Читать книгу Глубокий Чёрный Космос - Игорь Барсуков - Страница 6

Себастьян аккуратно закрыл дверь, отделяющую кают-компанию от коридора.

– Как она? – Кивнул ему Стэнли.

– Вроде спит. – Также вполголоса ответил Се. – Поставили бы камеру, а не микрофон, знали бы точно.

– Господи, прояви немного уважения к личной жизни.

Майк усмехнулся, но ничего не сказал. Он устроился в любимом кресле и положил ноги в нишу, где по идее должен находиться холодильник для напитков, но время оставило только разъёмы. Сейчас было время вахты Андрея, и остальные должны отдыхать, но назрел разговор. Андрей одним глазом следил за потоком цифр текущих по экрану, Майк балансировал на грани сна и яви.

– Ты не сказал, что «сотрудник» – женщина. – Заметил Се, поправляя наушник в ухе и усаживаясь напротив Стэнли.

– Учитывая, что ей далеко не двадцать, я решил поберечь твоё спокойствие. Лучше расскажи, почему из порта не хотели выпускать.

Майк приоткрыл левый глаз.

– А я почём знаю?

– Нет, ты те полтора часа, что мы отходили от Фимиде, музыку слушал.

Себастьян улыбнулся, и, развернувшись к своему пульту, двумя движениями вывел на экраны картинку новостей. Поёживающийся корреспондент в тонкой белой рубашке стоял на фоне мраморных стен. Всполохи белого света выхватывали из темноты кровлю и клубы белого дыма, поднимающиеся над крышей в ночи. Человек беззвучно открывал рот и иногда показывал рукой за спину.

– Анрит? – Спросил Андрей.

– Республиканский музей. – Се ткнул пальцем в колоннаду. – Когда мы улетали, они ещё не определились, теракт это или авария. Но учитывая, что выезды перекрыли, кого-то ищут.

– И, стало быть, наш археолог…

– Вряд ли, – перебил Андрея Стэнли, – когда это случилось?

– Часа за четыре до взлёта.

– Вот видишь, она физически не могла перенестись с другого конца континента, а ехать собиралась поездом. Судя по всему, диспетчеры это тоже поняли и отпустили нас.

– Всё равно, – поморщился Андрей, – слишком много несуразностей с этим рейсом.

– Ты ещё на наш счёт запиши падение Сомского моста. Это мандраж чистого поиска. – Стэнли открыл свою книжку и нашёл в корабельной памяти сведения о Лафардене. – Впервые летим на ощупь. Раньше ведь как было, тщательная проработка плана, обманных манёвров, прыгали чётко и всегда знали куда.

– Кстати, что там в грузе? – Вновь отвлёкся от навигационных экранов Андрей. – А то я пропустил таможню, пока по порту бегал.

– Ничего особенного. Я, честно говоря, после предостережения Бохана думал увидеть там арсенал, чтобы взять нас тёпленькими.

– Таможенник даже удивился, – подал голос Майк, – что это мы так рьяно всё открываем.

– Но ничего особенного не оказалось. Стандартный груз на удалённые станции. Коробки с документами вскрыть не могли, но просветка показала, что везде бумага.

– А может, Бохан нас наколол? – Спросил Майк.

– Если и так, то непонятно для чего. Зачем делать нас осторожными? Надеяться, что нервы сдадут? Чушь полная. К тому же, почему не раньше, когда от нас легче было ожидать ошибки? И если валить всё в кучу, можно предположить, что некто интересуется не нами, а самой экспедицией. Но тут можно ожидать чего угодно.

– Короче, ничего мы не знаем. – Закончил за Стэнли Се.

– Да, а раз так, то давайте к насущным задачам. Итак, Лафарден: первая планета в системе Банда-Бета, небольшое скопление Банда из семи звёзд на полпути между Толиник и Фриштитисом…

Эльгрея являлась совершенно ничем не примечательным миром, такие планеты встречались в каждом кубическом парсеке пространства. Санкт-Виктор, Хонор, Доркелон, все системы устроены одинаково. Небольшая планетка с условиями жизни достаточными для выживания гуманоидов, но со сложностями в освоении, во время колониальных волн игнорируется, как негостеприимная. Впоследствии, когда все тёпленькие места в созвездии оказываются заняты, группы беженцев, сектантов, авантюристов или репрессантов начинают обживать подобные миры.

