Читать книгу Вы же не чужой - Хушанг Моради Кермани - Страница 12

В деревне растет высоченный тополь – самое высокое и самое старое дерево нашего селения. Он растет прямо за нашим домом, за оградой нашего небольшого сада.

Ночами, когда я сплю на крыше дома, передо мной расстилается целый мир – небо, тополь и вселенная. Тополь похож на огромного великана, который колышется под напором ветра. Он своей вершиной достает до звезд, а основание дерева цепляется за землю.

Я сплю рядом с дедушкой и спрашиваю у него: «Дедушка, кто посадил это дерево?» Он отвечает: «Возможно, наши деды и прадеды».

– А сколько ему лет?

– Не знаю, тысяча лет, две тысячи лет. Сколько себя помню, оно было.

– Почему дерево никто не срубил? Почему оно не засохло?

– Если его срубить, то из его корней пойдет кровь. Если дерево засохнет, исчезнет деревня, все умрут.

Я очень хочу как-то вечером встать под деревом и посмотреть на него снизу. Мне говорят: «Хушу, не ходи вечером под дерево. У дерева вредная тень. Если она упадет на человека, то он сойдет с ума. Всякий, кто вечером стоял под деревом, сходил с ума».

Из долины около деревни доносится вой шакалов и волков, которым вторит вой собак.

Недалеко от нашего дома на краю деревни есть долина. Каждый вечер я слышу, как из долины доносятся женские стоны и плач.

Рассказывают: в деревне жила когда-то плохая женщина, она за глаза всех ругала. Когда она состарилась, то заболела. Все ее тело покрылось волдырями. Волдыри эти лопались и издавали дурной запах. Она стонала от боли, мучилась, но не умирала. Она не могла даже пошевелиться. Жители деревни устали от ее стенаний. Никакие лекарства ей не помогали. Кто-то осмелился закрыть ей лицо платком, завернул в простыню, отнес в долину и оставил там, чтобы людей не беспокоили ее постоянные стоны. Несколько дней ее стоны были слышны, но постепенно стали стихать, и она скончалась.

Этот печальный рассказ сильно на меня подействовал. Я каждую ночь слышал стоны этой женщины.

– Все старики становятся такими? – спрашивал я.

– Нет, в основном, старики хорошие и просто исчезают.

На противоположной стороне деревни расположено место, которое называют «Пирморад». Это место паломничества, за которым находится кладбище. Жители деревни по ту сторону реки хоронят умерших рядом с урочищем Пирморад.

– Кем был Пирморад?

– Пирморад был хорошим стариком, Он был добрый, приветливый и набожный. А потом исчез.

– Хушу, хватит об этом. Дай мне поспать. Сколько ты еще будешь меня расспрашивать об этом.

– Дедушка Насрулла! Можно я задам тебе еще один вопросик, а потом поспим.

– А ты когда умрешь? Когда исчезнешь? Ты же добрый и должен исчезнуть.

Дедушка Насрулла не отвечает. Он поворачивается ко мне спиной и засыпает. А я думаю о добрых и набожных стариках. Я вспоминаю первого старика, которого очень люблю. Зовут его Корбаншах. Он странный старик, с длинными седыми волосами, которые доходят ему до пояса. У него длинная седая борода до груди, большие глаза, сжатые губы, опаленное солнцем лицо и высокий лоб. Он носит длинную белую рубаху до пят. Он был худым, ловким и проворным.

Несколько раз он неожиданно появлялся у нас в деревне и прямиком шел в дом моего дедушки Насруллы.

У Корбаншаха была котомка, где лежали разные сладости: финики, инжир, изюм и засахаренные орешки нокль. Он был со всеми вежлив, играл на дудочке, читал стихи и пел. Когда он был в хорошем настроении, вставал и танцевал. Никто не знал, откуда он пришел и куда идет. Он был словно облако, словно герой сказок. Он садился в тени тополя и мы, дети, усаживались вокруг него. Он ходил пешком от деревни к деревне, и везде его принимали как гостя. Все его знали.

Жила в деревне странная женщина по прозвищу Шарике Три Уха. Дом ее располагался у реки. Она надевала на себя все, что попадалась под руку любую одежду и обувь, которую могла на себя напялить. Для нее было неважно, мужская это одежда или женская. У нее в руках всегда был один башмак либо туфля. Он всегда теряла второй предмет пары обуви, роняла его в воду. Оставшуюся туфлю она надевала и так ходила. Она садилась на берегу речки и подбирала все, что приносила вода: ржавые банки, корзинки, старые кастрюли и пр. Все эти вещи она относила домой. Мы, мальчишки, собирались стайками и со страхом и любопытством заглядывали внутрь ее дома. Ее дом был полон всякой рухляди, всякой никому не нужной всячины. В этом хламе кишмя кишели кошки. Сама она спала с этими кошками. Если она замечала нас, то брала палку, бегала за нами и ругалась.

Я вспоминаю всех стариков и старушек нашей деревни. Я могу пересчитать их по пальцам: Сеид Абдулла, Хаджи Бег, Коль Хасан, Коль Кабри, Машен Марьям, Сакине Мама.

Я думаю, что мои бабушка и дедушка с самого начала были старенькими, и родились стариками, и однажды они исчезнут, а я останусь один. От этой мысли я начинал плакать. Я всхлипывал под одеялом, и дедушка спрашивал:

– Что с тобой, почему ты плачешь? Спи!