Читать книгу Только мы - Иар Эльтеррус - Страница 9

Удобно устроившись в мягком кресле бизнес-салона «Боинга-777», Назгул изредка бросал ленивый взгляд в иллюминатор и продолжал размышлять. До посадки в аэропорту Далласа осталось немногим более часа, самолет уже давно летел над территорией Штатов. Что ждет его там? Назгул терялся в догадках, особенно вспоминая разговор с детьми. На душе было неспокойно, предчувствие чего-то нехорошего не оставляло его.

В то же время он постепенно осознавал вещи, над которыми раньше предпочитал не задумываться. И это тоже не давало покоя. Ему очень не хотелось переходить черту, окончательно отказываться от человеческой части себя, но переход происходил сам собой, и ничего поделать с этим было нельзя.

«Так чем же отличаемся мы и они? Кто мы и кто они? Наверное, так: они принимают этот мир таким, какой он есть, считают его звериные законы нормой, а мы – нет. Мы физически не способны принять эти законы. Нам приходится притворяться или умирать. Третьего не дано. А у многих из нас нет даже этого выбора, такие не могут притворяться, таким остается только умирать. Мы хотим иного мира, более доброго, яркого и понимающего. Мы не хотим платить за свой успех чужой болью, мы просто не понимаем, как можно добиваться успеха за чужой счет. Да и хотим мы не успеха, а просто жить по-настоящему, быть самими собой, не скрывая этого ни от кого! Здесь мы такой возможности лишены. Здесь мы – горстка сумасшедших, которых никто не воспринимает всерьез. Впрочем, а нужно ли нам, чтобы они нас воспринимали всерьез? Нет, не нужно. Мы и они слишком чужды друг другу. Принадлежим, как будто, к одному биологическому виду, но это внешнее. На самом деле – к разным. Черезчур отличны внутренне. До полной несовместимости.

Что самое смешное во всем этом, так это то, что мы, пусть плохо, но способны жить в их мире, а вот они в нашем – никогда. Ведь там им было бы не с кем конкурировать, некого давить, да просто нечем заняться. В нашем мире никому не пришлось бы продавать частицы своей души ради куска хлеба. В нашем мире каждый был бы занят тем, что он любит, тем, что получается у него лучше всего. Им этого не понять. Сколько раз пытался объяснить даже самым лучшим. Не доходит. Потом только понял, что нет смысла объяснять. Что-либо осознать способен только тот, кто готов к этому. Иначе, к сожалению, не бывает. Можно подтолкнуть, дать повод поразмыслить, но не более.

А ведь мы сами тоже очень разные. Порой, на первый взгляд, несовместимые. У нас различные интересы. Общее – одно. Неприятие их мира, их законов и их ценностей, их образа жизни и их понятий. Отсутствие стремления к успеху любой ценой. Для нас цена имеет значение, и очень большое.

Теперь становится понятным, почему ясноглазые вызывают у них такую звериную злобу. Ведь эти дети – символ конца их мира, символ рождения нового, ничем не похожего на прежний. А для нас ясноглазые – последняя надежда. Поэтому мне нужно четко осознавать, что предстоит встреча с лютыми врагами, способными на все, лишь бы остановить возникновение нашего мира. Мира, где никто не сделает другому зла. Почему-то именно это больше всего пугает их. Всегда хотел знать, почему. Не могу понять…»

Назгул, не обращая внимания на других пассажиров, спрятал лицо в ладони и потряс головой.

– С вами все в порядке, сэр? – тут же подошла к нему стюардесса, улыбаясь, как на американских рекламных плакатах, искусственно и натянуто. – Возможно, вам нужно лекарство?

– Нет, благодарю вас, – отозвался Назгул по-английски.

Забыл, что не стоит привлекать к себе внимание. Бизнес-класс, как-никак. Здесь за пассажирами внимательно наблюдают. Единственное, чего он сильно хотел сейчас – это закурить. И, естественно, не видеть холеных морд других пассажиров. Он ощущал все вокруг до отвращения чуждым. Наверное, не стоит больше, несмотря на удобства, летать бизнес-классом. Слишком противно.

«В нашем мире никому не придется заниматься не своим делом, у каждого будет возможность делать свое и не бояться, что его дело окажется никому не нужным. Каждого поддержат, и каждому помогут. Не затопчут, как здесь, а помогут. Как хочется оказаться в таком мире…»

Незаметно вздохнув, Назгул снова посмотрел в иллюминатор. Впереди замигало табло «Пристегните ремни». Самолет шел на посадку.