Если Санкт-Виктор отпугивал туристов жгучим солнцем и песчаными бурями, накрывавшими иногда целое полушарие, то Эльгрея славилась безнадёжной серостью. Вроде всё было при ней, и вода на половине площади поверхности, и земля без вулканов, даже звезда Хайге – класса К, но переизбыток азота в атмосфере портил всё. Дышать кислорода хватало, но начиная с трёх километров над поверхностью, начинался непробиваемый облачный покров. Облака никогда не рассеивались, и планета вечно находилась в полумраке. Хорошо, хоть тучи нагревались и отдавали часть тепла земле. Растения росли из рук вон плохо, население составляло от силы три-четыре миллиона человек, разбросанных на берегах бухт богатых рыбой. Материки лежали не заселённые, и среди серых гор и равнин гулял только ветер.

Задержались они ровно на столько, чтобы выгрузить два небольших контейнера. Что здесь могла забыть археологическая партия, Майя не сообщила, но бросила вскользь, что институт держит склад, и умотала в город. Пока экипаж улаживал формальности, Майя примчалась в порт, в котором вряд ли когда-либо стояло больше пяти кораблей одновременно, на фургоне и, забрав контейнеры, исчезла на два часа. Времени переговорить с представителями торговой гильдии не было, да и аборигены не стремились подняться на борт. После изучения информационных систем, Стэнли признал, что ничего стоящего они предложить эльгрейцам не могли. Здесь хозяйничали корпорации соседних Фимиде и Калгара. Серые сумерки, считавшиеся ярким полднем, и двукратное давление отбивали охоту гулять даже вокруг судна. Археолог вернулась, и «Ловец» спустя пять часов после приземления поднялся над серо-синим взморьем.

Новый курс лежал под прямым углом к предыдущему, цель: маленькое скопление в недрах Мирфакской ямы. Три звезды обитаемы: вышеупомянутые Маркежен, Йелукка и Лафарден, ещё на двух красных карликах находились зависимые поселения или научные базы. Ещё две являлись жутковатыми мирами железных солнц.

Отоспавшись после суматошного взлёта и не обнаружив в первом порту засады, Стэнли в честь благополучного начала путешествия предложил накрыть праздничный стол. Возражений не было. Меню получилось не слишком изысканным: заварной бульон, жареная курица с войвурами (тишескими макаронами) и десерт из настоящих фруктов. Обычно они сидели на военных пайках, в которых вкусы паковались в тубы питательных и полезных паст. За обедом, пока косточки от птицы и фруктов копились в обеденном блюде, Себастьян попросил Майю рассказать им что-нибудь.

– Я? – искренне удивилась она, – по-моему, это у вас интересная профессия. Археолог копается в старье, полжизни в земле и грязи, другую половину в пыльных бумагах, причём отнюдь не в исторических документах, а больше в бюрократической писанине. То ли дело у вас: новые звёзды, новые планеты, разные существа непохожие на людей. Тем более вашему экипажу. Даже в Фиенне, столь далёкой от космоса, несколько месяцев говорили о вас.

– Сказки. – Махнул рукой Се. – Своя профессия всегда кажется обыденной, а звездоплавание слишком романтизировали. Многие думают, что полёты это сплошное наслаждение видами, полирование пуговиц во время вахт полных безделья, жизнь в своё удовольствие, экзотические порты, буйная природа диких планет и прекрасные туземки, только и рвущиеся в ваши объятия.

Стэнли рассмеялся, Майя просто улыбнулась.

– А ведь я не вру. Когда мы поступали в академию, чуть ли не четверть курсантов представляли работу на флоте именно так. Но первые два курса выгнали из них сладостные грёзы. Мы не слабо скрипели от дисциплинарных взысканий, бессмысленных приказов, муштры и длинных, истязающих тело и душу вахт и работ.

