Читать книгу Дети Дракона - И. Ю. Пермяков - Страница 5

День обещал быть замечательным. С утра легкий туман покрыл тракт, обрывками цепляясь за ветки деревьев и создавая немыслимые композиции, затем он отступил, открыв взору почти уходящий к горизонту тракт, прорезающий смешанные лесочки с проплешинами огромных полей. Молодая трава щедро откликнулась на выглянувшее и довольно приятно припекавшее солнце, отзываясь зеленью на каждый лучик. В такт ей и деревья охотно выпустили листочки, обещая в будущем бурную зелень на родивших их ветвях.

Десять всадников на великолепных гнедых лошадях, чуть вытянутым ромбом, трое спереди, трое сзади, по двое с боков, окружали бирюзовую карету. В нее были запряжены не менее великолепные андалийские буланые жеребцы, знаменитые тем, что могут совершать переходы на расстояние сто-сто пятьдесят миль в день, даже неся на себе закованных в броню всадников. В чем мы вынуждены были удостовериться, когда лейтенант и графиня проделали примерно такой путь от Маушино до Карна. Покрыты эти замечательные лошади были бирюзовыми накидками, а правил ими кучер капитана Карна – честь, которую он не оказывал доселе никому. По всей вероятности, этим он хотел загладить холодность приема, который он оказал графине.

Что же до лейтенанта, то он находился у правой стороны кареты, недалеко от дверцы, и периодически переговаривался со своей спутницей. Одет был в новую броню, которую от своих щедрот выделил капитан, принимая во внимание возможную опасность экспедиции. Впрочем, броня лейтенанта почти ничем ни отличалась от брони его спутников, разве что казалась чуть новее.

До заставы Шаринск, где они должны были сделать ночевку, было около 100 миль, поэтому по пути было решено сделать две остановки на заставах в Мирном и Поле, а весь путь должен был занять около одиннадцати часов.

После первой остановки, когда лошади отдохнули, а люди позавтракали у лейтенанта заставы, графиня попросила Истре сесть с ней в карету поболтать, что он и сделал, получив разрешение лейтенанта Алисандре, командовавшего экспедицией.

– Меня несколько напрягает наше неспешное продвижение по тракту, мой милый лейтенант. Я отлично понимаю, что это все, что могут позволить Ваши лошади. Но тем не менее капитану стоило прислушаться к моему мнению и позволить мне самой решать, как и с кем я буду добираться до Аурелии.

– Мне почему-то кажется, графиня, что ему было важнее чтобы Вы добрались до замка, а без конвоя Вы, наверняка, не стали бы это делать. Ведь, как я понял, Вы не особо горите желанием встретиться с герцогом.

– Да, в общем-то, я нисколько не боюсь встречи с герцогом, но Вы правы, Истре, без особой нужды я не искала бы с ним встречи. Они с канцлером не особо дружны, если можно так сказать, и мне нисколько не улыбается быть заложницей в их политических играх, хотя, уверена, что ничего плохого там со мной не случится. Давайте не будем об этом. Я хотела попросить Вас, если случится самое худшее, прошу не забывать что Вы мой телохранитель, сразу взбирайтесь на козлы и гоните что есть мочи. У нас очень хорошие лошади, и есть шанс уйти от погони. Ради всего, не геройствуйте, мой милый лейтенант, это чаще всего приносит печальные результаты. А в данном случае цель одна – доставить меня в замок и по возможности живой.

– Я Вас понял, графиня.

– Я рада это слышать, мой милый лейтенант, а теперь будьте любезны, расскажите о себе.

– Чем, интересно, Вас заинтересовал обыкновенный кадет Его Имперского Величия? – лукаво усмехнулся Истре.

– Не ерничайте, Вы мне действительно интересны, потому я и хотела бы о Вас узнать чуть больше. Жизнь очень непредсказуема, но я уверена, она никогда не будет сводить людей просто так. Всегда есть какой-то тайный смысл, разгадав который мы можем выбрать правильный путь, а не блуждать на авось. А при моей службе это чаще всего вопрос жизни и смерти.

– Да особо и рассказывать-то не о чем, – улыбнулся Истре. – Я младший сын барона Истре, который погиб в III Хивскую кампанию. Указом Его Императорского Величия три года назад был зачислен в кадетскую школу командиров среднего звена, которую надеюсь закончить этой весной и продолжить службу в войсках. Ничем особо пока себя не зарекомендовал, хотя в замке не на последнем месте. Три года подряд завоевывал звание «Первый меч школы». Не буду хвастаться, но, действительно, неплохо владею мечами, особенно двумя. Неплохо стреляю из лука и арбалета, не раз получал призы за выездку и скачки на лошадях. Ну что еще, получил зачет по фортификации и военной архитектуре, по тактике ведения боя, да и по остальным дисциплинам не на последнем месте.

