Читать книгу Дети Дракона - И. Ю. Пермяков - Страница 4

Карн представлял собой небольшой провинциальный городок на берегу реки Тобо, впадающей миль через сто на восток в полноводную и капризную реку Ирса. Та, в свою очередь, брала свое начало с южных гор и пересекала землю империи на север, являясь своеобразной границей Андрии.

Разливаясь по весне на много миль, Ирса превратила весь восточный берег в непроходимые болота и многочисленные озера, потому поселений по правому берегу не было практически никаких. Только ранее упомянутый барон Рени зашел далеко на восток, нашел за болотами разрозненные племена охотников в непролазных таежных просторах, но война с Хивскими степняками приостановила экспансивные намерения империи. И восточные просторы так и остались неизвестными до сих пор. Надо отметить, что река и по левому берегу наносила немало урона по весне тем поселкам, которые периодически возрождались, так как река была полна рыбы. Поля давали корм скоту, а леса были полны дичи, ягод, меда. Поэтому скотоводство, рыболовство и бортничество было распространено на севере от Карна, а у самого города на более спокойной реке Тобо занимались земледелием.

Что же до самого Карна, то, как уже упоминалось, это был маленький провинциальный городок. Ратуша, храм, дом капитана-коменданта, примыкающие к дому капитана казармы и ярмарочная площадь, которая, собственно, и располагалась перед перечисленными зданиями. Это были все сколько-нибудь значимые дома. Гостиницы-таверны, различные мастерские, крупные и мелкие по рамкам Карна магазины, лавки, лоточники. Вот и все. Практически весь город либо торговал, либо занимался ремесленными работами.

«Заморские купцы» останавливались в городе ненадолго, двигаясь в Аурелию, где и цены были получше, и народ побогаче, а вот возвращаясь, скупали товар тут охотнее по тем же причинам – и цены ниже и люд посговорчивей. Сыр, мед, кожа, воск, пушнина, зерно – все скупалось именно в Карне. А особенно людно было на осенних ярмарках, тут уж приезжие актеры и борцы, и маги с гадалками. Сейчас же рынок хоть не пустовал, но особым разнообразием не блистал…

Именно к дому капитана-коменданта и направилась наша парочка, беспрепятственно пройдя в город, где им не пришлось даже платить въездную пошлину, поскольку Истре был приписан к гарнизону Карна, а графиня сопровождала его по государственной службе. По крайней мере, так отрекомендовал лейтенант стражникам графиню.

Спешившись и так же беспрепятственно пройдя в дом, они узнали у слуги, что господин капитан в библиотеке, куда после приглашения и прошли.

Капитан-комендант Карна, самый важный местный сановник, наравне с мэром и первосвященником, был человеком невысокого роста, одетый в зеленый военного покроя камзол, такие же штаны и мягкие сапоги. Должность капитана он получил в наследство от своего отца, которому благоволил сам герцог Валенштайн, который после смерти старого капитана и подписал патент на чин у императора. Звезд с неба капитан не хватал, но службу нес исправно, потому и пробыл капитаном-комендантом уже пятнадцать с лишним лет.

Выслушав краткий доклад Истре, он задумался, потом позвонил слуге, приказал подать закуски в библиотеку и, предложив присесть гостям к накрытому столу, продолжил разговор. Пристально рассматривая графиню он, наверняка, хотел ее смутить, но не тут-то было, быстро закусив и взяв бокал красного вина, графиня откинулась на спинку стула и, выдержав очередной взгляд капитана, произнесла:

– Я хотела бы, господин капитан, переговорить с Вами с глазу на глаз и пояснить те детали, которые неизвестны господину лейтенанту.

– Хм, – недоверчиво произнес капитан-комендант, – я думаю, Вам много чего надо будет мне рассказать. И, действительно, с глазу на глаз. Легкость, с какой вокруг Вас умирают люди, наводит на меня некоторые мысли, и я не готов их сейчас развивать.

– Кстати, лейтенант, а Вам не приходило в голову, что эта прекрасная дама преступница, а воины, которых Вы так «играючи» уничтожили, были посланы герцогом эту преступницу поймать? – обратился он к Истре. – Почему говорю «посланы герцогом», не буду скрывать, я не владею никакой информацией о проведении тут какой-либо операции. Но это не значит, что ее не могло быть.

– Капитан, едва увидев меня, они тут же разрядили в меня арбалеты, несмотря на то, что я был один, – невозмутимо отпарировал Истре.

– А Вы как-то дали понять, кто Вы и какими полномочиями владеете?

– Нет, увидев перевернутую карету, убитых людей возле нее, и кричащую женщину, я сделал вывод, что это бандиты и погнал лошадь в их сторону.

– Ну-да, ну-да. Один против четырех рыцарей – это чудо, что Вы живы, все-таки с военной подготовкой у вас там все в порядке в корпусе, а вот с головами…

Капитан немного помолчал, затем позвонил в звонок, и пришедшему слуге повелел проводить лейтенанта в комнату для гостей, где он смог бы умыться и переодеться.

– Отдохните, молодой человек, у Вас очень утомленный вид, приведите себя в порядок, а пообедав, мы вернемся к этой теме, а там, глядишь, Ваши люди привезут наших, так сказать, бедолаг.

– Да, Лерр, – обратился он к слуге, – прикажи поставить стражу у дверей.

Слуга, которого капитан назвал Лерр, был высокий поджарый мужчина, некогда брюнет, а теперь совсем седой человек с пронзительными глазами серого цвета, с носом горбинкой, одетый в мягкий камзол и штаны такого же, как и у капитана, покроя и цвета, молча поклонился Истре и жестом предложил пройти в коридор. Держался он величаво, как положено какому-нибудь мажордому знатного семейства. Хотя в Карне это и было самое знатное семейство. Лет этому достопочтенному слуге было около шестидесяти-семидесяти, и он лет на двадцать был старше своего хозяина. Бросив пару фраз молодому человеку, стоявшему у окна в коридоре, и проводив взглядом убегающую фигуру, он перевел взгляд на Истре.