– А потом, – вставил Стэнли, – когда стали ходить по трассам, поняли, что это были только цветочки. Сколько мы выгоняли крысиное семейство?

– Три месяца, – хмыкнул Себастьян и улыбнулся Майе, – не бойтесь, выгнали.

– При этом в каждом порту нас ждала биоинспекция, и если бы они заподозрили нас в нарушении карантина, мы могли схлопотать полугодовую изоляцию. Представляете, как мы бегали?

– Но это исключения. Гораздо сложнее обычная рутина. Ещё до подхода к планете рубка превращается в биржу, Стэнли и Рон консультируются с десятками компаний, чтобы выхлопотать заказ побогаче, при этом ещё надо навести справки о поставщике или платёжеспособности клиента. Приземление превращает нас в грузчиков, а вы, надеюсь, понимаете, что все ваши ящики расфасованы вручную, потому как подъёмник краулера не обладает гибкостью рук и способен разве что вытащить груз из трюма.

– Десять тонн? – Нахмурилась Майя.

– Да, – кивнул Стэнли, – за пять часов втроём. Нестандартный корабль, нестандартная техника, а груз не упакован по рекомендациям торгового кодекса.

– Может, тогда вам лучше было устроиться на большие корабли, в крупные компании? – Хитро спросила Майя.

Андрей насмешливо хмыкнул.

– Да, – согласился с ним Стэнли, – курсант имеет маленький выбор. Либо летать на чём случилось, либо не летать вообще.

– Даже у вас? – Удивилась археолог.

– Тем более у нас. – Поднял указательный палец Се. – Слава – вещь дурная, для экрана хороша, а вот работе мешает. К нам до сих пор относятся как к опасным субъектам. Недоверие кредиторов, клиенты, требующие тройных гарантий, липнущие авантюристы.

Майя фыркнула.

– А что вы хотели? – Пояснила она. – Судьба любой мало-мальски известной личности. Вы же не хотите сказать, что вам не повезло?

– Нет, – аккуратно сказал Стэнли, – но это не значит, что работа у нас лёгкая и чудесная. Честно говоря, к концу первого года думал что сорвусь. Правда, сказалось, что мы работали на себя.

Он задумчиво почесал подбородок.

– Не пугай нашу гостью, – хлопнул по плечу Стэнли Себастьян, – подумает ещё, что с неврастениками летит. На самом деле, на крупных кораблях ситуация с психологией гораздо напряжённее. Там всегда есть угнетатели и угнетаемые.

– На фимидианских кораблях? – Удивилась Майя.

– На любых. – Взял слово Андрей и, сев рядом со Стэнли, указал тому на пилотское кресло. Часовая стрелка упёрлась в цифру четыре. Стэнли пересел в рубку, но, пощёлкав по нескольким кнопкам, обернулся к компании.

– Всегда есть офицерский состав и рядовые спеэры, – продолжил Андрей, – везде подчинённые и начальники. Даже капитан, вроде властитель всего и вся несёт на себе тяжёлую ношу ответственности. Любая неприятность с кораблём может обернуться для него крахом карьеры и судом. А самый последний стюард, механик или терминальщик постоянно находится под жёстким прессингом: пойди туда, убери это, зачистить палубу, уберись в кубрике, у тебя есть час на всё. Не удивительно, что, выходя в порт, эспеи пускаются во все тяжкие, ведь они получают долгожданную свободу.

– Не верится. – Покачала головой Майя, но Стэнли вдруг уловил в уголках её глаз хитроватую улыбку.

– Но оно и к лучшему. – Вновь осторожно добавил он. – Дисциплина не позволяет кораблям падать. Слова нашего декана. Если бы в космосе к технике и исполнению своих обязанностей относились так же, как на автомобильных дорогах, каждый день приходили бы новости об очередной катастрофе.

– А у вас дисциплина не слишком соблюдается? Ведь работаете на себя?

– Это только так кажется. – Погрустнел Себастьян и, наклонившись к Майе, указал пальцем через плечо и заговорщицки прошептал: – Он нас совсем загонял.