– Все это в общем, мой милый лейтенант, кое-что я видела в действии. В седле Вы, действительно, держитесь неплохо, насчет владения мечами, – графиня пожала плечами, – знаете, нет предела совершенству, запомните это, у Вас приличный потенциал. Но я-то хотела узнать о другом, кем Вы мечтаете стать, какие у ставите цели.

– Странный вопрос, графиня, как представителя класса военных у меня только одна дорога – служить империи, и одно поприще – военное. Ну а мечта, как учат нас в замке, «хороший солдат всегда мечтает стать командиром, хороший офицер – военачальником».

– Понятно, сын купца будет купцом, сын военного – военным, сын священника – священником.

– Ну а что тут странного, графиня, было бы гораздо более странным, захоти я стать купцом.

– Ну а исследователем, путешественником, дипломатом, историком, мореплавателем, да мало ли кем?

– Графиня, я никогда не думал об этом, я с детства знал, что я как младший сын должен буду быть либо военным, либо священником и никогда не подвергал сомнению предназначенный путь.

– Я поняла, только грустно все это, – графиня улыбнулась и пристально посмотрела на молодого человека.

– Да нет тут ничего грустного, честное слово, – улыбнулся он в ответ, – как говорит наш капитан: «каждому свое».

– Может быть, Истре, просто я считаю, что каждый человек должен иметь цель, к которой он должен стремиться, а наши пути, выбранные или назначенные, это только средства достижения цели.

– Ну а какую Вы преследуете в жизни цель, графиня?

– Истре, Вам никто не говорил, что отвечать вопросом на вопрос дурной тон?

– Простите, графиня, но Вы интересуете меня гораздо больше, чем можете себе представить.

– Может быть, но это не повод уходить от ответа.

– Я не знаю, что можно Вам ответить, графиня, цель, ну какая цель, я просто хочу честно служить своей родине, своему императору, своей любимой женщине. Конечно, я хочу прославиться, я хочу, чтобы мной гордились, чтоб мной восхищались, что тут плохого?

– Абсолютно ничего, мой милый лейтенант, Вы еще так молоды, так наивны и честны. К сожалению, все это быстро пройдет, но я уверена, Вы сможете очень многого добиться в этой жизни, если переживете этот день.

– Этот день? А чем он хуже всяких других? Знаете, конечно, были дни гораздо приятнее сегодняшнего, но, к сожалению, рядом со мной не было Вас, графиня.

– Ах Вы, юный льстец! Это господин Моле научил Вас таким оборотам? И сколько дам Вы покорили такими речами? – засмеялась графиня.

– Графиня, я даю Вам честное слово, Вы первая, кому я говорю такие слова.

– Ну что же, допустим, Вы покоряете их молча, возможно, имея такую внешность это не так сложно, а молчание добавляет таинственности в Ваш образ.

– Вы смеетесь надо мной, графиня? – насупился молодой человек.

– Ну если только чуть-чуть, лейтенант. Я так понимаю, через очень короткое время Вы покинете школу?

– Да, скоро мы разъедемся по армейским подразделениям, где будем делать карьеры полководцев, а через год мы решили собраться в замке, чтобы показать, чего добились.

– Ну что же, мой милый лейтенант, если Ваша цель – стать главнокомандующим, то допускаю, что Вы на правильном пути, советую приложить усилия и попасть в гвардию. Гвардейские части императора – это самый короткий путь наверх, лейтенант.

– Вы хотите сказать, что если я попаду в обыкновенное боевое подразделение, я никогда не смогу подняться в высшие чины империи? – удивленно спросил Истре, и, увидев, что графиня молчит, продолжил. – Я не согласен с Вами, я уверен, что, честно служа империи, можно заслужить славу и почет.

– Вы абсолютно правы, мой милый лейтенант, просто это легче сделать в гвардии, а в войсках… да, можно, надо быть или отчаянным храбрецом, или великолепным стратегом. Только такие гибнут сотнями в войну.

– Ничего, мы прорвемся, я не трус и не тупица.

– Вот уж в этом я нисколько не сомневаюсь. У Вас есть девушка, Истре?

Не ожидавший такой быстрой смены темы, лейтенант смешался и не нашелся, что ответить.

– Ну так как? – с улыбкой переспросила графиня.

– До нынешнего времени не было никого, графиня.

– Как изволите понимать, лейтенант? – улыбка сошла с лица графини.

– Теперь появились Вы, графиня.