– У Вашей милости есть какие-либо пожелания?

– Воды. Как можно больше воды и переодеться во что-нибудь. Во что-нибудь сухое и чистое.

– Я бы посоветовал Вашей милости солдатскую баню, но, к сожалению, Вы не успеете к обеду, поэтому, если не против, я прикажу подать теплой воды к Вам в комнату.

– Очень хорошо, господин Лерр, – поклонился лейтенант.

За время их диалога к дверям подошли два стражника, и встали по обе стороны двери. Тихо поговорив с молодым человеком, который вернулся после своего поручения, Лерр поклонился Истре и проговорил:

– Лиарс проводит Вас, господин лейтенант, и проследит, чтобы все Ваши пожелания были выполнены.

Дом господина капитана-коменданта Карна был построен с некоторой претензией на роскошный. На первом этаже располагался, так сказать, хозяйственный блок, как кухня, кладовая, прачечная, жилье для прислуги. Поэтому от парадных дверей шла широкая лестница на второй этаж, где, собственно, и располагались все важнейшие помещения. Во-первых, это, конечно же, большой зал, да – капитан два раза в год давал бал. Конечно слово «бал» было несколько высокопарно для того мероприятия, которое тут проходило, но тем не менее по местным меркам это было довольно блистательное мероприятие. В остальное время это было и место приема по официальным делам, и место, где дочери капитана принимали своих друзей, так как у капитана было две дочери на выданье.

Далее, конечно же, столовая, библиотека, а в другом крыле от большой залы, спальня капитана, далее одна общая спальня для дочерей и маленькая комнатка – личная комната мадам. Третий этаж был маленький – четыре небольшие комнаты, где останавливались редкие гости капитана. Именно на третий этаж и проводил Лиарс Истре, где помог разоблачиться, умыться, переодеться и, убедившись, что лейтенанту больше ничего не надо, откланялся. Лейтенант же, приведя себя в порядок и одевшись, завалился на кровать, чтобы перевести дух после столь утомительной поездки.

Одной из особенностей лейтенанта было его правило и привычка анализировать все происшествия за день, чем он, собственно говоря, и занялся. Вспомнив всю картину от того момента, когда фырканье лошади заставило его отвлечься от дум, он принял решение, что все действия его были если не абсолютно правильными, то, скажем прямо, не лишены смысла. Ведь, пустив лошадь в галоп, лейтенант еще даже не вынул меч из ножен, как тут же получил два болта в щит, который он, надо отметить, довольно ловко пустил в дело.

Ах, какой это был удачный ход, тот бросок щита, который в момент превратился в смертельный диск, точно попавший в шлем всадника. Лейтенант самодовольно усмехнулся, предвкушая аплодисменты своих друзей, когда он расскажет им эту историю. Несколько смущал его пущенный в ход шип, ну да особо распространяться тут он и не собирался, хотя в борьбе за жизнь, он уверен, никто не отказался бы от возможности использовать такой шанс.

Насчет третьего противника, тут лейтенант нисколько не сомневался в своей победе, если бы графиня не решила все по-своему. Надо же, как только ей удалось освободиться? Мысли Истре плавно перетекли на графиню, он вспомнил ее суровый и недоступный вид, когда она перезаряжала арбалет. Не каждая женщина способна это сделать, даже можно было бы сказать: мало какая женщина могла бы вообще справиться с этой задачей. А бешеная скачка до Карна, которая вымотала Истре, считавшего себя неплохим наездником. «Какая прекрасная спутница жизни», – промелькнула в голове Истре, жаль, она замужем. А какие красивые у нее ноги. Эта была последняя мысль, возникшая в его голове, после чего он погрузился в глубокий сон.

Проснулся Истре, когда солнце уже начало садиться, от настойчивого стука в дверь и в первую секунду не мог сообразить, где он. Ему снился дивный лес, по которому он несся на белоснежном коне, пытаясь догнать прекрасную женщину. Она звала его по имени, но он никак не мог ее настигнуть. И вот, когда он, в конце концов, почти приблизился к ней и протянул руку, чтобы прикоснуться, стук в двери вырвал его из сна.

– Кто там?

– Это я, господин лейтенант, Лиарс. Вас ожидают к обеду.

Лейтенант соскочил с кровати, расправил на себе камзол, пригладил волосы и с сомнением посмотрел на сложенное в углу оружие. В принципе, брать оружие к обеду, да еще и находясь в гостях, не только не принято, но и запрещено всеми канонами этикета. С другой стороны, лейтенант был на службе, и в данный момент был на официальном приеме у вышестоящего командира. Мало того, проводилось расследование, поэтому на обычный обед это тоже мало походило. Подумав об этом буквально секунду, Истре поднял Кацбальгер, который вполне мог сойти за «церемониальный клинок», подтверждающий его принадлежность к военной аристократии, и на ходу застегивая его на поясе, открыл дверь.

– Ваша милость, разрешите проводить Вас в столовую, – спросил Лиарс.

– Валяй, дружище.

– А Вы не хотите оставить меч в комнате? – опасливо покосился на оружие Лиарс.

– Я, к сожалению, на службе, – сурово произнес Истре и похлопал молодого человека, который, надо отметить, был гораздо старше самого лейтенанта, по плечу.

Войдя в столовую, пройдя мимо двух стражников, один из которых покосился на меч Истре и хотел было что-то сказать, но, по-видимому, передумал, лейтенант увидел все семейство капитана, которому тотчас и был представлен.

