю чуть ли не каждый час, вы и сами услышите. Походит на дождь. В дымовых трубах птицы свили гнезда. Кухню не ремонтировали много лет.

Джульет сунула голову в маленькую темную кухню, длинную и узкую, с маленьким проходом под лестницей, который вел в столовую. Там ничего не изменилось со времен бабушки, вплоть до ручек шкафов.

– Напомните мне, кто были люди, купившие дом после смерти бабушки? Мистер и миссис Уилсон.

Миссис Бидл с любопытством посмотрела на нее:

– Уолкеры. Жили здесь на пенсии. Из Букингема. Приятные такие. Вероника Уолкер ухаживала за цветами в церкви. По-моему, дом был для них великоват. Дело в том, что у них не было детей, а ведь этот дом оживает именно при детях. Но сад они любили. Держали его в таком же порядке, как и при твоей бабушке. Ну, ты сама видишь.

– О да, – сказала Джульет.

– Ты сколько времени тут не была?

– Со смерти бабушки. Пятнадцать лет.

– Вообще не приезжала? А ведь маленькой ты все время жила здесь, я хорошо помню, словно это было вчера.

– Один раз я проезжала мимо, в темноте, – сказала она и вспомнила ту поездку, позднюю обратную дорогу после оценки красивого старинного особняка к западу отсюда, мясистую руку Генри на ее коленке. Она торопилась домой к детям, но все же солгала Генри насчет дороги, чтобы проехать тут, мимо Соловьиного Дома. Но было слишком темно, и она ничего не увидела, даже каменных соловьев на крыше. – А так больше ни разу. Зато теперь я здесь!

– Зимой тут тяжело, – мрачно заметила миссис Бидл.

– О, я уверена, что все будет нормально. Дом крепкий, старинный, он всегда был надежным, – сказала Джульет, стараясь придать своему голосу беспечность. Между тем голоса детей звучали немного громче. Ей хотелось поскорее пойти к ним. – Преподобный Миртл построил его на века. Ведь что там написано над дверью? «Храни нас рать небесная в этих стенах».

Эв любил шутить, что «нас» и «рать» звучит как «насрать». Они не могли войти в дверь без истерического хохота. Ах, то лето, когда Эв до тошноты объелся черникой, когда бабушка возила их на морской пляж, – какой это был пляж? И они нашли там «кошелек русалки» – яйцевую капсулу ската – и морского ежа. Еще они играли в то лето в карты в «пьяницу», а бабушка все больше и больше сердилась на них обоих, особенно на Джульет.

– Перестань принимать все как должное, – крикнула она однажды. – Ты никогда не спрашиваешь меня ни о чем. Вам плевать на все, маленькие поросята. Вы ничего не знаете.

Джульет зашла в большой холл и взглянула на широкую лестницу, на световой колодец над головой. Ее ладонь лежала на вырезанной из дерева маленькой белке, украшавшей опорную стойку перил.

Через неделю после гибели картины Нед умер от «испанки». От нее умирали тысячи людей как в стране, так и по всему миру. Покойника положили в Голубятне, и он лежал там до дня похорон, когда гроб перенесли из его мастерской в этот круглый холл, наполненный светом, лившимся из светового колодца.

Лидия, вдова художника, вся в черном с головы до ног, стояла отдельно от всех, слегка отвернувшись, словно не могла выдерживать все это, а когда гроб выносили из дверей, она резко повернулась и откинула с лица вуаль.

– Нед! – закричала она и ударилась спиной о полукруглую стену холла. – Это было все, что оставалось мне от них. Только это осталось от них. Зачем ты их сжег? Я проклинаю тебя, Нед. Проклинаю!

По словам бабушки, несших гроб мужчин так поразили слова Лидии, что один или двое оглянулись, гроб выпал из их рук и со стуком ударился о черно-белые плиты пола, и две из них треснули. Один из носильщиков отказался нести гроб дальше и участвовать в похоронах человека, проклятого собственной женой, и поэтому оставшиеся несли гроб втроем, нечетное число.

Плитки, на которые упал гроб, так и остались с бурыми трещинами, с годами они слегка расширились. Джульет посмотрела на них. У нее встали дыбом волосы. Фигуры из прошлого, члены семьи, заблудшие души стремились поведать ей свою историю, рассказать о разных вещах.

Миссис Бидл оперлась о швабру.

– Ты знаешь кого-нибудь из нынешних соседей?

– Ну Фредерика. Но я тоже не видела его много лет.

– А, того хозяина антикварной лавки на Верхней улице? Ты встречалась с Джорджем?