– Не бросайтесь словами, лейтенант. Слово – это такая сфера, что может изменить саму жизнь.

– Но что же делать, графиня, я влюблен, влюблен в первый раз в жизни и, по-видимому, навсегда. Я понимаю всю нелепость положения, влюбиться в замужнюю даму, но говорят «сердцу не прикажешь».

– Чушь, лейтенант, вы, люди, в смысле, вы, мужчины, не способны на такие возвышенные чувства, о которых пытаетесь говорить и писать. В вас говорит голос плоти, страсть, жажда обладания, да мало ли что еще, но, уверяю вас, это не любовь. Любовь, я не могу просто описать это человеческим языком, таких слов просто нет. Понимаете, лейтенант, Вы хотите обладать, владеть, получать, а любовь, она заставляет отдавать, жертвовать, понимать. Нет, все не так, я же говорю, словами это не объяснить, тут должна говорить душа.

– Графиня, я готов пожертвовать ради Вас своей жизнью.

– Ах, лейтенант, сейчас меня окружают, кроме Вас, еще десяток мужчин, и я уверена, что каждый из них пожертвует ради меня своей жизнью. Но разве они любят меня? Нет, мой милый лейтенант, они отдадут ее потому, что так велит их долг, так приказал их командир. Так что это не самый веский аргумент.

– Какой же аргумент Вам нужен, мадам?

– Не называй меня мадам.

– Но все же?

Повисла неловкая пауза, стало жарко и душно, графиня стукнула тростью по стенке кареты и крикнула:

– Остановитесь, лейтенант хочет выйти.

– Прости, мой милый лейтенант, – произнесла она, пристально посмотрев на молодого человека, – нам не стоило заводить этот разговор.

– Как скажете, мадам, я только не пойму, что это было ночью – каприз, благодарность, шутка?

– Простите, Истре, я сделала ошибку, но мне было холодно, страшно и одиноко, и я подумала, почему бы и нет. Глупо, я знаю, но сделанного не воротишь. Я ни о чем не жалею и ничего не забуду. А Вы забудьте, Истре, я не Ваша судьба.

– Вы сказали говорить должна душа. Так слушайте же ее, графиня, замолчите в своем негодовании и слушайте, моя душа кричит Вам, но Вы ее не слышите, почему, графиня?

– Прощайте, лейтенант.

– Прощайте, графиня.

Истре посидел, потом сделал движение к дверце кареты, но был остановлен рукой графини.

– Лейтенант.

– Да, мадам?

– Как Ваше имя?

Молодой человек задумался на мгновение, потом грустно посмотрел на графиню и произнес:

– Родные звали меня Ингиар, говорят, на древнем языке это означает «счастливый». Друзья называют меня Риото, что означает «двойной меч», я говорил Вам, что неплохо владею мечами, мое родовое имя Истре, выбирайте.

– Ингиар – это эльфийское имя, и означает оно «приносящий счастье», – задумчиво произнесла графиня.

– Эльфов не бывает, мадам.

– Береги себя, милый лейтенант.

– Зачем, мадам? Прощайте.

Лейтенант вышел из кареты, отвязал повод лошади от ручки кареты, грациозно, как на параде, вскочил в седло и занял свое место в ромбе.

Карета двинулась в путь, занавеска на окошке кареты опустилась, и никто не заметил, как по щекам графини катились жемчужины слез.

То, чего каждый в глубине души остерегался, произошло, когда они проехали половину пути между Поле, где была сделана вторая остановка, и Шаринском. Люди устали, притупилось внимание, к тому же стало смеркаться, а, может, просто профессиональная засада. Как бы то ни было, когда до цели осталось чуть больше полутора часов, в сухой тишине, где раздавался только стук лошадиных шагов, громко тренькнули арбалеты, срезавшие с коней переднею тройку конвоя, а с левого бока кареты из небольшого лесочка, почти вплотную подходившего к тракту, ровным строем рванулись пять черных всадников.

– Засада, – пронеслось неведомо кем выкрикнутое слово.

– Истре, пробивайтесь вперед, вторая тройка за ним, – скомандовал лейтенант Алисандре и с левой двойкой рванул наперерез черным всадникам, пытаясь отрезать их от кареты.

– Вперед, – скомандовал Истре, выхватив меч, и четверка, словно зимний вихрь, устремилась за ним. Еще мгновение, и они, обогнав карету, почти стоптали трех арбалетчиков. Почти. Какой-то секунды им не хватило опередить выстрел. Двое из четверых вылетели из седла с пробитыми головами, а третий болт попал точно в грудь молодому кучеру, буквально пронзив его насквозь. Мощный удар Истре перерубил руку арбалетчику, а двое других, которые увернулись от мечей, были растоптаны лошадьми.