Во-первых, супруга господина капитана, дородная женщина с высокомерным лицом, которая осведомилась о имени лейтенанта и, выяснив, что он младший сын барона Истре, быстро потеряла к нему интерес. Затем две сестры, дочери капитана, имена которых тут же вылетели из головы лейтенанта и маленький сын, Алейс, мальчишка лет десяти-двенадцати. Далее были представлены два офицера, приглашенные к обеду: лейтенант городской стражи господин Фуре, лейтенант военного гарнизона господин Алисандре. Кстати, оба лейтенанта были без оружия. Ну и, наконец, дама, которая не была представлена, – это была графиня. Легкая бледность покрывала ее лицо, по всей вероятности, она в отличие от Истре не успела отдохнуть. Одета она была в красивое голубое платье, происхождение которого осталось для лейтенанта загадкой, так как он помнил, что в поход они не брали никакого багажа. Тем не менее, она выглядела блистательно, о чем ей немедленно и сообщил лейтенант, за что получил удар веером по плечу, кокетливую улыбку и одно единственное слово – льстец.

– Господину лейтенанту будет гораздо удобнее, если он уберет оружие на подставку, – предложил Лерр перед тем, как присутствующие начали рассаживаться.

Истре посмотрел на капитана, который подтвердил предложение кивком и, отстегнув пояс, поставил меч в нишу. На подставке стояли еще два меча, по-видимому, принадлежавшие лейтенантам, так что приличия были соблюдены, и успокоенный лейтенант устроился на предложенном ему месте.

Хозяева дома по этикету того времени расположились на наименее удобных местах в торцах длинного прямоугольного стола напротив друг друга, усадив по правую руку от себя почетных гостей. В данной ситуации по правую руку от капитана расположилась графиня, далее лейтенант Фуре, младшая дочь капитана, и по левую руку от хозяйки – сынишка Айлес, который надо отметить провертелся весь вечер, за что был удостоен тихого выговора мадам капитанши. По правую руку от хозяйки усадили лейтенанта Алисандре, далее старшая дочь капитана, а затем Истре.

Несмотря на то, что лейтенат оказался на наименее почетном месте, он был доволен: во-первых, дочь капитана была всецело поглощена господином Алисандре и не обращала никакого внимания на Истре, во-вторых, он сидел почти напротив графини, которая наоборот постоянно смотрела на него и дарила обворожительные улыбки.

Обед, начавшийся несколько скованно, оживился после первой перемены блюд, когда капитан рассказал несколько забавных случаев из жизни города, а лейтенант Фуре добавил к рассказу несколько не менее остроумных дополнений.

Вообще, лейтенант Фуре был несколько моложе своего, как оказалось из разговора, друга – лейтенанта Алисандре. Лет ему было так под тридцать – ужасно старый по меркам Истре, но, по-видимому, все остальные присутствующие держались совершенно иного мнения.

По крайней мере, мадам Лемарн называла лейтенантов неизменно «молодой человек», а капитан и вовсе в разговоре оговорился и назвал Фуре «мой мальчик».

Надо отдать должное, молодые дамы смотрели в рот своим кавалерам, и Истре готов был поспорить, что обе мечтали выйти замуж за досточтимых лейтенантов. Сам Истре держался за столом скромно, но, как он сам надеялся, достойно.

Лейтенант Фуре был занят своей соседкой, а лейтенант Алисандре успевал ухаживать как за дочерью капитана, так и за мадам капитаншей, не забывая уделять внимание и графине. Она, надо отметить, вела себя совершенно непринужденно, довольно приветливо отвечая на вопросы молодых леди о столичной моде. Поразила капитана своими обширными знаниями лошадей, лейтенантов – осведомленностью новейшими течениями в вооружении, мадам Лемарн – рассказом о свадебных церемониях столицы.

По окончанию обеда мужчины прошли в библиотеку, а мадам Лемарн увела дам в кабинет, чтобы угостить «удивительным ликером, вкус которого мужчины все равно не поймут, а посему предлагать даже не стоит».

В библиотеке мужчин ждал накрытый столик с чуть подогретым коньяком. Опустившись в кресло, Истре был вынужден еще раз рассказать свою историю и подвергнуться разнообразным вопросам. Особенно слушателей заинтересовало «пламенеющее лезвие», за которым послали слугу, и меч долго переходил из рук в руки.

– Изумительная работа, – подтвердил капитан и кивнул слуге, чтобы тот унес его. – Берегите его, лейтенант. Это очень ценная вещь, но не советую использовать его в повседневной жизни. Это меч для войны, Вы знаете ведь, его, как и арбалеты, хотели запретить. Но учитывая, что настоящих «пламенеющих лезвий» днем с огнем не сыскать, ограничились тем, что довели до всеобщего сведения о недовольстве императора случаями его применения.

– Так я могу его оставить себе?

– Несомненно, лейтенант. Это Ваш боевой трофей, и Вы, надо отдать должное, очень сильно рисковали, пытаясь его раздобыть. Что же до остального, то согласно обычаю, оно пополнит мою оружейную, вернее оружейную моего гарнизона, либо гарнизона герцога, так как тут довольно щекотливая ситуация. Что Вы, кстати, о ней думаете, господин Алисандре, ведь это Ваша область?

– Думаю, капитан, это наемники. Конечно, все уточнится, как только прибудут Ваши люди, лейтенант, я уже послал к ним подмогу на всякий случай. Но, думаю, что больше некому, какого лиха им было нужно?

– Я думаю, мой друг, нам это не узнать, – вмешался в разговор Фуре, – больше может знать только мадам графиня, я думаю, она еще та штучка, если верить словам Истре, а я склонен ему доверять. Кстати, как ее зовут, капитан?