– Кто такой Джордж?

– Значит, ты не видела Джорджа, – мрачно сказала миссис Бидл. – А про встречи Союза Фермеров слышала? Знаешь что-нибудь об этом? Они забавные, озорные, придумывают всякую всячину.

– Я ведь не фермер.

– Милая, по-моему, их это не колышет. Знаешь, их прогнали из «Короны» после того, что случилось вечером в праздник Гая Фокса. Там не было никаких требований и призывов, вообще никаких, и того парня из Германии должны судить.

– А что случилось в тот вечер? – в ужасе спросила Джульет. – И что за немец?

– Ну раз ты ничего не слыхала, то я не буду сейчас рассказывать. А кого еще ты знаешь?

– Я уверена, что вспомню еще несколько старых лиц. Послушай – а как там поживает Бренда, которая сидела в газетном киоске?

– Умерла.

– Ой. О господи. А Гордон, мясник?

– В тюрьме. – Миссис Бидл многозначительно похлопала по своему носу. – Теперь у нас вообще нет мясника. Там сейчас благотворительный магазин.

– Ой, о господи.

– Там продаются симпатичные открытки и оберточная бумага очень приличного качества… А знаешь, викарий ушел от нас… У него был нервный срыв.

– Это чудесный Леонард? О, он был такой добрый. Как жалко. Надеюсь, у него все в порядке.

– Лайонел, ты его имела в виду? Нет, не он. После него было еще два. Теперь у нас один викарий на семь приходов.

– На семь? – удивилась Джульет. – Как же такое возможно?

– Слушай, милая моя, – сказала с удовольствием миссис Бидл. – Времена теперь другие, не такие, как при жизни миссис Стеллы Хорнер. А ты что думала? Что вернешься в прежнюю жизнь? Не-ет, сейчас многое поменялось. То, что было, давно ушло.

– Да, – согласилась Джульет и посмотрела на треснувшие плитки, черную и белую. – То, что было, давно ушло.

Голос миссис Бидл внезапно помягчел:

– Но все-таки остались люди, которые тебя помнят. Ты была милой девчушкой и целыми днями бегала по саду с мальчишкой Оноров… – Она кивнула ей. – Вот ты кого знаешь! Адайр Онор.

– Мать Эва. Я не видела ее много лет.

– Что ж, она будет рада твоему возвращению. Она такая же чокнутая, как и была. Постоянно скучает по сыну.

– По Эву? Где он сейчас?

Миссис Бидл пожала плечами:

– Я-то думала, что ты лучше меня знаешь.

Джульет покраснела.

– Вообще-то, мы не общались. Но я позвоню ей. Мне будет приятно повидаться с ней.

– Позвони, конечно. Ну вот ты и приехала. Ой, твоя бабка радуется на небесах, что ты вернулась сюда. Как она всегда говорила о тебе! А вот твой бедный отец никогда доброго слова от нее не слышал. – Наступило неловкое молчание. Миссис Бидл решила, что проявила бестактность, и свернула на другую тему: – И что ты собираешься тут делать целыми днями?

Джульет вспоминала Грэнди. Как она раскидывала руки для объятий, когда Джульет бежала к ней в конце дня. Вспоминала ее низкий, твердый голос, читавший сказки. Ее большие руки, достававшие из влажной земли луковицы или клубни картофеля.

– Я… я пока не знаю. В мае я осталась без работы. Мне нужно найти что-нибудь через пару месяцев. А пока я займусь домом, устройством детей…

– Ну на это у тебя уйдет пара недель, – сурово сказала миссис Бидл. – Прости любопытную старуху, но, вообще-то, дел тут невпроворот. А что твой отец? Он не собирается приехать и помочь тебе?

– Собирается, но позже, – ответила Джульет. Беседуя с миссис Бидл, она невольно глядела по сторонам. В доме мало что изменилось. Она вернулась. – На следующей неделе у мамы операция на коленке, и они приедут, когда она поправится.

Внезапно сверху донесся пронзительный визг.

– Боже, что там? – пробормотала она, прислушиваясь к топоту ног.

– Фу! Мышь! Как противно!

– А я люблю мышек! – тихо заявила Айла за спиной старшей сестры. – Не обижай ее, Би! Или его! Отпусти! Может, у нее гнездо с малышами… Перестань!

– Мааамааа! – Потолок вибрировал от бегущих ног Санди. – Хотеть мааамааа!

– Ма. – Би стояла наверху лестницы, скрестив руки и сердито глядя вниз. – Мы видели мышь.

– Ну… – Джульет виновато улыбнулась, словно мышь появилась в доме исключительно по ее недосмотру.

