Читать книгу Как я из себя выходил - Игорь Александрович Куклин - Страница 19

Непонятно… На центральной станции города никто в электричку не сел. Я, как и условлено, еду утром в субботу с окраины города, из Иркутска-Сортировочного, во втором вагоне с конца, занял место для всей компании. Вчера многие собирались за ягодой, и хирурги, и анестезиологи… Она добрая нынче, по слухам. Электричка доезжает до Академической, и в вагоне появляется Ваня Мишин, анестезиолог. Вот и хорошо, поездка не сорвалась. А так, хоть из вагона выходи.

Иван – жуткий любитель подлёдного лова. Он обычно весной берёт отпуск и исчезает на несколько дней. Возвращается с Байкала отдохнувший, с загорелыми лицом и руками. Как-то его квартиру обокрали. Мы, сочувствующие, спрашиваем: «Что утащили-то?» – «Вы представляете, эти сволочи все мои приманки спёрли! Леску. Леску новую, импортную, две катушки недавно только купил. Сапоги резиновые с утеплением…» – «Погоди, Ваня, это всё?» – «Да нет. Ещё золото и шубу у жены…»

Едем мы с ним вдвоём, подвинулись, естественно. На свободное место сел парень с собакой на поводке. Разговорились. Он из Ангарска, часто с отцом охотится. Сейчас разведать ягоду собрался, да и лайку прогуляться взял.

Обычно мы много лет уже ездим в одно место. Большой компанией на вечерней электричке в пятницу. Там сразу от железной дороги резкий и долгий подъём. Некоторые до пояса раздеваются ещё внизу. Потом долго идём по лесовозной дороге, которая вся в лужах и рытвинах. С неё сворачиваем на тропу и топаем до места. Таборимся, ночуем. Потом всю субботу и половину воскресенья собираем бруснику. Кто совками, кто руками. Всем хватает. С пустыми горбовиками (это такая полукруглая ёмкость с ремнями для ношения на спине и маленьким лючком сверху, изготавливается или из фанеры, или из нержавейки) никто не уходил.

Вспоминаем случай из одного такого похода, когда было пасмурно и стемнело рано. Отворот с дороги на тропу мы пропустили. И решили заночевать, чтобы в потёмках не плутать и завтра рано посветлу встать на тропу. Проблемы только с водой. Один из нас берёт ведро: «Я знаю где». И уходит в темноту. Мы разводим костёр, натягиваем крышей полиэтилен, застилаем место под ним еловым стлаником, готовим таганок, на который подвешиваем принесённую воду. Раскладываем закусь, разводим спирт, вода для этого с собой во фляжках. Ужинаем, пьём чай, молоком сгущённым забелённый. Ложимся спать. Утром лёгкий сушняк. А ведро с остывшим чаем – вот оно, треть чая в нём ещё осталась. Я пытаюсь зачерпнуть его, но кружка неожиданно упирается во что-то твёрдое. Начинаю разбираться. Глина! Треть ведра – глина! «Ты где воду брал?» – вопрос ко вчерашнему водоносу. «Что вы от меня хотите? В темноте, без фонаря. Где блестело, там и брал». Та-а-ак… Похоже, мы чая из лужи на дороге напились. Хорошо, что вскипятили.

Но в этом году на обычном месте ягоды нет. Мороз случился, когда она цвела. Поэтому планы были на другое место. Но ни я, ни Иван там ещё не были. Парень с собакой вызвался быть проводником. Решено – едем вчетвером: Иван, я, парень, собака.

До места добрались быстро. Тропа хорошая, подъёмы небольшие. Лайка бежит то справа от тропы, то слева. Напрасно не тявкает. У паренька радиоприёмник маленький на плече возле уха. Я про себя ворчу: «Зачем в лесу эти звуки цивилизации? Птичек слушай, шум деревьев, шуршание листьев под ногами…» Затаборились, место подготовленное было – и каркас шалаша, и костровище с запасом дров, ручей недалеко. Попили чай и решили время не терять, до вечера ещё долго. Проводник пошёл в соседний распадок. Мы с Иваном на равнину за ягодой. С собой взяли только горбовики. Они у нас старые, фанерные. У меня ещё отцовский. Поэтому для герметичности, чтобы сок не капал, в каждом вкладыш – большой мешок из полиэтилена. Ягода рясная, но полянками. Увлеклись мы ею. Ягодников почему-то больше нет, мы одни. И как-то рано затемнело и похолодало. Из-за горы тёмная туча ползёт. Пора на табор. Не мною замечено, что самая лучшая ягода (да и грибы) на выходе. Как такую пропустить? Дунул резкий ветер. Головы подняли, а все распадки в сумерках одинаковые. Да вот же наш. Из него ручей течёт. Поднимаемся по ручью, мелкий дождь пошёл. Проходим уже достаточное расстояние, а табора всё нет. Понимаем, что распадок не тот. Заблудились, как не стыдно это признать. Иван предлагает перевалить через гору в соседний распадок. «Нет, – говорю, – в темноте можно больше заблудиться. Ночуем». Попался недоделанный старый сруб зимовья, венца в три-четыре. Ветер здесь тише, но дождь усиливается. Раскачали и свалили несколько сухостоин. В середине сруба развели костёр. Хорошо, что всегда выполняю наказ отца: «Хоть на минуту в тайгу пошёл – нож, спички и сухарь с собой». Сухарь уже раньше съеден. А спички, в резиновой перчатке в нагрудном кармане, и нож для добычи сухого материала на розжиг костра в сыром лесу сейчас очень пригодились. Ягоду вывалили на листву, ею и поужинали. Возле стен сруба с двух сторон от костра готовим места для ночлега. Настелили елового лапника. Приподнимаем верхний венец сруба и подсовываем под него край мешка-вкладыша. Получается такая маленькая палаточка, в которую входишь только до бёдер. Ноги под дождём, но в сапогах. Их можно и согнуть, и к костру протянуть. Дождь разошёлся, ветер листвой шумит, верхушки деревьев клонит. А у нас хорошо. Костёр таёжный из нескольких лесин горит всю ночь, надо только продвигать их иногда, что и делаем по переменке. Под шум дождя даже немного уснуть удалось. К утру дождь кончился. Как только хорошо рассвело, мы позавтракали ягодой, затушили костёр, по пути попили из ручья и вышли на равнину. Свой распадок нашли сразу. Дошли до табора. Там всё так же, как было вчера. Только к дереву записка от проводника приколота: «По прогнозам может быть снег. Я ушёл. Чего и вам советую». Мы переглянулись: похоже, только два человека ничего не знают о прогнозах. Развели костёр, обсушились. Приготовили и с аппетитом съели суп из картошки и тушёнки. Размышляем: до вечерней электрички много времени, ягода нынче хорошая, вчерашняя осталась на месте ночлега. И возвращаемся на равнину. Отоспались потом в электричке на обратном пути в обнимку с полными горбовиками.