Читать книгу Рим - Хуана Хименес - Страница 5

Очевидность такова: едва восставшие лузитаны Дальней Испании, устав от долгих баталий, заключили перемирие с римлянами (142-й год до н.э.), тотчас в Ближней Испании, словно подхватив эстафету борьбы, кельтиберы-ареваки начали следующее восстание (141-й год до н.э.). Вероятно, КЦ, оценив возможности свободных иберийских племен, пришел к выводу: несмотря на ожесточенное сопротивление и храбрость иберийцев, их борьба неэффективна: во-первых, из-за малочисленности жителей (Нуманцию во время пятнадцати месячной осады удерживало около 4-х тысяч горожан, способных носить оружие, против шестидесяти тысячной римской армии); во-вторых, борьба обитателей удаленной от Рима Испании-Иберии, не могла нанести Республике ощутимый вред. Вот почему сразу после заключения нумантинцами мирного договора с Манцином в 137-м году до н.э. таинственная организация перенесла свою деятельность на территорию бывшей карфагенской колонии – остров Сицилию, к тому времени ставшую провинцией Римской республики и ее житницей, где использовался труд многочисленных рабов в огромных сельскохозяйственных владениях. (Впрочем, КЦ продолжал оказывать поддержку нумантинцам вплоть до начала осады Нуманции Сципионом Эмилианом в 134-м году до н.э.). На Сицилии Координационный Центр начал подготовку следующего восстания, отличавшегося от предыдущих двух стратегическими целями и тактикой. Все историки Нового времени отмечали, что во 2-ой половине 2-го века до н.э. заметно участились заговоры и восстания. Как правило, причину этих всплесков недовольства подневольного римлянам населения видели в огромном наплыве в римские провинции дешевых рабов – военной добычи, и, как следствие – жесточайшей эксплуатации рабского труда. Три наиболее крупных восстания рабов времен Римской республики античные историки назвали «тремя рабскими войнами», бессознательно, или осознанно, объединив их. В историографии данные события известны как 1-е сицилийское восстание (136—132 г.г.до н.э.), 2-е сицилийское восстание (104—101 г.г.до н.э.) и восстание под предводительством Спартака (73—71 г.г.до н.э.).

«Первая рабская война»

1-е сицилийское восстание, или «первую рабскую войну», Диодор Сицилийский описал в сочинении «Историческая библиотека». По мнению автора, основной причиной восстания была чрезмерная жестокость в обращении с рабами. Вот что он писал: «Каждый из крупных земельных собственников покупал для обработки земли целые толпы рабов. Поэтому такое количество их затопило всю Сицилию, что слышавшие об этом не верили и считали это преувеличением. Те из сицилийцев, которые приобрели большие богатства, соперничали с италийцами в высокомерии, жадности и злобе к рабам. Пускаясь на мелкий обман, те, у которых было большое количество рабов, держали пастухов, но не кормили их, а предоставляли им жить грабежом.» «При такой свободе, данной людям, которые по своей силе могли совершить все, что решили, людям вольным и праздным, принужденным вследствие недостатка питания заниматься различными рискованными делами, – при таких обстоятельствах скоро начали увеличиваться разного рода бесчинства.» «Сицилия ночью перестала быть доступной для путешественников, и исчезла всякая безопасность для местных жителей. Весь остров был полон насилий, грабежей и убийств. Естественно, что пастухи, проводящие жизнь в поле и вооруженные, были все исполнены высокомерия и дерзости. Одетые в шкуры волков и кабанов, они имели почти воинственный и устрашающий вид. За каждым следовала свора резвых собак; большое количество пищи – мяса и молока – делало дикими их души и тела.» Судя по приведенному тексту, «чрезмерная жестокость» и злоба крупных земельных собственников-рабовладельцев заключалась в их нежелании проявлять заботу о пище и одежде своих рабов, предоставляя им добывать все необходимое собственными силами. Автор также утверждает: рабы, бывшие пастухами, жили «вольными и праздными», были предоставлены сами себе, имели «большое количество пищи – мяса и молока-" и от избытка свободного времени занимались грабежами. Единственное, чего им не хватало, – вожака, который организовал бы их в банду. И им нашли главаря. Дальнейшие события Диодор добросовестно излагает так: „Был один сириец, родом из Апалии, раб Антигена из города Энны, своего рода маг и чародей. Он хвастался, что может по указанию богов, данному ему во сне, предсказывать будущее, и, благодаря своей ловкости, обманул таким образом многих… Ещё до восстания он говорил, что Сирийская богиня (богиня Астарта) является ему и предсказывает, что он будет царем.