– Эй, я всё слышал! – Вновь повернулся к ним Стэнли. – Список работ мы всегда вместе обсуждали. Перед кем отчитываться? Не будем же мы устраивать церемониал передачи вахты. Кстати, о дисциплине, достанешь Галадею?

– А я-то думал, когда ты напомнишь? – Вскочил Се.

Пошебуршив на кухне (благо она находилась в закутке в трёх метрах от обеденного стола), он извлёк большую бутылку тёмного вина.

– Понятно, что у вас тут с дисциплиной. – Проговорила Майя.

– На других кораблях любая алкогольная или наркотическая продукция запрещена. – Сообщил Се, расставляя стаканы.

– На нашем тоже. – С нажимом произнёс Стэнли.

Андрей рассмеялся, а Се отмахнулся и передал стаканы тёмно-багровой жидкости. Узорчатый кубок он протянул археологу.

– Майк, как всегда проспал, – пробормотал Се и поднял стакан, – за что пьём?

– За первого клиента. – Поклонился Майе Андрей.

– За первого?

– Те два года мы работали по контракту, который Стэнли и Майк заполучили благодаря своим похождениям. – Пояснил Себастьян. – Реальный первый клиент, это вы, и мне это особенно приятно.

– Взаимно. – Расплылась в улыбке Майя.

– Вздрогнем!

Наконец, госпожа Стратим в глазах экипажа превратилась в Майю. До сих пор она старательно держала себя серьёзно, весь полёт до Эльгреи просидела в кубрике со своим компьютером. Не сказать, что она выглядела старше команды, тем более что на лице не было ни морщинки, кроме тех, что стали появляться вместе с улыбками. Но в каждом движении чувствовалась отточенная уверенность в достижении поставленной цели. Она всё делала по какой-то причине, полностью отрицая такое понятие, как «женская легкомысленность». Наоборот, Стэнли иногда чувствовал себя глупым юнцом рядом с ней, точно он находился под пристальным взглядом учителя, понимающего глупые поступки подопечного.

И вот Майя растаяла. Хотя волосы, цвета бледной умбры, оставались уложенными в аккуратный пук на затылке, лицо полностью расслабилось. Чуть прищуренные тёмные глаза потеряли напряжённость, и длинные ресницы стали чаще порхать. Даже грубый полевой костюм цвета светлого хаки, как-то удобнее сел на её достаточно широких для женщины плечах. Теперь она казалась не старше их.

– А что же гостья всё слушает, а сама ни капли не рассказывает?

Себастьян глядел на Майю сквозь багровое стекло бокала.

– Рассказать вам? О чём?

– О жизни, работе. Нам ведь тоже интересно.

Майя отвела взгляд, а затем задорно вскинула его на Себастьяна.

– Похоже, мне этого не избежать.

– Вы правильно оценили сложившуюся ситуацию. Так просто вам отсюда не уйти.

– Ты. – Поправила его Майя. – Мы вроде договорились.

– Да? – Удивился Се и пересел на соседний стул к Майе, она еле заметно отодвинулась, не ожидав резкого перехода. – С ним? – Кивнул он на Стэнли. – Что-то он об этом ничего не говорил.

Стэнли пристально посмотрел на него и негромко произнёс:

– Можем поговорить об этом.

Себастьян смерил его своим обычным прищуром и, вздохнув, пересел обратно.

– Не будем говорить об этом.

Майя и Андрей одновременно рассмеялись. Се пожал плечами и выжидательно уставился на пассажирку.

– Ладно, – кивнула она, – ответьте мне тогда на один вопрос. Вам нравится работа?

– Нам? – Удивился Се и повернулся к Стэнли, тот пожал плечами и переадресовал вопрос кивком к Андрею.

– Безусловно. – Ответил Андрей. – Иначе бы давно бросили.

– Почему?

– А как же?! – Воскликнул Себастьян. – Это сплошное наслаждение красотами Вселенной, полирование пуговиц во время вахт, жизнь в своё удовольствие, экзотические порты, дикая природа разных планет и прекрасные туземки, рвущиеся в наши объятия.