– Молодые люди, у нее достаточно серьезные бумаги на руках, чтобы мы с вами не лезли в это дело. Я, конечно, разослал гонцов, что бы прояснить ситуацию о ее появлении на тракте, и я хотел бы, чтобы вы задавали ей поменьше вопросов. Нет, не так. Чтобы вы не задавали ей вообще вопросов.

– Даже так? – присвистнул Фуре.

– Именно, – строго покачал указательным пальцем капитан. – К счастью герцог в замке, и ее по возможности надо быстрее отправить к нему. А уж у него достаточно средств, чтобы расколоть эту даму, если это ему покажется нужным. Господин Фуре, я попрошу на эти дни усилить стражу, завтра по прибытии «груза» полный досмотр и письменный отчет. Господин Алисандре, гарнизон должен быть готов к любым неожиданностям на эти дни. Усильте гарнизоны от Карна до Аурелии.

– А Вам, господин лейтенант, – капитан обратился к Истре, – отсыпайтесь. На время пребывания в городе госпожи графини Вы будете ее личным телохранителем и сопровождающим, а господин Фуре обеспечит, чтобы Вам не пришлось опять рисковать своей головой.

Раздав поручения, капитан дал понять, что вечер закончен, да на часах было уже около полуночи, поэтому молодые люди откланялись и вышли из кабинета. Лиарс проводил Истре до комнаты, и лейтенант остался вновь наедине со своими мыслями. А мысли лейтенанта крутились вокруг очаровательной графини, он был покорен ее красотой и грацией. Ему казалось, что она совершенство, затмевающее всех этих чопорных и высокомерных дам, которых ему приходилось встречать в замке. И всех этих глупышек, за которыми ему приходилось ухаживать в Аурелии.

Не будем скрывать, наш лейтенант, как и любой молодой человек, влюблялся. Как почти все кадеты, он был тайно влюблен в дочь герцога, которая проводила лето в замке отца, но это была недостижимая любовь. Высокомерная и холодная леди была всегда в окружении свиты, а если и бросала взгляд на кадетов, то скорее это был взгляд хозяйки на слугу. Конечно, были флирты и влюбленности более реальные. Ведь кадетам было разрешено посещение Аурелии, где в выходной день столько молодых девиц прогуливалось на набережной вдоль рыбного рынка по утрам, на дворцовой площади по вечерам или в общественном саду днем. Сколько разговоров бывало в казарме о покоренных девичьих сердцах, хвастливо преувеличенных рассказах об одержанных победах. Но, надо отдать должное, Истре никогда не участвовал в этих похвальбах.

Если уж быть откровенными, особо хвастаться было и нечем. Несмотря на отчаянную храбрость, которую демонстрировал Истре в поединках и испытаниях, у него порой не хватало мужества познакомиться с девушкой. А если это каким-то образом происходило, то он был не самым лучшим собеседником, язык его каменел во рту, мешая выскользнуть изящным фразам, которым их учил господин Моле. На чем, собственно, знакомство и заканчивалось. В тех же случаях, когда ему удавалось переступить свою неуверенность, и, скажем честно, робость, как это было на балу в ратуше или на карнавале в последний день ярмарки, то и тут далеко его отношения не заходили, и он порывал с девицами уже через короткое время, к их великому сожалению. Потому как, надо отдать должное, в глазах женщин Истре слыл красавцем, но, наверное, к счастью, эти разговоры не доходили до ушей лейтенанта, как и не понимал он знаков внимания, которыми осыпала его дочь господина Ломорка – лейтенанта гарнизона. Бедная девочка выглядела очень бледно по отношению к дочери герцога, в свите которой и состояла, и Истре не давал ей ни единого шанса, сам того не подозревая.

Разгоряченный прошедшими событиями и выпитым вином, мозг лейтенанта услужливо рисовал в его воображении красочные картинки, являвшиеся продолжением дневного сна, только тут присутствовала не таинственная незнакомка, а графиня в своем прекрасном голубом платье. В своей дерзости воображение Истре пошло еще дальше, представив перед глазами лейтенанта тайные встречи, нечаянные прикосновения и даже объятья и нежные поцелуи. Измученный такими откровенными думами, и изворочившись на кровати, Истре решил остудить голову и вышел на балкон, открывавший вид на площадь. Рядом с его балконом находился еще один, со входом в соседнею комнату, и на нем, облокотившись на перила, стояла причина его дум.

– О чем задумалась прекрасная дама? – осмелел лейтенант, которому кровь ударила в голову.

Графиня распрямила стан и, повернувшись к лейтенанту, произнесла:

– Это Вы, милый лейтенант? Весенняя ночь кружит Вам голову мыслями о любви?

Сраженный ее словами, Истре смешался и не нашелся что ответить. А графиня, улыбнувшись в темноту, произнесла:

– Я угадала. И кто же эта счастливица? Хотя о чем я, благородный рыцарь не вымолвит и слова, чтобы не скомпрометировать свою возлюбленную.

Они немного постояли молча, за это время Истре безуспешно пытался придумать повод продолжить разговор, но ничего не приходило на ум. Он уже был уверен, что графиня развернется и зайдет в комнату, когда она вдруг произнесла:

– Лейтенант, раз уж Вы мой телохранитель, не будете ли любезны посторожить мой сон. После недавних событий мне все мерещится, что кто-то пытается забраться на балкон, а под балконом постоянно какие-то шорохи. Скорее всего, нервы, но я привыкла доверять своим чувствам

– Если хотите, я спущусь вниз и проверю.

– Нет, перебирайтесь ко мне, только возьмите свой меч.