“ „…Рабы Дамофила сговорились восстать и убить господ. Придя к Евну, они спросили его, дают ли боги согласие на задуманный план. Он с обычными своими фокусами (выдуванием огня) заявил, что боги согласны, и убеждал рабов тотчас же приняться за дело.“ „Собрав 400 сотоварищей по рабству, они, как только наступил благоприятный момент, вооружились и вторглись в Энну под предводительством изрыгающего огонь Евна.“ „…К ворвавшимся в Энну рабам присоединилось большое количество городских рабов, которые расправились сначала со своими господами, затем приняли участие в общей резне.“ В отличие от сильной харизматической личности Вириата и храбрых нумантинских вождей свободных кельтов-ареваков, сириец Евн – раб, но вдобавок он – маг-фокусник и жрец. По мнению инициаторов „первой рабской войны“, только такой человек мог возглавить рабов-сирийцев и сикулов, поклонявшихся Сирийской богине. Чтобы перестраховаться на случай, если кто-нибудь из рабов не поверит в исключительность мага, среди невольников распространили слухи о покровительствующей Евну богине, отсюда и утверждение Евна о том, что явившаяся ему во сне Астарта предсказала ему роль царя. Нет сомнения в том, что план восстания тщательно разрабатывался, подготавливался и сохранялся в тайне до последнего момента, иначе кто-нибудь из рабов, надеясь на милость хозяев, предал бы своих товарищей, как это часто бывало прежде (например, несостоявшиеся заговоры рабов в Риме в 198-м году до н.э. и в 196-м году до н.э.). И только после того, „как наступил благоприятный момент“, т.е. когда оповестили рабов в других районах и дали приказ (а также провожатых, так как большинство невольников были иностранцами и не знали местности) всем идти в Энну, рабы получили оружие и под предводительством мага двинулись на город. Заняв Энну, восставшие избрали своим царем Евна. Бывший маг и чародей принял имя Антиох, созвал народное собрание, где образовавшееся государство назвали Новосирийским. Высшим органом управления был учрежден совет. О нем Диодор пишет: „…Членами совета Евн назначил людей, которые казались наиболее выдающимися по уму. Среди них особенно отличался своей сметливостью и мужеством Ахей из Ахайи. В 3 дня он вооружил более шести тысяч человек топорами, секирами, пращами, серпами, обожжёнными палками, поварскими вертелами и прошел по всей Сицилии, предавая все разграблению. Присоединив к себе огромное количество рабов, он осмелился вступить в борьбу с римскими военачальниками и часто одерживал над ними верх, благодаря численному превосходству, т.к. имел в своем распоряжении более десяти тысяч вооруженных людей.“ Диодор не упоминает других членов совета, кроме Ахея, и остается предположить, что одним из советников царя-марионетки был эмиссар (или несколько человек) Координационного Центра, направлявшего все действия мятежников. Иначе ничем невозможно объяснить оперативность, с какой собрали и вооружили отряд из шести тысяч человек, увеличивавшийся по пути из Энны оповещенными рабами и ждавшими его появления. Как следует из сообщения Диодора, одновременно с восстанием в Энне в другом конце острова также началось выступление рабов: „В это время некий киликиец Клеон (бывший пират) поднял другое восстание рабов, и создалась крупная организация их… Он напал на город Агригент и на всю ближайшую область… Все были полны надежд, что восставшие начнут междоусобную войну и истребят друг друга, освободят Сицилию от мятежа, но они против ожидания объединились. Клеон, имевший у себя пять тысяч бойцов, добровольно отдался под власть Евна, тем самым как бы пополнив недостаток царя в полководцах.