– Это не описать. – Серьёзно ответил Андрей. – Работа есть работа, но не редки случаи, когда тебе она нравится. Я, честно говоря, думаю, что человек не может быть полностью счастлив, если работает против воли. Конечно, бывают моменты, когда суматоха, борьба с бюрократами, переговоры с патрулями, каждодневные проверки состояния корабля и так далее, утомляют до потери пульса. Вы сейчас на нас не смотрите, возможно, это последний рейс на «Ловце», потому и не лазим по всем проходам с резонаторами. Но, простояв всего один день в порту, начинаешь невольно глядеть наверх. Бесконечные чёрные трассы средь звёздных островов обладают своей магией, и мы не первые поддавшиеся ей.

– Последнее, что ты сказал, откуда? – Переспросил Стэнли.

– Дихтен, я его ещё в академии читал.

Майя пробарабанила пальцами по столу.

– Хорошо. У меня в принципе схоже. Своя работа всегда кажется тяжёлой, но если ты ей занимаешься, значит, она нравится. В большинстве случаев. – Внесла последнее уточнение она. – Обычно, учёные делятся на две группы: теоретики и практики. Первые предпочитают обмозговывать всё в кабинетах и большую часть времени тратят на преподавание. Я отношусь к полевым работникам, много времени провожу в разъездах, славы немного, зато есть неповторимое ощущение истории в руках, когда из грязи извлекаешь невзрачную вещицу, созданную многие века назад.

Археолог настолько увлеклась рассказом, что руками повторяла слова, и когда подняла сложенные лодочкой ладони, все невольно приподнялись со своих мест. Но ладони оказались пусты.

– Да, в этом тоже есть волшебство. Волнение первооткрывателя, секреты, ещё скрытые от других, глобальный взгляд на историю. Вот эти вещи меня и привлекают в работе.

– И часто у вас случаются экспедиции?

– Экспедиции? – Майя поморщилась. – Почти никогда. Исторического хлама на каждой планете так много, а археологов столь мало, что процесс слишком обыденный. Правильное слово – командировка. Какой-нибудь фермер находит чудную диковину, показывает участковому, потом приезжает археолог, для очистки совести немного потопчется на месте находки и уезжает обратно.

– А к чему был рассказ о копании в грязи? – Нахмурился Андрей.

– Иногда везёт. – Улыбнулась Майя. – Но только тем, кто этого очень хочет. Вот я и заведую отделом внешних партий и изредка мотаюсь по весям сектора. Если говорить о планетарной археологии, то всё скучно. История Фимиде документирована от приземления «Рамахаты» до сегодня. Но что касается межпланетных исследований, есть много скрытого и неясного. Утонувшие в джунглях города, вымершие планеты, заброшенные базы на астероидах. Есть где развернуться, были бы деньги.

Археологические партии в основном многонациональные и работают под эгидой сотрудничества крупнейших институтов скопления. Постоянных участников девять и ещё пара десятков периодически подключаются. Много студентов в горячке исторических открытий, иногда содействует Лига. Обычно общий план работ расписан на годы и включает несколько партий, работающих в разных частях космоса, и несколько команд, направленных непосредственно институтами для достижения определённых целей. У них есть базы, стоянки, лагеря. Вот мы сейчас и облетаем эти точки, надо раскидать груз по складам, кое-что доставить лично в руки. Может быть, мы так и не увидим археологов за работой.

– Жаль. – Сказал Стэнли. – А где находятся эти партии? И чем занимаются?

– Всё ещё хотите полный маршрут?

– Конечно, – поддержал Стэнли Себастьян, – должны же мы знать, куда летим. А то намеревались на Маркежен, а тут Лафарден.

– Я не виновата. – Смущённо улыбнулась Майя. – В созвездии Банда работает группа геологов. У них в распоряжении корабль, и они гоняются за каждым слухом.

– Геологи?

