Читать книгу Как это было?! Воспоминания. История одной жизни - И. Рыжик - Страница 3

21 июня 1941 года. Живем в Станиславе, (ныне Ивано – Франковск, западная Украина), куда отца направили работать в 1940 году. Закончена учеба в школе.

1941 год. 10 класс. Я, мама, папа, брат (7 лет)

Выпускной вечер. Радость окончания школы и грусть расставания с друзьями.

Планы, надежды, надежды….

В начале 1941 года, я со своим товарищем и другом по классу Борисом Хляпом направили свои документы в г. Ленинград в Высшее Военно-Морское инженерное ордена Ленина Училище им. Дзержинского, где готовили инженеров для ВМФ, с просьбой принять нас на учебу.

Вызов в Ленинград мы получили в июне 1941года с указанием срока прибытия на экзамен. 26.06.1941г. Двадцать второго началась война.

Немцы бомбят соседние города. Что делать? Семейные советы наших родителей закончились вердиктом «Дети (т.е. я и Борис) должны ехать в Ленинград». Война, вероятно, скоро закончиться и незачем терять год учебы. Решено – сделано. Мы собрали необходимые вещи, и пошли на вокзал.

В связи с бомбардировками железных дорог ясности, когда и куда идут поезда, не было. Нужно было садиться на любой идущий в сторону Ленинграда поезд и далее, на «перекладных» добираться до цели. Просидев на вокзале около суток (нас навещали родные, и там я в последний раз видел свою маму).

Мы узнали, что поезд, стоящий на дальних путях должен идти в нужном направлении. Выяснив, где он стоит, (это был эшелон, состоящий из товарных вагонов (теплушек)). Мы запрыгнули в пустую теплушку, темно, в верхней части вагона, почти под потолком, по два маленьких окошка с каждой стороны, постелили, на дощатый пол, газетку, на нее положили вещи, уселись сами. Вскоре, грязный, весь в пыли и копоти, состав, вздрагивая, со скрипом, ритмично перестукивая колесами, двинулся в путь. Выходить на бесчисленных остановках мы не решались, боясь отстать от поезда, только боязливо выглядывая через приоткрытую дверь, чтобы выяснить, что творится вокруг. Эшелон стоял на путях больше, чем шел. Так прошла первая ночь.

Утром поезд остановился на большой станции, где-то на подъездных путях. Я пошел искать вокзал, оказалось, что это станция Тисменица. Набрал там кипятка, прояснил обстановку и поезд пошел дальше. Под вечер, на станции Черткова, дверь вагона снаружи распахнули, и к нам, внутрь, полетели мешки, узлы, чемоданы, потом запрыгнули их владельцы. Нас отодвинули в угол, стало шумно, темно и душно, но, несмотря на неудобство, нам стало легче и спокойней. Рядом люди. Это лучше, чем быть одним. Так добрались до Жмеринки. Сидим в вагоне. Ждем, что делать? Дверь теплушки (ворота) открыта. Душно. Смотрим. Неожиданно, из теплушек головной части состава начали выпрыгивать (а иначе не выйти) люди, выбрасывать вещи и, оглядываясь по сторонам, двигаться к вокзалу.

Вдоль состава пронеслась команда:

– «Выгружайсь, поезд дальше не пойдет!»

И опять мы на вокзале, среди мечущейся толпы, пытающейся узнать, как и когда можно уехать. Среди ночи выясняется, что скоро пойдет пассажирский поезд с добавленными вагонами до Киева. Бежим к месту его прибытия. Темно, светомаскировка. И толпа, толпа нервная, возбужденная, агрессивная.

«Берем» вагон штурмом. Борька захватывает вторую полку, мне достается третья, под самым потолком. По-пластунски (иначе нельзя, низко) заползаю на неё.

Лежим на своих полках, а в вагоне толкотня, шум, битва за места, полумрак.

Наконец вагон дёрнулся и начал движение. В каком-то полузабытьи заснул. проснулся от неугасающего гомона в вагоне. Уже утро. Светло. Пытаюсь, вращаясь с бока на бок размять своё затёкшее тело. Смотреть с третьей полки можно только вперед и вниз.

Смотрю на противоположной от меня полке, привстав на локте, лежит красивая девушка с вьющейся, спускающейся вниз толстой косой соломенного цвета. Лицо в полуулыбке, глаза серые, широко открытые. Совсем непохожая на боязливого, угнетенного обстоятельствами человека. Она не просто лежит, думая о настоящем и будущем. Она оживленно болтает с Борькой, как будто это не бушующий вагон, а лазурный берег моря. Так, в несколько успокоенном состоянии, прибываем в Киев.

И опять мы на вокзале, и опять те же вопросы: где, когда, куда? Так прошёл день. Но нам повезло. Есть поезд до Ленинграда через Белоруссию. Вынужденных остановок много. Иногда долгих, иногда коротких. На них, если это полустанок или вокзал, покупаем что-нибудь съедобное.

