Читать книгу Убей меня любя - Игги Йоутсен - Страница 5

Как я очутился в своём старом доме, где провёл всё детство и часть юности, не имел ни малейшего понятия. Но в том, что оказался именно там, не было никаких сомнений. Я узнал родовое поместье по интерьеру. Картины многочисленных художников самых разных эпох, направлений и течений украшали стены всех помещений: даже висели вдоль коридора и лестницы, ведущей на второй этаж. Полы, покрытые персидскими и узбекскими коврами ярких цветов, напоминали лужайки и поляны в разгар лета. Их соткали вручную, поэтому мне категорически запрещалось бегать по дому в обуви: только босиком или в тапочках. Шторы из нежного шёлка разных цветов покрывали оконные пространства от потолка до плинтусов, едва позволяя солнечному свету пробиться внутрь. В целом, всё тут говорило о том, что проживали в этих стенах обеспеченные, но не знавшие слова «дизайн» хозяева, так как обстановка казалась богатой, но безвкусной. Поначалу мне почудилось, что половина дома будто и вовсе отсутствовала. Лишь позже до меня дошло: я видел только то, что наиболее прочно закрепилось в памяти. Другими словами, я оказался в своих воспоминаниях, а не в реальности, потому что семейный очаг канул в лету вместе с моими родителями. После их бесследного исчезновения при странных и невыясненных обстоятельствах, дом сгорел дотла вместе с имуществом на миллионы литов. Интуиция подсказывала, что я очутился здесь не по чистой случайности. Что-то или кто-то намеренно привёл меня сюда. Я шёл на зов, звучал он одновременно и в моей голове, и извне; то были не слова, а совсем иное, непонятное ощущение, которое невозможно объяснить – только пережить. Из широкой прихожей я вошёл в гостиную, заставленную китайскими фарфоровыми вазами, статуэтками из серебра и бронзы, раритетными книгами, обставленную так тесно, что яблоку не нашлось бы места для падения. Пока я озирался по сторонам, рассматривая знакомые предметы, двери, ведущие в рабочий кабинет отца, распахнулись сами по себе, и перед моим взором прорисовались два силуэта, окутанные лучами яркого солнца. Войдя в комнату, я узнал в них пропавших без вести родителей. Детское чувство неизмеримой радости внезапно нахлынуло на меня при их виде. Я бросился к родителям навстречу, осознавая, что очутился в теле вовсе не взрослого, почти тридцатилетнего мужчины, а двенадцатилетнего подростка. Я возвратился в тот возраст, когда видел их в последний раз. Сейчас отец и мать явились передо мной и выглядели живее всех живых, словно никуда и не пропадали. Если то был сон, хотел бы я, чтобы он длился вечно. Отец, как всегда, предстал в излюбленном строгом классическом костюме (каким я его больше всего и запомнил), с зачесанными назад черными, как уголь, волосами и пронзительными, как летняя южная ночь, глазами. Он держался строго, сдержанно и внешне мало проявлял эмоции, хотя я знал, что в глубине души он сильно переживал, просто по характеру своему не умел показывать этого. Так его воспитали, поэтому он лишь пожал мне руку и слегка приобнял, похлопывая по плечу, как любил делать раньше. Мать же, напротив, не скрывала чувств: она долго обнимала, целовала, поглаживала меня, прижимая крепко к груди, и не желала выпускать из тёплых и нежных объятий. Слёзы, не переставая, текли из ее больших голубых глаз, русые волосы небрежно рассыпались по плечам, дорогой парфюм опьянял меня неземным ароматом. Наконец, мы неохотно освободились из объятий и чуть-чуть отстранились, чтобы лучше друг друга разглядеть. Какое-то время родители смотрели на меня взглядами, наполненными любовью и грустью, понимая все страдания и лишения, что я пережил, потеряв их в самый сложный период жизни.

– Мы знаем, о чём ты думаешь, сын, – начал первым отец, – но прошу, не вини нас и не кори себя в случившемся. Сам понимаешь, чему быть, того не миновать. Чему суждено случиться, того невозможно избежать.