– Да, чтобы сделать археологию более прибыльной, в группы иногда отряжают геологов. Но это в итоге перевернуло систему. Богатые руды означают новую горнодобывающую концессию, это даёт рабочие места и большие доходы, как правительству, так и частным компаниям. Короче, геология – это бизнес. Но связи остались, и геологи постоянно извещают нас о находках, хотя и не охотно. Вот мы и пытаемся с ними состыковаться для обмена данными. Но если их там нет, задерживаться не будем. Полетим дальше.

– А следующая точка – Фриштитис?

– Да. Главный наш партнёр – Агенонский университет, громадное научно-исследовательское учреждение, занимает целый город, настоящий рай для науки. Вы бывали на Фриштитисе?

– Приходилось несколько раз. Мы в основном там загружались деструкторами. – Кивнул Стэнли. – А планета да, поражает.

– Это вы не видели Ар-це-Лезтос или Ксантию.

– А вы… ты там была? – оживился Себастьян.

– Нет, но видела занимательные фильмы, не тот бред, что идёт в новостях или в прокате, а бытовое. Всё равно поражает до печёнок.

– До печёнок? – Рассмеялся Се и в четвёртый раз пододвинул себе стаканы.

– Но в нашей «яме» всё же Фриштитис и Толиник ведущие державы? – Раздался голос от прохода. – Добрый вечер.

Майк успел к началу рассказа Майи. Волосы на затылке у него стояли дыбом, а на щеке отпечатался подушечный узор. Себастьян вздохнул и вылил остатки бутылки в пятый стакан.

– За печёнку! – Поднял стакан Се и первым осушил его.

– Фриштитис и Толиник – древнейшие планеты сектора и это видно по городам.

– Как странно, что между ними такие злобные отношения? – Продолжил Майк, расположившись по правую руку от Андрея.

– Странные. – Кивнул Стэнли, поняв, куда клонит Майк.

– А вы не знаете? – Удивилась Майя.

Вся четвёрка экипажа дружно замотала головами.

– Между ними была война.

– Фимиде тоже с Заприано воевала, а сейчас мирно торгует. С теми же фришами и мы однажды чуть не сцепились, когда они хотели сделать из нас колонию, но ведь нормально же живём.

Майя улыбнулась, а потом рассмеялась.

– Только не говорите мне, что не знаете Лагорнских саг.

– Лагорнских? – Переспросил Стэнли.

Майк и Андрей тоже состроили недоумённую гримасу.

– А они причём? – Подал голос Себастьян.

– Слава Богу. – Вздохнула Майя. – А я уж подумала, что у всех эспеев трудное детство. Лагорнион – основа для половины всех детских сценариев, театральных постановок, игровых фильмов. Три четверти детских книжек – переложение с одной единственной книги. Книга саг, напечатанная на Лагорне, была на борту «Рамахаты. У нас, кстати, будет остановка в лагере партии, у которой вторая задача – поиск Лагорны.

– А что с ней сталось?

– Исчезла. – Просто ответила Майя. – Планета была, есть печатные свидетельства, но перед эпохой возрождения исчезла.

– Но не могла же планета просто исчезнуть? – Удивился Се. – Неужели нельзя обшарить созвездие, ведь оно известно?

– Нет. – Ухмыльнулась Майя. – «Рамахата» прилетела с той стороны Мирфакской гривы. Лагорна может быть как здесь, так и по ту сторону или в недрах Гривы. Вы, если не ошибаюсь, отыскали одну завалявшуюся планету пару лет назад.

– Было дело. – Усмехнулся Стэнли.

– А всё же, – вернул разговор к теме Майк, – что в сагах говорится?

– История – дело тёмное, а во время войн документы горят быстро. Где-то четыре-пять тысяч лет назад Фриштитис и Толиник развязали целую череду войн. Вначале это была банальная борьба за лидерство в регионе, тогда кроме них имелось совсем немного заброшенных колоний. Тёмные века разрухи только вступали в права, и Дакалия уже не контролировала этот край Галактики. Потом войны разгорались по любому поводу. Спор за ресурсы, каперство, грабёж корпорациями чужих колоний, убийство государей и даже простое опасение, что соперник разработал новую технологию. Так называемый упреждающий удар.

Майя поморщилась, в горле начало першить.