Истре зашел в комнату, приладил к руке щит, закрепил под камзол «последний шанс», повесил на пояс оба меча, вернулся на балкон и по-юношески беззаботно и легко перепрыгнул к графине.

– Проходите в комнату, – предложила графиня, – ночью еще холодно – заболеете. Вы уж извините, мой милый лейтенант, за такую необычную просьбу, я понимаю, что несколько компрометирую и себя и Вас, но, честное слово, засыпаю на ходу. А Вы присаживайтесь за столик, – она кивнула на маленький столик у двери балкона, на котором стоял графин с вином и ваза с фруктами.

– Мадам, я в полном Вашем распоряжении, можете на меня положиться.

– Если что, лейтенант, шумите, за дверью стража, да и я кое-чего стою, вообще-то, я сплю чутко, но сами понимаете, денек был еще тот.

В комнате повисла тишина, по-видимому, графиня уснула. Истре осмотрелся: комната была гораздо больше и уютнее чем у него. В комнате горел камин, и его огоньки весело перемигивались, играя в какую-то загадочную игру. Чтобы не уснуть от тепла камина и от магического блеска огня, лейтенант сел лицом к застекленной настоящим стеклом двери балкона, или, лучше сказать, витража. Роскошь, которую могли позволить себе только вельможи да богатые купцы. Говорят, что в столице почти каждое окно было застеклено, но это наверняка преувеличение, хотя во дворце, в котором жил герцог, действительно на всех окнах были либо стекла, либо витражи. Огоньки поблескивали на витраже, фантасмагоричные тени бегали по потолку и стенам, напоминая Истре театр теней, в котором он побывал на последней ярмарке. Только сейчас представление было дано для него одного, так как вторая зрительница мирно посапывала в кровати у противоположной стены от камина.

Лейтенанту не раз доводилось стоять в ночном карауле и не в таких уютных условиях, поэтому он ничуть не сомневался в своих возможностях просидеть всю ночь. В глубине души он даже надеялся на то, что что-то произойдет, и он отважно спасет графиню еще раз. Не раз Истре слышал чуть приглушенные голоса со стороны площади, какие-то шорохи на крыше, заставлявшие его бесшумно вставать и сжимать рукоятки мечей. К счастью для него, да наверняка и самой графини, ночь прошла без происшествий, в два часа и в четыре, если верить башенным часам на ратуше, прошла смена караула за дверями. Под самое утро графиня заворочалась и, открыв глаза, произнесла:

– Милый лейтенант, Вы так хорошо меня охраняли, что я, на удивление, дивно выспалась, теперь тем же способом перебирайтесь к себе в комнату и тоже немного отдохните. Я хочу сегодня пройтись по городу и, надеюсь, Вы составите мне компанию.

Лейтенант подошел к кровати, поцеловал протянутую руку и, не спеша отпустить ее, опустился на колено.

– Будут ли еще какие приказанья?

– Идите, лейтенант, – чуть пожала ему руку графиня, – скоро рассвет, а я очень не хочу, чтобы про Вас говорили, что Вы скачете по чужим балконам. Это не та слава, которая Вам нужна. Не беспокойтесь за меня, я отлично могу постоять за себя.

Истре молча поклонился и через минуту уже лежал в своей кровати в самом лучшем расположении духа. Женщина, в которую он, кажется, был влюблен, нуждается в его помощи, а он как истинный рыцарь готов бескорыстно ей ее оказать. Ну, может, не совсем бескорыстно, лейтенант замечтался, как сорвет с ее губ поцелуй, и под эти приятные грезы забылся в утреннем сне.

Проснувшись незадолго до полудня, Истре обнаружил накрытый стол с завтраком, а в углу комнаты тазик с кувшином для умывания. Потянувшись, лейтенант соскочил с кровати, начал делать разминку, с которой всегда начиналось утро в замке. В дверь постучались, и на разрешение войти заглянул Лиарс.

– Разрешите Вам помочь умыться, Ваша милость?

– Валяй, – сняв рубашку, разрешил Истре, – ты что, за стеной ночевал?

– Не-а, я час назад пришел, господин капитан велел Вас не будить.

– А где он сам?

– Так он еще засветло пошел в казармы, мадам и мадемуазель еще спят, господин Фуре присылал справиться, как у Вас дела и велел передать, что Ваши люди привезли убитых и прикатили карету мадам графини. Ее сейчас чинят – карету, да она вроде и не сильно пострадала-то, а еще принесли сундук мадам графини, видел, как его затаскивали в ее комнату.

– А она сама встала?

– Да, видать тоже птичка ранняя, уже справлялась о Вас, просила проводить к ней, как позавтракаете.

– Давай полотенце и иди, предупреди графиню, что я сейчас буду, – проговорил Истре, вытирая лицо.

– А завтрак, Ваша милость?

– Позже, я не ем по утрам.

– А надо бы, – раздался голос графини из открытых дверей, – устала ждать, когда Вы проснетесь, лейтенант, и пришла Вас будить.

Ларс подал камзол Истре, неодобрительно посмотрел на графиню, подхватил тазик с кувшином и хотел выскочить из дверей, но был пойман ею за ухо.

– Еще раз дерзнешь так на меня посмотреть или еще как выразишь свое мнение, оторву уши и заставлю повариху тебе их приготовить.

Лиарс «вылетел» из комнаты и загремел где-то на лестнице. Оба захохотали над комичностью ситуации. Действительно, этикет не позволяет дамам заходить в спальни мужчин, чтобы их разбудить, вернее будет сказать, они совсем к ним не заходят, если только не живут в браке. Хотя и мужчинам тот же этикет не рекомендует проводить ночь в комнате дамы. А как бывает на самом деле вы, возможно, знаете либо догадываетесь.

