Читать книгу Грация и Абсолют - Игорь Алексеевич Гергенрёдер - Страница 2
2
ОглавлениеНе понимала Галю и понимать не собиралась девушка Енбаева. Это была недурненькая завитая брюнетка, дальняя сельская родственница Боба – Бориса Чугунова. Она приехала в город поступать в пединститут, на втором экзамене срезалась и сейчас гостила у родителей Боба, не решаясь открыть, что никак не дождётся грусти по дому. Наивно, вяжуще-ласково упросила взять её в лес, и, когда Боб представлял её друзьям, широко улыбаясь, протягивала руку:
– Енбаева.
Больше всего она боялась, что судьба и дальше будет кормить её крупами и картофелем, от которых спокойно дыхание. А ей так недоставало мясного коричневого переперчённого соуса, чтобы дышать запально – задыхаясь.
Полупрозрачные шальвары Алика вызывали в ней сосредоточение: она не знала, завидовать – восхищаясь? или она вправе облегчить зависть осуждением? Всё это время девушка молчала, но вдруг, встав, стянула платье через голову:
– Кончик лета остался – позагорать напоследок! – и вышла из тени на солнцепёк.
В купальных трусиках и лифчике, она тряхнула обильными вороными кудельками, зажмурилась, раскинула руки и потянулась. Развитое гладкое чувственно-влекущее тело не смущалось мечты.
Боб пренебрегал невзрачно одетой простушкой и теперь напомнил сластёну, который в хлебнице обнаружил эклер.
– Людка… – сказал он и мысленно договорил: «Какая ты гладкая да титястая колхозница!»
А Дэн напоминал крадущегося полуночника, что заглянул в незанавешенное окно. Из-за присутствия Алика он опустил глаза, воровски поводя ими.
– Чтобы на тебя дым не шёл, – проговорил заискивающе и осторожно тронул несгоревшую ветку, – какое-то от меня не зависящее бессистемное движение воздуха… Отодвинем вот этот сучочек и направим дымок левее…
– На меня не идёт, – голос у Алика оказался неожиданно грубоватым.
А Галя в эти минуты смотрела на Енбаеву, как на казнокрадку, обнаружившую свои намерения. «И ведь удастся!» – с этой волнующей мыслью, скосив глаза на Дэна, она проговорила проникновенно:
– Пятунчик, разденемся наперегонки? На спор?
Дэн деланно рассмеялся. А Енбаева инстинктивно выбрала самое удачное – поддержала с прямодушием:
– Ага, давайте! Так приятно! – и повела плечами.
Боб, которому пришла некая мысль, позвал:
– Людка, сбегаем искупаемся? Тут недалеко.
Озеро находилось в километре и для купания подходило плохо, имея топкие заросшие берега. Люда знать этого не могла, но она понимала другое: на подобные радости и деревня щедра и не только в купальный сезон.
– Если все вместе! – воскликнула она с обезоруживающим подъёмом.
Галя ослепительно улыбнулась ей, а Бобу проворковала понимающе-интимно:
– Тут родственное… сбегайте вдвоём…
Люда увидела, что ей подставили ножку, и не нашла ничего иного, как схватиться в открытую:
– Каждый понимает в меру своей испорченности!
Галя подалась к Бобу:
– А ну – как я понимаю?
Он, словно озорной мальчуган, пойманный девочкой на пустячной шалости, с ухмылкой показал кулак, чьи размеры, правда, нарушали впечатление невинности.
И тут Алик вкрадчиво шевельнулась на одеяле. Глубоко запрятанная робость, которая делала её тщеславной, заговорила о себе дурно. Душа домогалась, чтобы некто редкостный вместил непорочную греховодницу. И оттого, что его не было вблизи, она тем злее показывала себя негодницей.
Она положила одну ножку на другую и подвигала пальчиками, чьи ноготки блестели малиновым лаком: босоножка соскользнула с изящной ступни, зацепившись ремешком за мизинец…
Боба взвило рёвом сирены. Перед ним бушевало багровое пламя. На него опрокидывалось море. То есть это было нечто более важное, чем пламя и море. Он выбросил ручищу и завладел туфлей, сумев каким-то чудом не полапать ножку.
Алик видела возбуждённого пса с мокрым носом и высунутым языком, невыразимо-блистающий взгляд впился в неё, щекоча кожу. Алик с внезапной для её вида страстной грубостью приказала:
– Отдай!
– Не-е!
Она лениво привстала на одеяле, схватила босоножку и попыталась выдернуть её из пятерни спортсмена. Краем глаза видела приготовленный для костра обломок толстого сука. Кто спорит, что поцелуи сладки? С какой усладой поцеловала бы она Боба в переносицу этим обломком!
Галя, перегорая в переживаниях, швырнула в них травинкой:
– Кончайте, футболист и Цирцея!
Незвано принёсся откуда-то звук мотора и властно навязал себя. Боб нехотя, вслед за остальными, повернул голову и выпустил туфлю.
– Вано? – предположила Галя.
Дэн неуверенно кивнул. Приятель, занятый каким-то коммерческим делом, обещал развезти их по домам, но было ещё рано. Разве что он освободился…
Боба отягощал темперамент, и он с лёгкостью вскочил, ища просветы между ветвями:
– Нет – чёрная «волга», старая модель. – Подпрыгивал на месте, топча жилистыми ногами валежник и всматриваясь в сторону машины.
Хлопнула дверца, между деревьями замелькала фигура, забирая в сторону, и скрылась среди теснящегося мелколесья.
– Мужчина… – вырвалось у Енбаевой.
– Да? – тонко усмехнулась Галя, напряжённая, ехидная, теряющаяся от эмоций и интереса.