“ Если бы эти два восстания возникли отдельно друг от друга без общего руководства, так и случилось: два вождя со временем вступили бы в конфликт. Но план скрыто действующих инициаторов мятежа состоял в том, чтобы поднять восстание в нескольких районах острова, и, объединив восставших, разорить огромные хозяйства-латифундии сицилийских рабовладельцев, тем самым нанеся существенный урон Риму, так как провинция Сицилия поставляла в Республику зерно, производством которого стали пренебрегать на материке. Хозяйства мелких свободных землевладельцев восставшие не трогали, таким образом сохраняя производственные возможности острова. Координационный Центр не ставил перед собой цели уничтожения римского владычества. Рим обладал пока еще несокрушимой мощью, и время его ещё не пришло. Поэтому когда цель „первой рабской войны“ была достигнута, – восстание нанесло огромный ущерб сельскому хозяйству, и поставки сельскохозяйственной продукции в Рим были сорваны, – координаторы восстания свернули свою деятельность, предоставив рабов и их главарей их судьбе. Клеон погиб, защищая Энну, Евна взяли в плен, и он умер в тюрьме. Об Ахее и других людях, „которые казались наиболее выдающимися по уму“, ничего не известно. Ахей, вероятно, был более осведомленным, чем остальные, а потому бесследно исчез. А может быть, он оказался среди тех спутников Евна, которые, по словам Диодора,"…понимая ожидавшую их неизбежную участь, перерезали друг друга мечами.» Все имена предводителей, упоминаемые Диодором, – греческие, но не факт, что они были настоящими. Диодор не приводит конкретных цифр погибших повстанцев, и вполне возможно, многим из них удалось спастись, затаиться и выступить в следующем восстании под другими именами.

«Вторая рабская война»

«Вторая рабская война», или 2-е сицилийское восстание, произошла в 104—100 г.г. до н.э., начавшись со стихийного выступления рабов. Как и 32 года назад, инициаторы 2-го сицилийского восстания остались за кадром. Они воспользовались ситуацией и взяли ее под контроль, превратив стихийные выступления рабов в очередное координированное восстание. Сценарий восстания был приблизительно тот же, но причины, «предпосылки», иные. Поводом к стихийному выступлению рабов стало прекращение устроенной Сенатом проверки, сопровождавшейся освобождением части рабов. Командующий римской армией Гай Марий (157—86 г.г.до н.э) нуждался в солдатах, так как в то время шла Кимврская война (113—101 г.г.до н.э.), вследствие чего получил от Сената полномочия потребовать от заморских союзников Рима предоставления вспомогательных войск для участия в войне с кимврами и тевтонами. Однако, в ответ на его требования вифинский царь Никомед 3 (? -74 г. до н.э.) без обиняков заявил, что не может послать соответствующий воинский контингент, ибо страна его обезлюдела из-за похищений людей, – в чем были виновны римские откупщики, – и большинство способных носить оружие жителей Вифинии проживает теперь в качестве рабов в различных провинциях Рима. Римский Сенат приказал наместникам провинций освободить всех жертв незаконных похищений. В Сицилии за выполнение сенатского эдикта взялся претор Лициний Нерва. Для начала он приступил к расследованию всех обстоятельств, и уже через несколько дней на свободу было отпущено более 800 рабов, а всех похищенных, содержавшихся в сицилийских эргастулах, охватила радость. Однако, вскоре под давлением крупных землевладельцев, запуганный или подкупленный, Нерва прекратил проверку. О последующих событиях повествует все тот же Диодор Сицилийский. В ожидании освобождения множество рабов собралось в Сиракузы, но претор разругал и отправил их к хозяевам. Рабы покинули Сиракузы, но, возмущенные такой несправедливостью, решили не возвращаться во владения своих господ. Первый акт пока еще стихийного выступления произошел на крайнем западе острова, неподалеку от города Галикии в большом поместье. Там 30 невольников убили своих хозяев. После этого они освободили товарищей из соседних поместий. Затем, уже 120 человек, заняли хорошо укрепленное самой природой место, где к ним присоединились ещё 80 человек (из тех, что покинули Сиракузы и не вернулись к хозяевам). Претор Нерва, рассказывает