Невольно вспомнилось, как любят в этом мире заливать грязью любое благое начинание, и он непроизвольно дернул губами. Сколько раз сталкивался с таким и каждый раз удивлялся, поражаясь, как же так можно. Вспомнилась начатая энтузиастами программа помощи детским домам. Господи, в чем только этих несчастных энтузиастов не обвинили! От воровства до педофилии. Причем обвиняли те, кто сам ничего не делал и не желал делать.

Что ж, они сами виноваты – у их мира больше нет надежды, они не замечают, что мир корчится и криком кричит от боли. А ведь Господь давал им шанс измениться, стать лучше. Они не захотели. Это их выбор и их ответственность. Новый мир возникнет независимо от них, вот только им в нем места уже не будет. И это справедливо.

Назгул заставил себя переключиться на мысли о предстоящей встрече с мистером Халедом. Это будет очень опасная встреча. Нельзя сказать ни единого лишнего слова. Танец босыми ногами в змеином кубле. А ноги-то не привыкли к такому. Но хочешь не хочешь, а придется привыкать. Дети четко сказали, что от него многое зависит. И старый Назгул их не подведет!

Покончив с таможенными формальностями, Назгул вышел в зал ожидания. Надо же, даже вещи не проверили. Пролистали паспорт и шлепнули штамп о въезде. Еще один штамп поставили в разрешении на оружие.

– Мистер Солнцефф? – подошел к нему незаметного вида молодой человек с глазами снулой рыбы.

– Да. – Назгулу захотелось отвернуться и сплюнуть, такое омерзение вызвал у него встречающий.

– Прошу следовать за мной. Вас ждет машина.

Он, ничего больше не говоря, двинулся за провожатым, таща за собой небольшой чемоданчик на колесиках. В дорогу Назгул взял только самое необходимое, еще в игровые времена привыкнув обходиться минимумом. Он с интересом наблюдал за шумной жизнью аэропорта «DFW International» и хмыкал про себя. Слишком большая суматоха. За границей до сих пор Назгул бывал только однажды, да и то – в Финляндии, показавшейся ему сонной и заторможенной.

Идти пришлось довольно далеко, машина ожидала их на одной из платных стоянок аэропорта. Это оказался ничем не примечательный «форд» светло-серого цвета с затемненными стеклами. Однако Назгул сразу понял, что на самом деле машина бронирована.

– В какой отель вас отвезти? – поинтересовался сопровождающий.

– Без разницы, – пожал плечами Назгул. – Главное, в не слишком дорогой.

– Тогда, думаю, подойдет «Palomar Dallas». Довольно удобен и недорог.

– Хорошо.

Сопровождающий сел за руль, и машина мягко сдвинулась с места, едва слышно гудя мотором. Назгул уставился в окно – любопытно посмотреть на настоящую заграницу. Город, в который они вскоре въехали, выглядел современным, чистым. Однако обилие на улице негров и латиносов сразу приковывало взгляд. Кое-где белых лиц вообще не было видно.

Примерно через полчаса «Форд» подкатил к не слишком высокому модерновому зданию.

– Прошу вас, – показал на вход сопровождающий.

– Благодарю, – наклонил голову Назгул.

– Мистер Халед будет ждать вас завтра в десять ноль-ноль. В девять за вами подойдет эта же машина, но с другим водителем. Его имя Джошуа. Сегодня желаю вам насладиться отдыхом, но не советую далеко отходить от отеля. Возможны инциденты. К сожалению, в Далласе высок уровень преступности.

– Хорошо.

Выбравшись из машины и достав из багажника свой чемодан, Назгул дождался, пока сопровождающий уедет. На рецепшене он попросил не слишком дорогой номер на одного. Оформили на удивление быстро и без лишних вопросов. Поднявшись на шестой этаж, Назгул нашел дверь своего номера, открыл и вошел. Что ж, вполне приемлемо – никаких особых излишеств, но вполне уютно.

Спустившись в ресторан на первом этаже, Назгул пообедал, а затем прогулялся вокруг отеля. Поскольку сопровождающий советовал не удаляться от него, прокурор и не стал. Затем вернулся в номер, достал из сумки одну из захваченных с собой книг и до самого вечера читал.

Несмотря на усталость, заснуть этой ночью Назгул так и не смог – сказалась разница во времени. Иногда задремывал, но большей частью размышлял о том же, что и в самолете.

* * *