– Кончилось это мощными гражданскими войнами и потерей всех колоний. С тех пор обе планеты ведут политику игнорирования друг друга, будто их не существует.

– А причём здесь сказки?

Майя подняла указательный палец.

– В ходе войн данные о прошлой жизни Фриштитиса и Толиник были уничтожены, но была причина начала конфликта. Только в саге «Альгени и Пенелопа», которую всегда считали обычным переложением истории о двух воюющих кланах и полюбивших друг друга юноше и девушке из враждующих семей, упоминается начало войны.

– А, я помню, – вставил Андрей, – слышал где-то эту историю.

– Мало кто видит главное отличие этой истории от сотни других. Обычно кланы вначале воюют, а после смерти главных героев мирятся, видя бессмысленность войны. А в этой саге наоборот, – Майя опёрлась локтями на стол и принялась выводить пальцами среди тарелок пояснения, – идеальное общество, затем появляется внешний враг, главные герои гибнут, а кланы начинают воевать. Это же нонсенс! История без начала, без разъяснения, чем является враг, его отодвигают на задний план, как неважную часть повествования. А конца нет: «и тысячи воинов сложили головы на плахе зависти и обиды». Вам не кажется странным?

Майя обвела их взглядом, но члены команды сами стали озираться.

– Мы не литераторы. – Развёл руками Се. – Но это же легенда, какая в ней логика?

– С такими словами к фольклористам лучше не подходить. Как раз в сказках соблюдаются все правила повествования. Начало, завязка, сюжет и развязка. Добрая и злая стороны детально описываются, чтобы было ясно, что они из себя представляют. В конце часто пишется мораль, на тот случай, если слушатель оказался невнимателен. Саги – это, прежде всего, поучительные истории, в которых описывается, что есть хорошо, а что плохо. Есть всего одна причина, когда начинает хромать линия повествования.

Майя выдержала паузу и свысока поглядела на них, экипаж стоически выдержал.

– Тот случай, когда сказка является переложением реальных событий. Настоящая жизнь не подчиняется логике.

– Но в саге причиной ссоры между государствами послужила пропажа двух волшебных вещей. – Проявил знания Себастьян. – Мне рассказывали про меч-кладенец и магический щит.

– Тебе рассказывали искажённую версию. Артефакты назывались Молот Пероса и Месяц Афены. Их пропажа и послужила причиной начала войны. Фриши отправили принца за кортолийским Месяцем, и он не вернулся, а кортолийцы утверждали, что отдали Месяц и требовали его назад. Молот пропал раньше и в саге о нём не говорится. Артефакты по легенде обладали магическими свойствами, что вроде как подрывает авторитет истории. Если не одно но.

Майя вновь взяла паузу, но в этот раз Себастьян не выдержал.

– Давай уже, а то мы моей вахты дождёмся.

– Есть мнение, что в начале Дакалийской эпохи существовали корабли способные сжигать целые планеты. Чем не волшебный меч? Самая большая ошибка современников – считать, что древние были менее развиты. Я надеюсь, вы не считаете себя умнее дакалийцев на том основании, что вы родились на восемь тысяч лет позже?

– Мы? Не считаем. – Серьёзно сказал Стэнли. – На собственном опыте пришлось убедиться в совершенстве древних технологий.

– Каком опыте? – Заинтересовано изогнула бровь Майя.

– Мы… – начал Себастьян.

– Однажды сталкивались с их устройствами. – Перебил его Стэнли. – Но это было давно и не важно.

– Понятно. – Пробормотала Майя и чуть погрустнела.

– А как вы, в смысле институт, считаете, сага историческая?

– Трудно сказать. Настолько личные аспекты истории других планет мало касаются нашего института. Да и ни одна сказка не может претендовать на достоверность. Обязательно что-нибудь будет придумано. Однако, в архивах Фриштитиса и Толиник находится порядочно документов, чтобы установить, что на протяжении двух тысяч лет, то есть всего периода войн снаряжалась не одна сотня экспедиций в самые далёкие закоулки Мирфакской ямы.

– Судьба – редкостная скотина. – Тихонько сказал Майк, но в секунду тишины его услышали все.