Диодор, осадил лагерь бунтовщиков, хитростью и обманом ему удалось уничтожить всех мятежников: часть их была побита, многие же разбились о камни, бросившись с высокого обрыва. Но следующие беспорядки, возникшие на юго-западе недалеко от Энны, носят более организованный и целенаправленный характер. Сначала 80 рабов римского всадника Публия Клония убили своего хозяина в его имении. Диодор не объясняет, как число взбунтовавшихся рабов разрослось до 2000. Но это произошло, и из гарнизона Энны, размещенного там сразу же после «первой рабской войны», претор выделил 600 человек. По-видимому, план восстания начал приводиться в действие, организационная машина заработала, для управления неорганизованной массой направили людей, знающих свое дело. И результат не заставил себя долго ждать – посланный претором отряд был разбит, а оружие захвачено. В считанные дни отряд восставших пополнился вооруженными рабами, достигнув более 5000 человек. Последующие события разворачивались по сценарию, отработанному в прошлом восстании 136-го года до н. э. На общем собрании восставшие избрали совет и провозгласили царем раба Сальвия, бывшего, как когда-то Евн, гадателем и магом. Став царем, Сальвий взял имя Трифон. Во время «второй рабской войны» была применена иная тактика. Все войско восставших Сальвий-Трифон поделил на три части, во главе каждого из трех отрядов стоял «особый» начальник (что автор подразумевал под словом «особый» непонятно, – если опытный, то интересно знать, откуда среди рабов сирийцев и похищенных асийцев отыскались опытные военачальники). Каждому отряду приказали делать глубокие рейды-набеги по всей Сицилии и после них встречаться каждый раз в определенном месте в одно и то же время, а также отбивать у врага лошадей. По всей видимости, проанализировав все недочеты, допущенные в «первой рабской войне», инициаторы восстания разработали новые элементы и внесли их в новую тактику. И она себя оправдала: образовалась конница более чем в 2 тысячи всадников, сообщает Диодор, а пехота выросла до 20 тысяч обученных бойцов. В то же время в западной части острова возник второй очаг восстания. Как повествует автор «Исторической библиотеки», «Управляющим одного из имений в области Лилибея был раб, киликиец Афинион. Он поднял на восстание 200 рабов, находившихся под его начальством. К ним присоединились другие, так что в течение пяти дней вокруг Афиниона собралось более одной тысячи человек, которые провозгласили его царем». Афинион, по словам Диодора, пошел по новому пути. Комплектуя свое войско, он зачислял в него не всех без разбора, а только годных к военному делу. Другим рабам Афинион приказывал оставаться на работе в старых хозяйствах, соблюдая полный порядок. Эти бывшие рабовладельческие хозяйства, сделавшиеся теперь свободными, должны были снабжать войско рабов продовольствием и вооружением. Афинион заявил рабам, будто боги возвестили ему посредством звезд (Афинион имел репутацию звездочета), он станет царем всей Сицилии, и что поэтому необходимо беречь страну и находящиеся в ней богатства (что шло вразрез с целями инициаторов восстания). Когда у Афиниона собралось войско в десять тысяч человек, он сделал попытку осадить Лилибею, но потерпел неудачу и снял осаду. И снова, как во время «первой рабской войны», надежды рабовладельцев на ссору между вождями не оправдались. Афинион признал Трифона царем, а себя – главнокомандующим. Все же, по-видимому, Афиниону не до конца доверяли."…Трифон, заподозрив Афиниона в заговоре, приказал его арестовать» – говорится у Диодора. Но когда римляне начали наступление крупными силами, он (Трифон) освободил Афиниона. Столицей государства рабы избрали Триокалу – «Трижды прекрасную». Диодор утверждает, что город получил такое название, благодаря трем своим качествам: прекрасной воде, плодородной почве и неприступному положению. Этот город, находившийся в юго-западной части острова, к северу от Гераклеи, по словам автора,"…и без того почти неприступный, благодаря своему природному положению, представляя собою как бы огромную неприступную скалу, был сильно укреплен Трифоном оборонительными сооружениями».