Риото, наверное, позволительно будет называть его так, оглянулся, и увидел, что пятерка черных всадников неслась за ними.

– Они убили всех, – крикнул он спутнику, который поравнялся с ним.

– Надо сменить кучера, иначе лошади перевернут карету.

Истре кивнул, и, поравнявшись с каретой, хладнокровно, как на манеже, перепрыгнул на козлы.

Конвойный через мгновение оказался рядом с Истре. Еще миг, и его лошадь, не выдержав этой бешеной скачки, рухнула на тракт. Тут удача не оставила их, рухнувшая лошадь попала под копыта пятерки и один из черных всадников вылетел из седла.

– Хо-хо, четверо против двух, прорвемся, лейтенант! – восторженно воскликнул конвойный. – Держи свою сторону, – добавил он, увидев, что всадники обходят карету с двух сторон.

Это были его последние слова, не успев парировать удар, он был практически насквозь пронзен мечом черного всадника. Но вряд ли тот успел обрадоваться столь быстрой и удачной победе: в спускавшемся сумраке мелькнул отливающий синевой меч Истре, и черный всадник, разрубленный от плеча, покатился под ноги своего коня. Чуть слышный треньк из кареты, и вот еще один черный всадник покатился по дороге.

– Двое, графиня. Их осталось только двое, прорвемся! – вскричал Истре, перемещаясь к левому борту.

Не успел он завершить свой маневр, как случилось непредвиденное: лошади шарахнулись в сторону, карета накренилась и через мгновение перевернулась. Истре отбросило в сторону, он перелетел через голову и упал на спину. Воздух словно вылетел из его легких, да и сами легкие чуть не последовали за ними. Боль была ужасной, и сознание покинуло его…

– Где она? – сквозь гул в голове и дикую боль в затылке услышал Истре.

– Кто «она»? – с трудом ворочая языком, переспросил Истре, поняв, что вопрос адресован ему. Гул в голове усилился, слова стали неразборчивы. «Это враг, – понял он, – его надо убить, „она“ – это графиня, ее надо спасти. Убить, спасти. Убить – это последний шанс ее спасти. Последний шанс, да, последний шанс».

– Что? Какой шанс, говори, где она, – ворвалось в сознание Истре, туман рассеялся, и он увидел склонившуюся над ним голову.

– Говори, щенок, – повторила голова.

– Я тебе не щенок, – прошептал Истре и поднял руку.

Мгновение, и смертоносный шип выскочил из рукава и пробил горло ненавистной голове. Что-то теплое полилось ему на лицо. «Это кровь, – понял Истре, – я убил его».

И, словно в подтверждение его слов, где-то далеко он услышал вопль.

– Гор, он убил его.

– Ах ты тварь. Прикончи его, Малыш.

«Почему их двое? – удивился Истре. – Я ведь убил одного.»

Это была его последняя мысль, острая, невыносимая боль пронзила низ живота, все потемнело:

«Я умер…» – понял лейтенант.

Риото немного ошибся, их осталось не двое а трое, откуда взялись остальные, наверное, не так уж и важно, но двое из троих стояли у перевернутой кареты и в растерянности смотрели на нее. Графини там не было, и в какую сторону и когда она сбежала, было неясно. Неизвестно, что решили бы они дальше, но какая-то серая, почти невидимая тень подобрала валяющийся возле кареты меч Истре, потом со скоростью почти на грани с человеческими возможностями приблизилась к ним со спины.

– Ау, ребята, оглянитесь, чтобы принять смерть лицом, – проговорила тень…

У них не было ни одного шанса, у этих опытных воинов: через несколько секунд на тракте прибавилось еще три трупа. Затем эта тень подошла к почти умершему Истре, опустилась, перед ним на колени и прошептала.

– Ты собрался умереть за меня, мой милый лейтенант, ну уж нет, это слишком легко. Я говорила тебе, «смерть не самый весомый аргумент для любви», нет, милый, ты попробуй для меня выжить.

Яркая вспышка озарила рану Истре, потом она превратилась в маленький, с детский кулачок, святящийся шарик, который повис над животом лейтенанта и медленно, словно нехотя, опустился в кровоточащую рану.

– Мне надо идти, мой милый лейтенант, я слышу, как сюда скачут ваши люди, они неуклюжи, как все воины, но они помогут тебе, мой милый.

Рядом с рукой Истре упал его меч, и повисла тишина.

Минут через двадцать к месту трагедии подъехало с десяток закованных в броню всадников, это были люди капитана Карна, спешившие им на встречу из Шаринска.