– Я просто хочу знать правду, – ответил я с оттенком подросткового протеста в голосе. – Правду о том, что случилось с вами. Правду о том, кем или чем я становлюсь или уже стал. И не связано ли происходящее с семейной тайной, которую вы мне так и не раскрыли?

В тот момент я не был взрослым человеком. Став подростком, я, соответственно, вёл себя как подросток: переполненный эмоциями и чувствами негодования и боли, еле-еле сдерживался, чтобы не разреветься.

– Мы потомственные Бернаусы, – вступила в разговор мать, приблизившись и взяв меня за руки. Это всегда действовало успокаивающе: она знала, как обуздать мой бурный нрав, – что можно перевести с древнего магического языка (который тебе придется выучить) как «колдун, волшебник, маг, чародей». В этом есть как положительные, так и отрицательные стороны. Сила, который ты уже обладаешь, делает тебя богом среди людей. Ты способен вершить судьбы мира, видеть мгновения будущего, управлять всеми стихиями, но плата за это слишком высока: никто из Бернаусов не доживает до старости. Каждому из них суждено умереть в молодом возрасте. Длительность жизни зависит от времени приобретения силы. Чем раньше овладеваешь ею, тем меньше лет отпущено на жизнь.

Воцарилось минутное молчание. Мне понадобилось немного времени, чтобы осознать услышанную информацию. Я просто не верил ушам.

– Но если я этого не хочу, могу ли отказаться, отречься от своей сущности? – наконец я прервал безмолвье.

– Не борись против того, кто ты есть от природы, но сопротивляйся тому, кем тебя хотят сделать искусственным путём. Тебе дан этот дар по наследству, так воспользуйся им. Что касается смерти, то умирать придётся всем рано или поздно, – отец не изменил своей излюбленной манере казаться строгим родителем, хоть я и догадывался, какая внутренняя борьба кипела в нём.

– Понимаешь, Эмилиус, Бернаусы, то есть мы, не обладаем магической силой с рождения. Она приходит к нам со временем, годы спустя. Если это происходит – значит, мы готовы её принять, хоть и не без доли смятения и сомнения. Отречься от дара нельзя, но можно отказаться в пользу другого Бернауса только при одном условии: если предчувствуешь или уверен, что в ближайшее время погибнешь. Большинство из нас так и не узнает час кончины, так как смерть объявляется всегда нежданно, не отправляя предупредительных писем, и она всегда трагическая, – я видел, как нелегко матери давалось открывать эту страшную тайну, но другого выхода не предвиделось. Она освободила мои руки и вернулась к отцу.

– У тебя будет собственный наставник. Обычно им становится тот, с кем ты уже знаком и кто освоил силу раньше тебя. Бернаусы очень тесно связаны друг с другом на интуитивном уровне, поэтому выбирают в друзья и партнеры только людей своего круга и не пускают в него чужих, – решила успокоить меня мать, подсластив горькую правду оптимистической концовкой.

– Впрочем, ты с ним, вернее с ней, уже много лет знаком, – подмигнул мне, улыбаясь, отец. Эма, – беззвучно произнёс я. Родители понимающе переглянулись, словно прочли мою мысль, но ничего не ответили. Внезапно их образы стали быстро тускнеть и исчезать. Их четкие фигуры начали превращаться в еле различимые силуэты. Неведомая энергия словно схватила меня и потянула назад во мрак.

– Увижу ли я вас снова? – кричал я отцу и матери.

– Мы выполнили свою миссию и теперь, сын, тебе жить за нас, – их голоса зазвучали в унисон в моей голове.

– Реальны вы или лишь плод моего воображения? – я всё больше отдалялся от них, а они всё больше превращались в расплывчатое бледное пятно.

– Мы реальны, но вместе с тем и нет. Зная, что с нами может случиться всё что угодно, мы создали заклинание в виде иллюзии, которое ты должен будешь увидеть, когда откроешь в себе способности. Теперь оно теряет силу, так как исполнило предназначение. Прощай, сын! Будь сильным, и не говори «нет», когда настанет момент сказать «да», – их голоса слились воедино, поэтому я не смог отличить один от другого, будто ими говорило одно некое существо, а вовсе не разнополые люди. Последняя фраза осталась полной загадкой. Тьма затянула меня в воронку, и через мгновение я проснулся.