– Милый лейтенант, мне необходимо как можно скорее уехать из этого города, меня ждут в столице по важному государственному делу. Поэтому хотелось бы знать, в качестве кого я тут нахожусь. Я предъявила бумаги капитану и решила, что все формальности улажены. Он мило пригласил вчера отобедать, а сегодня его нет на месте, у моих дверей стража, из дома меня не выпускают, что за бред тут происходит?

– Мадам, Вашу карету, как мне только что сообщили, прикатили, и она сейчас в починке, но, как я понял из разговора с капитаном вчера, он хочет препроводить Вас в замок Валенштайн, чтобы Вы встретились с герцогом.

– Понятно, – графиня помолчала и добавила, – хорошо, милый лейтенант, тогда найдите капитана и передайте, что я хотела бы как можно скорее отправится в путь. Мое дело, к сожалению, не может ждать.

– Хорошо, мадам, я так и сделаю.

– И еще, лейтенант, не называйте меня мадам, мне это не нравится.

– Да, графиня, – кивнул Истре и с этими словами он вышел из комнаты.

Он спустился вниз. Беспрепятственно пройдя через указанные слугой двери, Истре попал в казармы, где первый же попавшийся солдат указал ему направление в сторону конюшен. Подойдя ближе, лейтенант услышал голос капитана распинающего конюха. Дождавшись, когда негодование уляжется, Истре открыл дверь и столкнулся с ним, как говорится, нос к носу.

– Добрый день, господин капитан.

– И Вам, лейтенант, того же. Как прошел ночной караул?

Истре слегка покраснел, но, мгновенно нашедшись, бодро отрапортовал:

– Никаких происшествий, господин капитан.

– Что-нибудь заметили необычное лейтенант?

– В основном нет, правда иногда казалось, что кто-то разговаривает внизу, и какие-то звуки с крыши, но не стал проверять, возможно, показалось.

– Молодец, лейтенант, только к чему было гарцевать по балконам.

– Не хотел компрометировать графиню.

– Глупо, я ведь ясно дал вчера понять, что теперь Вы ее личный телохранитель. Кстати, она Вас сама выбрала, уж не знаю по какой причине. А что до происшествий, их и не должно было быть. Надеюсь, Вы понимаете, что в дом капитана не так-то просто проникнуть извне, а уж тем более, когда у него такой ценный гость. Которого Вы, кстати, оставили без персональной охраны. Возвращайтесь и продолжайте ее охранять.

– Слушаюсь, господин капитан, – произнес Истре, которого несколько покоробил тон которым ему был отдан приказ. – Я тотчас же возвращаюсь, только госпожа графиня настаивает на отъезде в Аурелию, чтобы немедленно встретиться с герцогом.

Произнесенное лейтенантом не совсем соответствовало действительности, но Истре посчитал, что такой поворот заставит капитана принять какое-то решение и внести ясность в дальнейшую судьбу графини.

– Настаивает? – капитан немного промолчал, будто обдумывая свои дальнейшие слова, потом потрепал лейтенанта по плечу. – Передайте графине, что к вечеру ее карета будет готова, и завтра по утру она может двигаться дальше. Охрану я готов обеспечить до самого замка. Думаю, лейтенант, Вы тоже поедете. Уверен, герцог захочет с Вами переговорить. За старшего на заставе прикажу оставить вашего сержанта. Довольно смышленый малый. Ну а через недельку, я думаю, Вы сами вернетесь и продолжите службу.

– Слушаюсь, господин капитан.

– Да, лейтенант, отсоветуйте графине выходить в город, дело тут очень серьезное, это были действительно наемники, а если я ничего не путаю, они не бросают дела незаконченными. В доме я гарантирую ее безопасность, а вот город, тут за всем не уследишь.

– Хорошо, господин капитан.

– До вечера я, наверное, буду занят, так что встретимся за обедом, там и обсудим все детали. Действуйте, лейтенант.

Капитан еще раз хлопнул Истре по плечу, и тот, отдав честь как положено в имперской армии, приложив правую руку к левому плечу и наклонив голову, развернулся и отправился обратно.

Он нашел графиню в своей комнате, у дверей которой стоял неизменный теперь уже караул.

– Ну что скажете, мой милый лейтенант?

Вкратце поведав свой разговор с капитаном, Истре, по приглашению графини, присел за столик у камина, где стоял графин с красным вином и чаша с фруктами и печеньем.

– Завтракайте, лейтенант. Я не дала Вам утром перекусить, – произнесла графиня и задумалась. – Ну что ж, – продолжила она минут через пять, – наверное, надо прояснить ситуацию и ввести Вас в курс дела. По крайней мере, в том объеме, который Вам не повредит и который позволит Вам относиться ко мне более лояльно.

– Мадам, я уже говорил Вам, что я в полном Вашем распоряжении. Чтобы доказать, это я хочу признаться, что господин капитан в курсе того, что я провел ночь в Вашей комнате, охраняя Ваш покой. И эту информацию ему передал не я, – проговорил лейтенант вполголоса.

Графиня внимательно посмотрела на лейтенанта, чуть нахмурив брови, но, быстро прервав паузу, произнесла:

– Пойдемте в библиотеку, милый лейтенант. Вчера, пока мы беседовали с капитаном, я заметила чудесный фолиант. А раз уж мне не рекомендуют покидать стены этого дома, то я, наверное, займусь Вашим образованием и расскажу, как живут в столице.

Графиня подошла к кровати и дернула за шнур, который, по-видимому, был соединен с комнатой прислуги, потому как через минуту в дверях появилась служанка и присела в реверансе.

– Милочка, проводи нас с лейтенантом в библиотеку и принесите туда фрукты и вино.