– Я не намерена спать там, где бегают мыши, понятно?

Миссис Бидл сначала тихонько хмыкнула, потом расхохоталась так, что заходило ходуном ее массивное тело.

– Ой, ты смешная. Это Би?

– Что такое? – сердито спросила Би, повернув к ней лицо. На ее щеках горели красные пятна.

– Би, – резко оборвала ее Джульет. – Не груби. Извинись.

– Извините, – пробормотала Би, густо краснея.

– Ладно, ничего страшного, – ответила миссис Бидл и посмотрела на детей. – Послушайте старуху, детки, ладно? Деревенские мыши совсем не такие, как городские. Деревенские мыши не доставят вам неприятностей. Они прибегают сюда с зернового поля. В сентябре их особенно много. Да, деревенские мыши, не городские. Они приятные зверьки. – Дети, насупившись, ушли в гостиную, а она повернулась к Джульет, тащившей сумку через холл: – Когда приедет твой муж?

– Мы расстались. – Джульет поняла, что не может смотреть в глаза миссис Бидл. – Отчасти поэтому я поняла, что могу приехать сюда, когда Уолкеры продали дом.

– О Джульет, извини. – Миссис Бидл положила большую руку на локоть Джульет, и сухое тепло ее ладони, доброта в ее голосе казались почти невыносимыми. Старуха убрала руку и сказала, словно спохватившись: – Вообще-то, они не продали его.

– Нет-нет, они продали его пару месяцев назад.

– Нет. Они арендовали его.

Джульет пожала плечами – мол, какая разница, – но тут же нахмурилась, когда до ее сознания дошел смысл тех слов.

– Что?

– Они не были владельцами. Я точно знаю, потому что они говорили мне об этом. Их просто попросили покинуть дом.

– Что?

– О да. Она, миссис Уолкер, сказала мне об этом на Верхней улице. Она сказала, что кто-то словно наблюдал за ними. Появился как раз вовремя и сказал, чтобы они освободили дом. Потому что они уже не могли справляться с домом и садом… Она сказала, что для нее это огромное облегчение и что они с радостью вернутся на старое место. О, у них где-то неподалеку есть приятное бунгало. Они оставили свой адрес, я сохранила его для тебя.

Джульет опять удивилась:

– Что? Но ведь он был продан после смерти бабушки.

– Теперь ты владелица дома, правда?

– Да. Так мне сказали. – По спине Джульет медленно побежали мурашки. – У меня есть документы на дом. Просто… интересно, кому принадлежал дом. Кто отдал его… мне.

– Не мое это дело, милая моя.

В гостиной раздался крик:

– Ма! Что это за штуки на камине?

– Какие штуки?

Би появилась в дверях:

– Куклы! Такие же, как в кукольном домике.

– Я видела их, – сказала миссис Бидл. – Еще удивилась, кто их туда поставил.

Джульет зашла в гостиную. Там, на большой каминной полке, стояли две куклы. Они были связаны куском бечевки. Обычной кухонной бечевки. Еще они были завернуты в небольшой листок бумаги.

– Куклы из кукольного домика, – прошептала она, и ей вдруг сделалось страшно, хотя она и не понимала причину. – Это Лидди. Это Нед.

– Кто?

– Он сделал их для нее. Когда-то я играла в них. Не видела их много лет…

Изысканная прическа куклы Лидди, аккуратные кольца волос, выцвела и стала цвета платана. Одежда, которой Джульет любовалась в детстве, сохранилась лучше: элегантная блузка из тонкого хлопка и зеленая бархатная юбка, крошечная брошь-камея, подвижные руки и ноги, лицо с крошечными каплями глаз из голубого стекла. Кукле-Неду с остроконечной темной бородкой и кистью в одной руке (щетина выпала из нее давным-давно) повезло меньше: его черный костюм проела моль и он был совсем ветхим.

Джульет знала эти фигурки почти так же хорошо, как собственных детей, но не видела их уже много лет. Сколько же? Тридцать – тридцать пять?

Миссис Бидл извинилась:

– Пойду-ка я заканчивать уборку.

Джульет рассеянно кивнула и дрожащими пальцами развернула листок.

Я опять вернула Неда и Лидди в их дом.

Шум за спиной заставил Джульет вздрогнуть; она уронила фигурки на пол.

– Что это? – спросила Би у нее за спиной. Она подняла фигурки и стала их рассматривать.

– Они из кукольного домика, – ответила Джульет и перевернула записку.

Дорогая моя Джульет.

Я отдаю тебе этот роскошный дом. Оглянись по сторонам.