Наш, вначале приличный вид, приобрёл несколько потрёпанную форму.

Не унываем, все-таки движемся. Впереди крупный железнодорожный узел Орша. Он очень нужен немцам. Ими брошены огромные силы для его захвата. По времени конец июня 1941года. Круглосуточные бомбежки, артиллерийские обстрелы. А тут подоспели и мы. Помочь обороне не можем, а вот проскочить хотим. Но хотеть одно, а сделать – совсем другое.

Не доезжая до Орши, на каком-то полустанке, поезд остановили. И простояли там часов восемь. В момент затишья поезд, буквально, как борзый конь рванул с места. В вагоне все, что могло упасть, упало. Поезд же то мчится, то вдруг замедляет движение, то опять делает рывок. Все просто, немецкий самолет, иногда не один, бомбит или обстреливает поезд из крупнокалиберных пулеметов. В наш поезд не попали. Мы проскочили и продолжали путь.

Оршу немцы все – таки захватили, и было это 14 июля 1941 года, то есть через полмесяца после нашего проезда через неё. Освободить её удалось 27 июня 1944года.

Наконец поезд останавливается, и мы прилипаем к окнам.

Неужели доехали? Да проскрипели, проползли, промчались, проскочили, пробились, доехали: Московский вокзал, Ленинград. Путь наш был долог и труден. Примерно 2000 км.

Путь наш был долог и труден. Примерно 2000 км.

Город, который Гитлер приказал стереть с лица Земли, город, на уничтожение которого были брошены сильнейшие боевые соединения немцев, живет и борется.

Ленинград бомбят по несколько раз в день. Горят Бодаевские склады, в которых находятся мобилизационные запасы продовольствия. Засланные, или завербованные диверсанты, световыми ракетами, указывают важные цели для бомбежки.

Повышена бдительность. Ловят шпионов. А я с Борисом, после нескольких дней пути, грязные, уставшие, одуревшие от увиденного, представляли собой весьма заметную подозрительную парочку.

Перед войной мне сшили очень красивое коричневое кожаное пальто прекрасного качества. Я был в нем. Легкие хромовые черные сапоги. Гимнастерка и галифе (брюки), на голове кубанка.

За спиной вещмешок, и все это в измятом, испачканном в пути состоянии, Борис выглядел примерно также. Выходим на привокзальную площадь. Перед нами Невский проспект. Голова, как на шарнирах, вращается во все стороны. Мы так втянулись в поиск и движение поездов, что не верится – доехали. В радостном порыве обнимаемся. Наш восторг прерывает громкое требование:

– «Ваши документы». Перед нами стоит милиционер и очень внимательно осматривает нас. Мы тоже, онемев от неожиданности, рассматриваем его. Такой встречи мы не ожидали. «Документы» еще настойчивее требует милиционер. Показываем паспорта и вызов в училище. Читает. Напряжение на лице милиционера сменяется на доброжелательное внимание.

– «Вам прямо по проспекту, упрётесь в Александровский сад, пересекайте его прямо и слева от арки – вход в училище» – говорит он, возвращая документы. Такая процедура повторилась еще пару раз на нашем пути к училищу. Проходила она спокойно и безболезненно.

Вот оно – долгожданное Адмиралтейство, в котором расположено училище. Впервые оно было заложено по указу Петра I в 1704 году как верфь- крепость. Все в дереве. Здание П-образной формы боковые части здания обращены к Неве. В 1711 году в центральной части здания была построена башня со шпилем.

1711 году в центральной части здания была построена башня со шпилем.

Вторично, на том же месте в 1727—1738 году, в камне, Адмиралтейство было реконструировано.

Третий вариант (на том же месте) в 1806—1823 году, по проекту русского архитектора А. Д. Захарова, был возведён существующий вариант Адмиралтейства.

Главный фасад вытянут параллельно Адмиралтейскому проспекту от Зимнего дворца (Дворцовая площадь) до площади Декабристов (где стоит памятник Петру I). Длина фасада – 406 метров, боковые части здания 168 метров. В центре здания башня (высота 72,5метра), увенчанная позолоченным шпилем с корабликом – флюгером (длина 1,92м, высота 1,58м, вес 65 кг)

Нижняя часть башни прорезана аркой (центральный вход в здание), закрывающейся искусно выполненными тяжелыми металлическими воротами.

По сторонам арки расположены скульптурные группы «морские нимфы, поддерживающие Земную сферу». По углам нижнего куба башни четыре статуи полководцев древности: Ахилла, Аякса, Пирра и Александра Македонского.

Над колоннами второго куба установлены статуи, олицетворяющие четыре стихии: Огонь, Воду, Воздух, Землю, четыре времени года: Весну, Лето, Осень, Зиму, четыре ветра: Южный, Западный, Северный, Восточный.