Ряд антиковедов считает, что автор продублировал эти два восстания, потому что некоторые детали сюжета, а также предводители и род их деятельности сходны. Полагаю, это потому, что задумывались и организовывались оба выступления рабов в одном месте – в Координационном Центре. Члены ордена, так же как и их лидеры в КЦ, со временем менялись. Одни умирали от старости или в результате несчастных случаев, или во время военных вылазок, другие, молодые, приходили на место ушедших. Жажда мести за поруганную и уничтоженную римскими завоевателями родину, надежда на реванш и ожидание часа расплаты передавались из поколения в поколение, и преемственность, таким образом, сохранялась. Разумеется, новые лидеры привносили свежие идеи, и каждое последующее восстание отличалось от предыдущего. Так, во 2-м восстании была изменена тактика действий повстанцев. Предводители восставших, – и в первом, и во втором случае – действительно, подобны. Но их похожие кандидатуры были выбраны преднамеренно, потому что рабы, люди набожные, склонные к религиозному мистицизму, безоговорочно верили жрецам-магам, посвященным в божественные тайны. Вследствие этого, инициаторы восстания, отлично изучив религиозные вкусы рабов и свободных земледельцев, поклонявшихся Астарте, избрали лидерами, в первом случае – предсказателя-фокусника, умевшего изрыгать огонь, во втором – гаруспика, гадателя по внутренностям животных. Им предназначалась роль царей, при которых действовали советы, о чем сообщал Диодор. Странно, что, говоря о совете, автор не поинтересовался, откуда рабам, занятым в сельскохозяйственных работах, было известно назначение совета, его обязанности, механизм работы и т. д. Здесь уместно упомянуть о том, что Диодор Сицилийский пользовался сочинением другого автора, древнегреческого философа-стоика и историка Посидония (135—51 г.г.до н.э.), работы которого дошли до нашего времени во фрагментах. Посидоний был современником «второй рабской войны», но неизвестно, являлся ли он очевидцем событий, как Полибий. По крайней мере, Диодор не упоминает о пребывании Посидония на острове во время массовых выступлений рабов. По-видимому, снова имеет место пересказ событий со слов неизвестных лиц. Для меня остается загадкой, как умные, хорошо образованные по тем временам, люди, обладавшие навыками риторики и логики, оставались в неведении и не понимали (или сознательно отрицали очевидность), что на самом деле происходило, и верили всему рассказанному, не подвергая это сомнению и не задавая вопросов. Например, как невольники, не имея современных средств связи и оповещения, узнавали о факте и месте восстания, и, что самое удивительное, – будучи чужаками, попавшими в рабство на остров и жившими взаперти, после самовольного побега уверенно направлялись в то место, где собирались повстанцы? Где они брали оружие, кто обучал их военному делу и т.д.? Возникает множество вопросов, а если попытаться на них ответить, вырисовывается четкая картина продуманных и организованных действий, управляемых из одного места – Координационного Центра, скрытого от посторонних глаз. Чего добивались заговорщики? Их цель ясно просматривается в результате: используя массы возмущенных рабов, нарушить производство сельскохозяйственной продукции и этим вызвать хаос в аграрном секторе, а затем и в общем укладе жизни в провинции, что подтверждал Диодор: «…Общее расстройство жизни привело к прекращению действий римских судов, что, в свою очередь, увеличило анархию в стране.» Хаос в сельском хозяйстве и массовые беспорядки в провинции отбирали достаточно много материальных и человеческих ресурсов у Римской республики, направлявшей все свои силы на шедшую в то время Кимврскую войну. Это и требовалось заговорщикам. Наконец, в 100-м году до н.э. после окончания войны с кимврами 2-е сицилийское восстание было подавлено консулом Манием Аквилием (? -88 г.г.до н.э.), убившим Афиниона в поединке. Трифон незадолго до этого умер от болезни. Остатки рабов, сдавшихся на милость римскому консулу, отправили в Италию в гладиаторскую школу.

