Читать книгу Как я из себя выходил - Игорь Александрович Куклин - Страница 10

Ранняя весна. Чита. Железнодорожная больница. Я студент второго курса мединститута и санитар ИТАР (это отделение интенсивной терапии, анестезиологии и реанимации). Дежурство спокойное, воскресенье. В палате работают медбрат, тоже студент, только шестого курса, и тётя Катя – опытная, ворчливая медсестра. Лежат четверо пациентов, из них двое после плановых операций, они оставлены до понедельника под наблюдением. Третий – висельник, поступил в предыдущую смену. «Верёвочка оборвалась, – поджав губы, пояснила тётя Катя, – такой бугай в петельку из бельевой верёвки полез». Ну да, мужик здоровый, килограммов под сто пятьдесят. За то короткое время, пока он в петле был, с мозгом что-то успело произойти. Глаза безумные, орёт так, что, наверное, на улице слышно. Кроме странгуляционной борозды от петли на шее, такие же борозды у него уже на руках, ногах и поперёк груди, в местах его фиксации к кровати. Мы всей сменой боимся: если он оторвётся, что с ним делать будем? Тётя Катя впрыскивает что-то из шприца в его капельницу, оглядывается и подмигивает мне. Через некоторое время бугай успокоился, но стал храпеть почти так же громко, как кричал. Медсестра брезгливо, но как-то ловко, мимоходом, ставит ему воздуховод. Храп прекращается. Четвертый пациент – «самовар» – нестарый ещё мужик с ампутированными на разных уровнях руками и ногами. Диагноз его – облитерирующий эндартериит, то есть заболевание сосудов. У нас он лежит после очередной ампутации. И уже несколько раз у меня жестами просил покурить, прижимая единственный палец к губам. Курение играет не последнюю роль в развитии этой болезни. Я в который раз терпеливо повторяю, что курить ему нельзя, я не курю, и никто в нашей смене тоже не курит.

…Как-то раз я оказался в компании, где было несколько компьютерщиков. Они настолько увлеклись своей специфической темой, что я предложил им рассказать об этиологии и патогенезе облитерирующего эндартериита. Помогло. После этого разговор перешёл в общепонятное русло. Но это так – к слову…

Во второй половине дня в палату зашёл дежурный хирург. Он о чём-то коротко поговорил с анестезиологом. Анестезиолог что-то сказала дежурному медбрату. По их сосредоточенным лицам было понятно, что произошло нечто серьёзное. Мы с тётей Катей остались в палате вдвоём, остальные ушли в операционную. Но напряжение не исчезло. Через некоторое время заглядывает анестезиолог, ищет глазами меня: «Кровь нужна, третья положительная». – «Сколько?» – «Неси всю». Мне всё понятно, не в первый раз. Переобуваюсь, накидываю тёплый коричневый халат. Жёлтая пилотка остаётся на голове. Это символ принадлежности к элитному отделению и моя гордость. Быстро сбегаю по запасной лестнице до первого этажа. Дверь за мной захлопывается, и уже на улице понимаю, что ключ от неё я не взял. Не беда. Обратно вернусь через приёмный покой. Добегаю до отделения переливания крови, это отдельное здание во дворе. Захожу внутрь. Быстро к холодильнику. Там нужной эритроцитарной массы всего два гемакона (это пластиковые контейнеры с этикетками). Записываю их данные в журнал. Сую за пазуху и бегом обратно.

В приёмном покое дорогу мне перегородило громадное тело, выше меня головы на две. «Стой, братан!» С соответствующей интонацией и распальцовочкой. Моя реакция молниеносная: «Уйди! Я кровь несу!» И оба гемакона ему под нос сую. С некоторым удовольствием отмечаю округлившиеся глаза, бледное лицо и уходящее куда-то вправо и вниз тело. Досматривать нет времени, я перепрыгиваю через его ноги и бегу к операционной. На мой топот вышла анестезиолог, молча взяла кровь и закрыла дверь.

Спасли. У мужика было ножевое ранение живота с повреждением крупных сосудов. Потом его в палате долечивали. Я тоже доволен, поскольку причастен. Пусть и самую малость.