Башня Адмиралтейства как эмблема Города Героя изображена на медали «За оборону Ленинграда».

С левой стороны от ворот арки неприметная дубовая дверь. Рядом на стене, чуть выше человеческого роста, закреплена доска с надписью:

«Высшее Военно-Морское инженерное Ордена Ленина училище имени Ф.Э Дзержинского» и под надписью изображён якорёк.

Потоптавшись у двери и набравшись храбрости, входим в помещение. В углу стоит застекленный макет паровой машины.

Окно дежурного по училищу. У внутренней двери пост. Курсант, одетый по форме дня, с палашом, боцманской дудкой и нарукавным знаком «рцы» (нарукавная повязка шириной около 8 см, с полосами: синего, белого, синего цвета одной ширины).

Подаём дежурному документы и вызов. С рассыльным он направляет нас в пункт сбора кандидатов в курсанты. Далее помывка, еда, медкомиссия и в формируемые группы по 20—25 человек, для сдачи экзаменов. Часть дневного времени уходит на выполнение различных работ, вторую часть дня проводим в аудиториях, готовимся к сдаче экзаменов.

Кстати, одной из работ было рытьё «щелей» траншей в Александровском (Сашкином, как его называют питерцы и курсанты) саду.

Через много лет, в памяти запечатлелась картина, когда по воздушной тревоге (налет самолетов на город) раскрывались ворота под Адмиралтейским шпилем, и через них выливался большой поток курсантов старших курсов и абитуриентов в гражданской одежде и устремлялся в траншеи, вырытые в Александровском саду. А бывало, что и в момент, когда в классах шли экзамены, в траншеях искали друг у друга правильные ответы на экзаменационные вопросы.

Я и Борис сдавали экзамен в одной группе. Конечно, новизна обстановки и необычайность бытия усложняли подготовку и сдачу экзаменов, но нас было двое, и мы уверенно отвечали по всем предметам. В результате – мы кандидаты, зачислены в училище.

Теперь, чтобы стать курсантами нам нужно пройти общевойсковую подготовку и принять присягу. Для этого мы должны на месяц выехать на остров «Вольный».

Время – август 1941г. В то время под Ленинградом в Финском заливе в устье реки Нева был остров – Вольный-это небольшой кусок земли длиной около 2 км и шириной меньше километра. Низменный заболоченный кусок земли с неимоверным количеством комаров и всякой кусачей мошки.

В центре острова возвышенное плато. На нем один одноэтажный домик со смотровой вышкой и небольшая гавань, куда могли заходить небольшие парусники, катера, шлюпки.

Первую партию сдавших экзамены отправили сразу же, и я попал в нее, а вторую, где был Борис, должны были отправить на следующий день.

В нашу задачу входила подготовка палаток, столовой, бытовых помещений, к приезду всех сдавших экзамен на все факультеты училища.

А таких было четыре: Паросиловой, Дизельный, Электротехнический, и Кораблестроительный. Как часто бывает в жизни, вмешался случай. Вместо второй группы кандидатов, в которой был Борис, прислали выпускников Бакинской спец. школы, имевших преимущества при поступлении.

Борис волею судьбы не стал курсантом этого училища. Мы даже не попрощались, и я не знал, куда он уехал и где живут его родители. Наша встреча состоялась в Ленинграде в 1946, когда мы были уже морскими офицерами, лейтенантами орденоносцами.

Но вернемся на остров. Высадившись из шлюпок, мы активно включились в работу и к вечеру палатки были поставлены, все необходимое имущество расставлено и нас по болотистой тропинке, в трусах и ботинках (больше ничего) повели к заливчику, где можно было искупаться и помыться. Не обошлось без курьезного случая.

Мы шли по тропинке вразброд, переговариваясь. Командир шел сзади, покрикивая на нас, чтобы шли быстрее, не разговаривали. В какой-то момент после его команды я громко произнес:

– «Рота моя, слушай меня…»

Все засмеялись, а кто-то сказал:

– «Еще один командир нашелся». Когда мы пришли к месту купания нас построили.

Командир произнес:

– «Кто сказал – выйти из строя».

Понурив голову, я вышел из строя. Мне было заявлено:

– «Желание быть командиром похвально, но всему свое время. А для приобретения навыков необходимых курсанту, два наряда вне очереди. Сегодня заступить дневальным» Я сказал:

– «Есть!» и встал в строй. Первое в жизни наказание, первый в жизни урок – не «выпендривайся». Первое в жизни дневальство. О, вы не знаете, что значит быть дневальным в лагере, в прохладную ветреную ночь, на берегу Финского залива. О холоде, комарах, желании спать я уже не говорю. Нужно промести метлой все дорожки и посыпать свежим песком, подбелить разделительные полосы, принести и залить все питьевые бачки кипяченой водой. Проследить, чтобы вовремя встали рабочие по камбузу, дневальные по шлюпкам ну и так далее.