– Плохое мнение. – Нахмурилась Майя. – Человек, который так говорит, идёт на поводу обстоятельств.

– Мадемуазель Майя, – Майк облокотился на стол, – объясните мне тогда, как можно относиться к тому факту, что потерянные пять тысяч лет назад волшебные палочки в пятнадцати парсеках от моего дома лишают нас дипломов в выпускной день?

– А так, – придвинулась она с другой стороны, так что оказалась всего в метре от Майка, – что жизнь – это не сказка, где герой получает медаль, принц прекрасную золушку, а трудолюбивый крестьянин богатство. В реальности герой попадает на скамейку подсудимых, принц женится на стареющей принцессе другого государства ради политического благополучия страны, а всю ферму крестьянина, которую он кровью и потом строил двадцать лет, в одночасье сжигают. Нормальная жизнь – это всего лишь среднее арифметическое, но нет ни одной нормальной судьбы. Неужели ты мечтал прожить жизнь в серости? Или ты обменялся бы со своими сокурсниками, которые служат третьими помощниками младшего ничто?

Майк хмыкнул, почесал нос и отвалил от стола.

– Пожалуй, нет. Я…

– Никаких но. Хочешь трескать плюшки, не серчай на тумаки. В мире много несуразностей, и в нашу жизнь постоянно вмешиваются обстоятельства, желания других людей или злые гении. Но проигрывает только тот, кто пускает всё на самотёк, ни один человек из тех, что махнули рукой, не добились известности, почёта или богатства. Они попросту исчезли, словно их и не было.

Майя откинулась на спинку кресла и, сложив руки на животе, произнесла:

– Есть одно высказывание древнего философа: «Никто не сможет предложить тебе такую судьбу, какую желаешь ты. Только ты сам сможешь построить своё счастье». Вот и я выбрала себе дорогу и иду по ней прямым курсом, выражаясь вашей терминологией.

– В гиперпространственной метрике нет прямых путей. – Улыбнулся Стэнли.

– А в жизни они есть? – Усмехнулась в ответ Майя.

Она глянула на корабельные часы и поднялась со стула.

– Что-то я с вами засиделась, мальчики. Но вы хорошие собеседники.

– О, это мы ещё на счёт политики не говорили. – Воскликнул Се.

– Надеюсь, у вас на судне не женщина моет посуду? – Кивнула она на стол.

– Нет, – зевнул Андрей, – это делает дежурный по кухне. Поговорили бы ещё часок, и им бы стал Стэнли, но, видать, придётся мне.

– Помочь не надо? – Всё же переспросила Майя.

– Нет, – Андрей рывком поднялся на ноги, – пассажирам запрещено работать с судовым оборудованием.

Одним махом он сгрёб половину тарелок и отправился на кухню.

– Лучше я спою балладу о храбрых странниках в ночи. – Предложил Себастьян. – Надо только гитару извлечь из хранилища.

– В другой раз, – криво улыбнулась Майя, – на сегодня хватит дискуссий.

– Ловлю на слове.

Археолог слегка поклонилась и вышла в коридор. Дверь за ней с лёгким присвистом закрылась, Майк задумчиво сложил руки за головой и принялся покачиваться на стуле. Андрей полностью очистил стол и прошёлся по нему влажной тряпкой. Стэнли вытащил из-под панели запасную прозрачную пластинку защитного экрана и со всего размаха метнул в Себастьяна.

– Эй!

– Ты бы ещё всем в порту растрепал, что у нас в руках дакалийский корабль.

– Но она же не бандит какой-нибудь!

– Мы её знаем два дня. Даже Лукич думает, что это фриштийские разработки. За нами будут гоняться десяток Дули, если проболтаемся. Думаешь всегда одним местом.

Се хмыкнул и оставил без ответа.

– Майк, посадка выходит на твою вахту. Возьмёшься?

Майк кивнул:

– С одним условием: ты будешь сидеть в машинном отделении.

– Это почему?

– Чтоб не слышать твоих истошных воплей.

Теперь уже Стэнли посчитал нужным не отвечать.