Читать книгу Меченый - Игорь Александрович Морозов - Страница 9

МЕЧЕНЫЙ
Тишина покоем не бывает

Оглавление

Деревенские звуки рождали мелодию природы, исходящую от земли, реки и солнца, где подпевалами служили петухи, коровы, гуси… Деревья, облака сгущали краски звуков. Ущербный гомон города был здесь неуместен.

Вечерело. Гриша приобнял сына.

– Пойдем, Шурка, тишину послушаем на речке. Заодно проверим закидушки.

– А как это, папа, тишину слушать? Она ведь молчит, значит, ее не слышно.

Григорий задумался: «Малец прав. Как ее услышишь, звуков нет, а слушаешь. Забавно».

Отец с сыном вышли из калитки и неспешно направились к реке. Шаткая земля прибоя раскачивала тело рыбака годами, отработав валкую походку. Знамо дело, издали заметен по походке.

По дороге отец продолжил разговор.

– Тишину послушать – это когда все кругом молчит и думать не мешает. Думать ни о чем и сразу обо всем. Мыслей много прибегает, все роятся, словно пчелы, мельтешат, торопятся куда-то, но среди них есть главные, они, как правило, приходят в тишине. Мысли главные запомнить надо и не упускать. А то получится, напрасно ты сидел и слушал. Подрастешь, и тишина, если будешь ее внимательно слушать, много мудрого, неспешного подскажет.

– Значит, она думать помогает.

– Конечно. Тишина при этом разная бывает. Каждый слушает свою. Для меня наверно, самая настоящая – это та, которую услышишь только на рыбалке. Удочку закинешь. Сядешь. Смотришь на поплавок и молчишь. Вроде как ждешь поклевку, а на самом деле слушаешь тишину и думаешь. Да так задумаешься, что и про удочку забудешь. А потом очнешься – рыба встрепенет тебя поклевкой или, птаха, подлетев, разгонит думы, сменит тему. Здесь на берегу, на речке, так бывает. А вот в море – там совсем другое. Там тебя как будто куполом накроет, а кругом вода, гладкое безмолвие. Тишина, как на дне высохшего колодца, когда сидишь с закрытыми глазами. Некому вспугнуть её. Настоящая тишина к тебе придет с годами, а сейчас ты слишком шустрый для нее.

– А какая она еще бывает?

– Ну, наверно, горя и несчастья. Все шумят вокруг тебя, а ты не слышишь.

– А какая тишина у гор?

– У гор величественная и заоблачная. Как будто кто-то улетел и не вернулся.

– А лесная?

– В лесу она завораживает. Ты все время ждешь кого-то: не то зверушку, не то сказку.

– А в пустыне?

– Тишина пустыни смертоносна. Выжигает мысли солнцем, прячется за горизонт.

– А на кладбище?

– Жуткая и скорбная, однако.

– Ну а в небесах?

– Ангельская.

– А в брюхе у тайменя?

– Я даже не знаю. Спросить у мышки надо. Он её живьем глотает часто.

– А ночная?

– Ой, в ночи бывает всякая. Все зависит от настроения, ситуации и места, где она тебя застала. Самая красивая, наверно, у реки.

– А мы сейчас какую тишину будем слушать?

– Я так думаю, неспешную. Но для этого сначала нужно проверить снасть.

За разговором они пришли к тому месту, где были расставлены закидушки. Они были заброшены прямо с берега. Отец с сыном проверяли их не торопясь, подсаживали червяка, если это требовалось, и закидывали обратно в речку. Осень, начинало подмораживать. Закидушки стояли на налима, поэтому их наживляли на ночь. Днем, если на крючках оставались черви, могла клюнуть и другая рыба, если размер попавшейся рыбешки устраивал как живец, то тогда её насаживали на крючок понадежней и забрасывали уже в расчете поймать на живца хищную рыбу. И вот на одной из закидушек, где стоял живец, забрыкалась хорошая рыбешка. Гриша вытащил на берег таймешонка. Санька подлетел быстрее пули. Интересно. Снял его с крючка.

– Молоденький еще. Отпустим?

– Ну конечно. Посмотри на жировик.

– Батя, его нет. Ведь это Меченый.

– Да, опять судьба свела нас.

Они сняли рыбу с крючка и опустили в речку, приласкали, гладя её прямо в воде. Поговорили с ней немного, таймешонок слушал. Меченый узнал знакомый запах рук, поэтому он не боялся и не спешил сбежать подальше. Он понял, что опять он на свободе, и что его отметина спасла. Наговорившись вдоволь, подтолкнули, и он поплыл куда-то восвояси.

Гриша, когда ловил рыбу, почти всегда разговаривал с пойманной рыбой. Это происходило и в те моменты, когда он был на рыбалке один, и в те, когда был с друзьями или со своей ребятней.

Он зачастую ставил в тупик или давал размахнуться фантазии собеседника таким вопросом:

– А вот представь. Что эта рыба, которую ты сейчас вытащил из ее родной стихии, думает про тебя?

При этом взрослые крутили ус, застряв в каком-то непонятном замешательстве. А детвору уносило фантазией, как крылом паруса, загадочно и хлебосольно, словом. Про рыбу говорили краше соловья и все, что хочешь.

Солнце уже начинало прятаться за горизонт. Вечерние лучи играли бликами на воде, разбрасывая золотые монетки веером, весело и задорно они подпрыгивали, становились на ребро, и снова падали. Вместо перезвона по воде катился шелест.

– Да. Веселая тишина. И вроде звуки есть, и в тоже время тихо. Батя, она такая ласковая, как песенка на сон грядущий.


О чем говорит тишина? Наверное, каждому о своем. Даже одному и тому же человеку в одном и том же месте в разное время говорит о разном. И каждый раз что-то свое. Она, как сон, не повторяется. От настроения зависит и от дум.

Отец и сын сидели на берегу реки и слушали. Каждый слышал что-то свое. Отец что-то свое взрослое. Сын – что-то свое детское. Наверное, мечтали каждый о своем. Фоном тишине журчала речка, ветерок шуршал листвой. Они даже не заметили, как в их тишину вплетался соловей своим напевом. Окутал звезды, лес и реку трелью. Всё в восхищении притихло, превратилось в слух, на целый мир его лишь песня.

Уходя, они попрощались с рекой ласковым словом. Этот ритуал разговора с водой повторялся каждый день, и река понимала это слово. Река не делит звуки на языки и наречия, ей не нужен переводчик, она как полиглот понимает простое ласковое слово. А у воды есть память, ее структура изменяется в зависимости от тех слов, что ей говорят.

Меченый

Подняться наверх