Знай, что, поселившись здесь, ты продолжишь линию женщин, восходящую к моей собственной прабабке Элен, чей отец построил этот дом. Его звали преподобный Дэвид Миртл.

Он построил новый дом викария на месте старого. Здесь росла его дочь Элен. У нее было трое детей: Руперт, Лидия (моя мать) и Мэри. Я рассказывала тебе, что у Лидди было ужасное детство, когда Элен умерла от оспы. Нед Хорнер выкупил этот дом для своей Лидди, и они жили тут всей семьей. Я родилась через шесть месяцев после смерти отца. Мы с Лидди жили тут одни – но мы были не одни! Джульет, в нижнем конце сада жили эльфы. Они играли по ночам, когда думали, что я спала.

За эти последние месяцы я исписала маленькую тетрадочку, прогоняя зимнюю скуку. Ты можешь пользоваться ею как справочником. Она откроет тебе кое-какие секреты этого дома, о которых ты не знала.

Ты была чудесной девочкой, и я любила тебя. Знаешь что? Найди свой собственный путь в жизни, дорогая моя. Он там есть, если ты приглядишься внимательно.

Любящая тебя бабушка,

Стелла Хорнер.

А ниже было написано торопливым почерком:

Я не сошла с ума, Джульет, дорогая моя, хотя и была зачата в безумную ночь, и они хотели довести меня до безумия. Я хочу сказать тебе то, что думаю. Я думаю, что они солгали мне. Я уверена, что картина не сгорела. Я думаю, что ее украл мальчишка. Я думаю, что она где-то в доме.

– Что она имеет в виду? – Би читала записку, заглядывая через плечо матери. – Какая картина? Какой мальчишка?

Джульет отошла, словно оберегая секрет.

– Не знаю.

На камине лежала старая школьная тетрадь в линейку, исписанная убористым бабушкиным почерком. С нарастающим в душе беспокойством Джульет перелистала ее. «Март… Все весенние луковицы высажены, Джульет?.. Июль… Лавандовым маслом можно лечить солнечные ожоги… подпорки для георгинов. Сорви яблоки. Посади морозостойкие однолетние растения. Почисти Птичье Гнездо».

Пораженная, она положила тетрадку. Внезапно она словно услышала ее. Увидела ее, стоящую в дверях, подбоченясь, расставив ноги, высокую, стройную, с орлиным носом и широко расставленными темными глазами, с аккуратной короткой стрижкой, где не сбивался ни один волосок.

– С возвращением домой тебя, милая, – говорила она. – Рада тебя…

Духи, призраки, эльфы и все прочие, казалось, заявляли о себе громче обычного, их присутствие сдвигало границу между прошлым и настоящим. Джульет свернула записку, взяла тетрадь, казавшуюся тяжелой от чернил и бабушкиных инструкций, и сунула в карман джинсов. В дверях стояла, скрестив руки, Айла и смотрела на мать.

– Доченька, иди ко мне, – сказала Джульет и обняла ее.

– Я хочу к папе, – сказала девочка очень тихим голосом.

Джульет на мгновение закрыла глаза, потом поцеловала мягкие волосы дочери.

– Я знаю, милая. Папа в Лондоне. Теперь это наш дом.

Она села на корточки. Теперь я главная. Мне нельзя прятаться ни от чего. Она снова обняла Айлу и посадила на колени Санди. Потом жестом позвала Би, и старшая дочь села на пол и погладила брата по голове.

– Это Лидди, – сказала Джульет, взяв у Би куклы. – А это Нед.

– Он был художником? – спросила Айла, вынув изо рта большой палец.

– Да. Гранди рассказывала мне про него и Лидди, когда я не могла заснуть. – Джульет смотрела на вырезанное из дерева лицо Неда, на его кисть, на древесный рисунок, который шел почти вдоль его носа. – Я не вспоминала их много лет. – Теперь она поняла, что думает о Неде прежде всего как о художнике. – Я знаю все о них. О Лидди, ее сестре Мэри, как они жили в этом доме.

Входная дверь захлопнулась от внезапного порыва ветра. Санди с Би вздрогнули. Айла не пошевелилась.

– Значит, он жил здесь?

– Да. Они оба. Много-много лет, и у них была счастливая жизнь. Пока не… хотя я точно не знаю. – Джульет встала, держа за руки младших детей. – Давайте достанем из машины сумки и будем пить чай.

– Что с ними случилось потом?

Джульет снова посмотрела на фигурки, потом на сад.

– Вообще-то, я точно не знаю. Бабушка мне не рассказывала.