Читать книгу Ма Лян – волшебная кисть - Хун Сюньтао, Сюньтао Хун - Страница 5

Один из приятелей Ма Ляна знал, что тот мечтает о кисти, но ничем не мог ему помочь. Он где-то раздобыл ветку магнолии[8] и подарил Ма Ляну. Тот посадил ее на солнечном склоне у своей пещеры, и вскоре растение прижилось.

Прошел год. В начале весны (еще не отступили суровые холода) на ветвях магнолии кое-где появились пурпурные бутоны, похожие на кисти. Спустя пару дней все дерево зацвело пурпурными и белыми цветами.

Кто бы ни проходил под этим деревом, учуяв его нежное благоухание, говорил:

– Расцвела магнолия, считай, и кисть у Ма Ляна есть!

Ма Лян был очень рад. Вскоре пришла настоящая весна, сулившая теплые деньки. Он часто стоял перед магнолией и говорил сам с собой:

– Цветы-то, конечно, красивы, да только бесполезны: не будешь ведь рисовать ими как кистью! Ах, как было бы здорово, если бы все эти цветы вдруг превратились в кисти!

Так, в сомнениях и надеждах, проходило детство Ма Ляна. Не было дня, когда бы он забыл о своей мечте: ему необходима была кисть.

Как-то раз Ма Лян со связкой дров проходил мимо усадьбы одного богача. Предок этого богача был важным чиновником при дворе императора, а потом на старости лет вернулся в родные края, купил тысячу цинов[9] плодородной земли и выстроил огромную усадьбу.

У боковых ворот богач разместил павильон для занятий живописью и пригласил из столицы художника, чтобы тот обучал его детей рисованию. Художник этот был из разорившейся семьи, рисовал он хорошо, но, живя в столице, так и не смог выбиться в люди и занять хоть какую-нибудь должность. Как-то раз он услышал про богача, узнал, что у него большое состояние и лавки во всех крупных городах, да к тому же много друзей среди столичных чиновников. И вот, когда художник понял, что его устремлениям не суждено сбыться, что он не в состоянии обеспечить себя даже самым необходимым, он отыскал этого богача, стал заискивать перед ним в надежде найти покровительство. Он пришел в богатый дом как учитель рисования, но вскоре стал доверенным лицом хозяина. Богач верил художнику, а тот в свою очередь прилежно служил ему.

Боковые ворота усадьбы оказались открыты. Ма Лян остановился, опустил связку дров на землю и заглянул во двор. Он увидел художника – тот был маленького роста, с острым подбородком и козлиной бородкой. Художник что-то выводил кистью на бумаге, объяснял детям, как правильно рисовать.

Рисовал он замечательно, а дети за ним повторяли. Ма Ляну стало очень завидно, ему так хотелось вбежать и попросить учителя принять его в ученики!

Но потом он подумал о том, что беден, пороги богатых усадеб слишком высоки для него. Как бы ни были длинны его ноги, не переступить ему этот порог!

Ма Лян завороженно смотрел на кисть в руках мастера – так свободно тот ею владел: она послушно вычерчивала толстые, тонкие и изогнутые линии; точно так же искусно управлялся с мотыгой умелый крестьянин. Как восхитительно! Как завораживающе! Мальчик решил: даже если мастер не согласится обучать его, но одолжит ему кисть, для него, Ма Ляна, будет счастьем просто к ней прикоснуться.

Закончив картину, художник промыл кисть, собираясь убрать ее. Ма Лян не выдержал: он переступил порог, будто кто-то толкал его в спину. Мальчик церемонно поприветствовал мастера и обратился к нему:

– Я хотел бы научиться рисовать, та кисть…

Художник заметил, что вошел какой-то ребенок. Покосившись, он увидел мальчика в плетеной шляпе доули, у него были умные глаза, овальное лицо и высокий выпуклый лоб, голова слегка выдавалась вперед; мальчик был в поношенной синей одежде из грубого холста, подпоясанной холщовым поясом, и в прохудившихся тростниковых сандалиях. Выглядел ребенок опрятно, однако было понятно, что он из семьи бедняков.

– Ты кто такой? Как посмел сюда ворваться и шуметь? – спросил художник.

Ма Лян заметил, что и без того острый подбородок художника заострился еще сильнее, огромные глаза, напоминающие персики, еще больше округлились и сверкали недобрым блеском. Ма Лян сразу вспомнил лица Пань-гуаня и Куй-сина – мастер казался ему страшнее. Однако он решил, что человек со страшным лицом вовсе не обязательно должен быть плохим. Он слышал, что и Пань-гуань, и Куй-син добрые, несмотря на устрашающий вид. И мальчик продолжил:

– Меня зовут Ма Лян, я хотел бы иметь кисть, чтобы научиться рисовать…

Художник перебил его:

– Что еще за Ма Лян! Да хоть Ню Лян, Цзи Лян или Гоу Лян[10] – какие отвратительные имена! Учиться живописи – это дело детей из знатных и богатых семей. Где это видано, чтобы те, кто ходят за хворостом и рубят дрова, держали в руках кисть! Мечтай больше!

Художник вытолкал Ма Ляна за дверь, так что тот споткнулся о порог и полетел лицом вниз. Покрытые черным лаком ворота со скрипом захлопнулись.

Поднявшись, Ма Лян понял, что оставил шляпу, и стал стучать в ворота:

– Шляпа, моя шляпа.

Ворота приотворились, и художник швырнул шляпу Ма Ляна на улицу, после чего выплеснул прямо на него воду, в которой ополаскивал кисть. Грязная, черная вода стекала по лицу и одежде мальчика.

Обращаясь к воротам, Ма Лян сердито сказал:

– Почему это ребенок из бедной семьи не может держать в руках кисть? Я в это не верю! Такого не может быть!