«Третья рабская война»

За четверть века между второй и третьей рабскими войнами над Италией опустошительным смерчем пронеслись восстание италиков, или так называемая Союзническая война (91—88 г.г.до н.э.), и гражданская война (83—82 г.г.до н.э.) между Гаем Марием и Суллой (138—78 г.г.до н.э.). Даже после восстановления власти Сената в результате победы Суллы над марианцами 1 ноября 82-го года до н.э. у Коллинских ворот правительству так и не удалось навести порядок в южных римских провинциях. Следующей попыткой подорвать могущество Рима было инициированное карфагенским Координационным Центром восстание рабов под предводительством Спартака в 73—71 г.г.до н.э., названное античными историками «третьей рабской войной» и поставленное ими в один ряд с предыдущими рабскими войнами на Сицилии. Это восстание замечательно тем, что впервые со времен 2-й Пунической войны, действия «третьей рабской войны» были перенесены в Италию, где уже давно жили агенты-соглядатаи КЦ, сообщавшие своему руководству обо всех событиях в Римской республике. О том, что «третья рабская война» являлась продолжением двух сицилийских войн, планировалась и координировалась с острова, говорит такой факт. После подавления восстания рабов и неустановленной смерти Спартака Марк Туллий Цицерон в своей речи в Сенате, обвиняя сицилийского наместника Гая Верреса (119—43 г.г. до н.э.) во взяточничестве и злоупотреблениях, указывал на то, что все следы мятежа вели на Сицилию. Поэтому можно предположить, что часть членов ордена и руководителей КЦ перебралась на материк для организации восстания на местах, остальные оказывали коллегам материальную поддержку с острова, действуя, как всегда, через подставных лиц. Но стратегические цели и тактика Координационного Центра оставались прежними: нанести как можно больше материального урона Республике, тем самым приближая ее падение; действовать по обстоятельствам, используя любую подходящую ситуацию.