Через несколько минут, обосновавшись в библиотеке и сняв с полки увесистый фолиант, назывался который «Правила этикета королевских дворов мира и церемониальные уложения для знатных домов, а также обычаи и правила приема разных народов в описании господина Моле»:

– Вот та книга, о которой я говорила. Действительно, довольно редкая вещица, явно завезенная сюда купцами из столицы. Надо отметить, что библиотека подобрана со вкусом, и мадам капитанша, а тут явно видна женская рука, вложила сюда немало сил и средств.

Откройте ее, милый лейтенант.

– Моле? Странно у нас так зовут учителя словесности и риторики. Неужто он еще и книги пишет?

– Нет, лейтенант, это его сын, я имею в виду, что Вас обучает его сын, в свое время его отъезд наделал много шума в столице. А теперь я хотела бы с Вами откровенно поговорить, – продолжила она, после того, как лейтенант открыл книгу. – Я так понимаю, Вы намекали мне, что моя спальня, возможно, прослушивается людьми капитана. Очень может быть, что так оно и есть, как любая комната, оборудованная камином и дымоходом, хотя, если честно, сомневаюсь. Хотелось бы услышать, на каких гипотезах основано это предположение.

– Собственно только на тех, мадам, что капитан первый заговорил о моем присутствии ночью в Вашей комнате.

– Чушь, лейтенант, скорее всего Вас видели либо засада у меня под окном, либо стрелки на крыше. Да и мы, собственно, и не скрывались. Что же до Вас, это я попросила капитана приставить ко мне Вас, милый лейтенант, моим телохранителем до самой Аурелии. Надо отдать должное, капитан долго сопротивлялся, аж пару минут, и предлагал в телохранители других достойных, но абсолютно незнакомых мне людей. Но знаете, меня, лейтенант, не так уж просто уговорить. Мне нужны были Вы.

– Можно узнать почему, мадам?

– Графиня, лейтенант. «Мадам» меня старит. Отвечу: после того, как Вы героически закололи наемника, говорю это без фальши и язвительности. Убить наемника не так уж просто, я могла только предположить, Вы не один из них. Я отлично изучила их кодекс, и скажу: никогда наемник не убьет брата по гильдии. Даже если он из другой фракции и даже если это приведет к провалу его собственного задания. По отношению друг к другу у них есть четкие правила. Прежде всего, они братья. Ну не об этом. Во-вторых, Вы удачливы и смелы, выйти из такой стычки живым и после этого доехать без единой царапины до Карна, Вы просто счастливчик, Истре.

– Тогда Вы дважды счастливчик, графиня.

– Что Вы. Не дважды и даже не трижды. Со мной уже давно все ясно. Следующая причина того, что я выбрала Вас, – Вы молоды, лейтенант, и посему прямодушны, лишены фальши, какая прилипнет к Вам через несколько лет. Вы благородны и честолюбивы. Ни слова, – произнесла она, увидев, что лейтенант пытается ей возразить. – Не думайте, что я Вас хвалю. Никогда не занимаюсь подобной ерундой. Думаю, достаточно причин, которые я назвала. Если хотите, я продолжу, но не стоит.

– Вы так откровенно обо всем этом говорите графиня, что я делаю вывод, что Вы или не боитесь, что нас подслушивают, либо уверены, что нас не подслушивают?

– Какой смешной оборот речи. И то и другое лейтенант. Я не думаю, что в этом месте, где, по-видимому, капитан проводит деловые, а иногда секретные переговоры есть возможность подслушивать. Это всегда чревато, я просто уверена, что тут можно говорить свободно, тем не менее, мы не будем громко разговаривать, но и шептать тоже не станем. Теперь обо мне. Лейтенант, поклянитесь, что то, что я сейчас Вам скажу останется секретом. Не беспокойтесь, я не уроню Вашу честь. Я это уже показала капитану, и я покажу это герцогу.

– Я клянусь, графиня, слово чести, – лейтенант встал.

– Ну что ж, лейтенант, – графиня расшнуровала шнуровку на груди, и вытащила оттуда крохотный сверток. – Вы знакомы с этой вещью, лейтенант?

Сверток, который подала графиня, был размером с ноготь мизинца ее миниатюрной руки, начав разворачивать ее, он сразу понял, что это такое. Это была «эльфийская бумага». Он только слышал о таких артефактах, и, развернув, убедился в этом окончательно. «Вы никогда не ошибетесь, если вам доведется столкнуться с ней, – объяснял им на занятиях господин Моле, – эту бумагу нельзя отнять или украсть. Оставаясь на длительное время вдали от тела владельца, она просто рассыпается в прах. Подпись на этой бумаге невозможно подделать, там всегда будет стоять имя того человека, который произносил вслух текст написанного».

Развернув бумагу, которая оказалась в размер книжного листа и, несмотря на немыслимую тонкость, на вид казалась ничем не отличимой от простого листа бумаги, лейтенант прочел:

«Податель сей бумаги выполняет важную государственную миссию во благо империи и во славу императора.

Первый канцлер Его Императорского Величия

Герцог Мариньик.»

– Да, я знаю, что это такое графиня, хотя, не скрою, держу такую вещь в руках впервые. Сильная бумага, графиня, я не совсем понимаю, почему еще в этом городе есть люди, которые не валяются у Ваших ног.

– Вы хотите сказать, почему я взаперти? Сама хотела бы это узнать, но это потом.