Незадолго до начала «третьей рабской войны» в Риме происходили события, послужившие удобным плацдармом для дальнейшего развертывания повстанческой деятельности. Как говорилось, Италию сотрясали внутренние распри. Так называемая Союзническая война, длившаяся 3 года, стала одной из самых кровопролитных войн в истории Италии и унесла с собой, по оценкам античных историков, 100 тысяч жизней. Союзники – италийские племена марсов, самнитов, эквов, привлекавшиеся для несения службы в римской армии, – не имели римского гражданства, что означало ущемление их прав в политическом и экономическом положении. Сражаясь за Рим, то есть выполняя главную обязанность гражданина, они не имели права участвовать в управлении государством, получать земельные наделы, их можно было продавать в рабство за долги. Италики издавна служили в римской армии и были прекрасно осведомлены о ее организации и принципах ведения войны. Союзническая война велась с переменным успехом и обещала стать затяжной, когда в 88-м году до н.э. римляне пошли на уступки и приняли закон, по которому (теоретическое) право римского гражданина давалось италийским общинам, в двухмесячный срок сложившим оружие. Казалось, на землю Италии сошел мир. Но нет. Вскоре началась новая смута, вылившаяся в гражданскую войну. Историки античности не находили иных истоков этой войны, кроме как личной неприязни двух римских полководцев – Гая Мария, семикратного консула и победителя в Югуртинской войне (109—105 г.г.до н.э.), а также в упоминавшейся войне против тевтонов и кимвров, и его соперника Луция Суллы. Это была «…непримиримая и жестокая вражда, – писал Плутарх в сочинении «Сравнительные жизнеописания» – которая чуть было не погубила Рим…» Дважды в ходе этой братоубийственной войны Рим брали с боем римские же войска. Победа Суллы ознаменовалась кровавыми гонениями на сторонников Мария (Гай Марий умер в 86-м году до н.э., за 3 года до начала войны). Террор был введен в систему. Регулярно обнародовали списки граждан, подлежащих смерти, – проскрипции. Террор обрушивался на целые племена и города. Особенно пострадали Самний (самниты оказывали деятельную помощь Марию и марианцам) и Этрурия. Многие города этих областей были опустошены и лишились большей части своих земель, розданных Суллой своим ветеранам. Но и после смерти Суллы в 78-м году до н. э. Италия все еще находилась в состоянии кризиса, оказавшего заметное влияние на нравственные устои римских граждан. Современники отмечали «падение нравов» и среди пороков новых дней особо выделяли властолюбие и жажду обогащения. Гай Саллюстий Крисп (86—34 г.г.до н.э.) заметил, что сами римляне, как-будто переступили грань своей истории (указывался даже конкретный год – 146-й год до н.э.), за которой (гранью)"…судьба безудержно стала изливать свой гнев, и все перемешалось.» Так что, когда началась «третья рабская война», она не выглядела взрывом на фоне предшествовавших ей событий. Важнейшими источниками о «третьей рабской войне» считаются написанная Саллюстием в 40-х г.г. 1-го века до н.э. история Рима с 78-го г. до н.э.– (мятеж Лепида) до 67-го г. до н.э.– (образование 1-го триумвирата -? здесь нестыковка в датах, поскольку 1-й триумвират был образован в 60—53 г.г.до н.э.), дошедшая до нас фрагментарно. Далее, «Сравнительные жизнеописания» древнегреческого биографа Плутарха и «Римская история» в 24-х томах Аппиана Александрийского. В томах 13—17 под названием «Гражданские войны» описываются события с 133-го по 35-й г.г.до н. э. Ни один из приведенных античных авторов, включая Луция Аннея Флора, не был современником, а тем более очевидцем, событий 73—71 г.г.до н.э., за исключением Саллюстия, который может считаться современником «рабской войны» – в то время ему было 13—15 лет. Античные историки, в целом, относились к восстанию негативно. Рабство в то время считалось нормой, а бунт рабов – нарушением общественного порядка. Таким образом, все источники исходят от одной стороны – свободных римских граждан. И нет ни одного документа, написанного другой стороной, то есть рабом или бывшим рабом, поэтому их точка зрения неизвестна.

Казалось, гладиаторы, обученные сражаться на арене, должны были представлять собой среду, постоянно чреватую бунтами. Но во всей истории Рима зафиксировано всего два случая бунтов гладиаторов, помимо восстания Спартака. Учитывая данный факт, можно предположить, что существовала некая скрытая пружина, под воздействием которой побег рабов перерос в масштабную рабскую войну. Начиная с причины побега и странных обстоятельств бегства из гладиаторской школы и заканчивая неустановленной смертью Спартака, – всё в этой истории, описанной греко-римскими авторами, вызывает сомнение. Считается, что именно Спартак подговорил своих товарищей-гладиаторов совершить побег из школы, принадлежавшей Лентулу Батиату в Капуе. Об этом сообщает Аппиан Александрийский в «Гражданских войнах»: «Спартак уговорил около семидесяти своих товарищей пойти на риск ради свободы, указывая им, что это лучше, чем рисковать жизнью в театре». Непонятно, зачем это понадобилось лично Спартаку, если на момент начала восстания он значился рудиарием, то есть входил в высший разряд гладиаторов, заслуживших право больше не выходить на арену. По всей вероятности, он, как и галл Эномай, считался тренером гладиаторов, хотя и оставался в собственности хозяина. Вопреки расхожему мнению, основанному на вымышленных трагически-героических страшилках от итальянского, французского и американского кинематографа, гладиаторы были довольно сносно устроены в бытовом отношении, лучше, чем подавляющее большинство рабов и даже свободных римлян. Жестокое обращение с рабами-гладиаторами не было выгодно ланистам – хозяевам школ. На арену должны были выходить полные сил бойцы. Тренировки, диета, медицинское обслуживание гладиаторов – все устраивалось на самом высоком уровне. Прославленный римский врач Галлен начинал свою медицинскую деятельность молодым врачом в гладиаторской школе. Публичные дома поставляли в гладиаторские школы женщин, так как близость с женщиной являлась обязательным условием здорового образа жизни. Ужасы пребывания в гладиаторских школах начали живописать в императорские времена, когда настоящим социальным бедствием стало увлечение гладиаторством, и граждане Рима все больше вытесняли на аренах рабов и преступников. Во времена Республики контингент гладиаторских школ формировался, главным образом, из рабов и, в меньшей степени, из осужденных преступников. Устроители игр стремились приобретать только первосортный товар, им требовались прекрасно обученные бойцы, способные продемонстрировать на арене захватывающую борьбу, и ланисты за огромные деньги удовлетворяли спрос заказчиков. Несмотря на то, что в римском обществе гладиаторское ремесло считалось довольно-таки постыдным, гладиаторские бои, тем не менее, были любимым развлечением римлян, где на зрительских скамьях находились рядом патриции и плебеи, а многих искусных в бою гладиаторов публика знала по прозвищам, поскольку большинство бойцов из гладиаторской школы были иностранцами с непроизносимыми для римлян именами. Знаменитые гладиаторы, как и знаменитые куртизанки, привлекали к себе общественное внимание и пользовались популярностью у римлян. Вот почему кажется странным желание рудиария Спартака бежать из гладиаторской школы, да еще и подбивать на побег других гладиаторов. Согласно другому автору, христианскому богослову и философу Синезию (370/375—413/414 г.г.), Спартака и Крикса назначили очистительными жертвами за римский народ. Крикса, может быть, и назначили очистительной жертвой, но Спартак, будучи тренером гладиаторов, не выходил на арену и не участвовал в боях. Зачем понадобился побег человеку, который вскоре мог получить свободу и стать вольноотпущенником? Возможно, Крикс, выходец из Галлии, а также его сородичи галлы, равно как и германцы, действительно, захотели свободы, но вне пределов школы они становились разбойниками и рисковали больше быть убитыми на воле, чем на арене. Все же рабы-гладиаторы совершили побег, предположительно, зимой, так как ежегодный обряд очищения проводился в феврале. Их замысел, пишет Аппиан, был вначале раскрыт, но все же 78 мужчин ворвались на кухню, вооружились там ножами и железными вертелами и перебили вставшую у них на пути стражу. Вырвавшись из стен школы, которую они никогда не покидали со дня, когда ланиста привез их туда скованными и в сопровождении вооруженной охраны, Спартак с товарищами тотчас нашли нужную им улицу, или, как повествуют наивные античные авторы, случайно вышли на улицу, где, по словам Плутарха: «…встретили несколько повозок, везших в другой город гладиаторское снаряжение, расхитили груз и вооружились.»