Действительно, чтобы немного разъяснить смысл этой бумаги, хочу напомнить, что герцог Мариньик был первым лордом империи и самым важным сановником в иерархии Андрии. Несмотря на интриги, доносы, а иногда и просто покушения на жизнь, герцог Мариньик уже на протяжении двадцати лет оставался первым канцлером и советником императора. Несмотря на враждебно настроенную к нему военную аристократию, во главе которой стоял герцог Валенштайн, генерал армии и военный советник императора, герцог умело лавировал во всех этих интригах, доставляя немалое удовольствие императору, свысока наблюдавшему на эти политические перипетии.

Поэтому, конечно же, велико было изумление лейтенанта, который далек был от дворцовых интриг, в отношении капитана к графини. Но памятуя, что в данный момент времени капитан был его начальником, а начальник, к сожалению, всегда прав, Истре не стал развивать эту тему, а просто спросил, что же хочет от него графиня, и чем он может быть ей полезен.

– Милый лейтенант, я хочу, что бы Вы были рядом со мной и Ваше везенье помогло моей удаче в моем деле. Самое главное, нам как можно скорее выехать из города, ну об этом я еще потолкую с капитаном… А теперь займемся фолиантом, – произнесла она, забирая из рук бумагу и водворяя ее на место.

– Графиня, если можно, один маленький вопрос, – проговорил Истре и на кивок графини продолжил, – как Вы освободились от держащего Вас рыцаря?

– Я его зацеловала, лейтенант, – засмеялась она. Внимательно посмотрев на Истре, она пожала плечами. – Отвернитесь сударь.

После того как он выполнил ее просьбу и по ее приказу повернулся обратно, он увидел в ее руке маленький тонкий кинжал.

– Я называю его «последний поцелуй», настоящая гномья работа, что бы Вы ни думали по поводу их существования. Пробивает любой доспех, если конечно хватит сил. А теперь будьте любезны еще раз отвернуться…

День пролетел незаметно, после второго завтрака графиня прилегла отдохнуть, а лейтенант остался стоять на балконе, охраняя ее сон и раздумывая, что же принесет ему знакомство со столь удивительным человеком, в которого он влюбился с первого взгляда и с каждым часом увязал в этой любви все глубже, словно в трясине.

Перед обедом графиня отпустила Истре привести себя в порядок. Вернее, она решила привести в порядок себя и заодно разобрать сундук с вещами, потому лейтенант бесцеремонно был выставлен из комнаты.

Молодой человек улегся на кровать в своей комнате, с удовольствием отметив, что легко может себе позволить такое отступление от устава, за которое ему неминуемо бы влетело, находись он сейчас в казармах. Время пролетело в думах и мечтах, а значит, мгновенно, и то, что день практически уже почти прошел к концу, лейтенант понял только когда его пригласили к обеду. В столовой на этот раз было немноголюдно, помимо капитана, в ней присутствовал только лейтенант Алисандре.

Капитан предложил присесть лейтенанту, и за столом воцарилась пауза. Потом пошли малозначительные вопросы о том, как лейтенант провел день, на что Истре принялся хвалить богатую коллекцию книг в библиотеке капитана и хотел было развить тему по необходимости завести нечто подобное в гарнизоне, но тут капитан встал, и, обернувшись, Истре увидел входящую графиню. Она была в обворожительном сиреневом платье и с драгоценностями на шее и руках. Даже волосы на голове были уложены невероятным образом.

– Никогда не сидите спиной к двери, Истре, – приветливо кивая, произнесла графиня.

– Вы великолепны, мадам, – рассыпался в любезностях капитан, – надеюсь, все Ваши вещи в целости и сохранности.

– Да, капитан, надеюсь, что да.

– К сожалению, мадам Лемарн с дочерьми обедают сегодня у знакомых, но это и к лучшему. Обговорим за обедом Ваш отъезд.

Обед прошел в деловом разговоре, словно на совете. Порешали выехать после рассвета. Сопровождать карету графини будет лейтенант Алисандре с восемью всадниками, не считая Истре. Кучером капитан предложил своего лакея. Заночевать предполагалось в Шаринске, куда капитан направил усиленный караул. А утром от Шаринска до замка останется около восьмидесяти миль.

Обсудив все детали, капитан предложил разойтись всем на отдых, задержав Истре.

– Молодой человек, я позволил себе дать указания подобрать Вам новую броню. Думаю, в данных условиях лучше перестраховаться. Дело серьезнее, чем Вам кажется, я очень надеюсь, что Вы без происшествий доберетесь до цели.

После чего отпустил преисполненного благодарности лейтенанта.

Незадолго до полночи, лейтенант услышал стук в стену из комнаты графини и, захватив мечи, перебрался через балкон к ней.

– Я хочу пару часов поспать, мой милый лейтенант, надеюсь, Вы посторожите мой сон.

– Я к Вашим услугам, графиня.

Через несколько минут в комнате повисла тишина, и только тени от огня показывали замысловатый танец на стенах и потолке.

– Лейтенант, мне холодно, – прошептала графиня

– Подкинуть дров в камин?

– Нет, идите ко мне.

Через несколько часов, проснувшись на мгновение, Истре заметил таинственные глаза графини, внимательно рассматривающей его.

– Спи, мой милый лейтенант, я посторожу твой сон. Кто знает, что нас ждет завтра. Спи.

И лейтенант бессовестно проспал до утра, видя, наверное, самый упоительный сон за всю свою недолгую жизнь. Он все-таки догнал свою беглянку, как ни странно, это была графиня, которая протянула во сне свои руки и сомкнула их в объятьях, шепча ему на ухо слова любви. Проснувшись утром, он увидел одетую в дорожное серое платье графиню, завтракающую у камина.

– Идите, одевайтесь, лейтенант. Да выходите через дверь, от кого нам скрываться, Вы, в конце концов, мой телохранитель, – натянуто улыбнувшись, графиня показала на ухо, потом на камин.

Истре, все поняв, поклонился и вышел.